— Сообщение, которое написал тебе Киришима во время рейда… — произнес он и глубоко затянулся, поднимая голову и смотря в потолок, на рассеивающийся дым. — Дай посмотреть.

Тодороки вытащил из кармана телефон и, открыв переписку с Киришимой, округлил глаза. Он показал чистый экран Бакуго, чуть не сломавшего сигарету.

— Я не удалял его. Это… это странно.

— Похуй. — Бакуго нервно потер переносицу. — Там был капс? Восклицательные знаки? Смайлы?

— Нет. — Тодороки, заблокировав устройство, убрал его в карман и сложил на груди руки. — Довольно сухая переписка.

— Это написал не он. Блять.

— Я не понимаю. — Тодороки сильнее сцепил руки и встретился с настороженным взглядом Бакуго, резко убравшим руку от лица и теперь запальчиво смотрящим на него.

— Кто-то написал сообщение от его лица, чтобы я не выстрелил в псевдоублюдка. Что за херь…

В квартире стало тихо, только ветер утробно завывал, перенося их в занесенную снегом глушь с отсутствующей связью с внешним миром. Новогодний стеклянный шар с вечно пляшущей метелью, из которого выбраться было нельзя, разве что ногами и плечами биться о стены, но — вряд ли бы помогло.

— Это мог быть кто-то, кто не хотел, чтобы ты стрелял?

— Э-э-э, — протянул Бакуго и взял со стола кружку с оставшимся кофе, чтобы стряхнуть в нее пепел, — все?

— Ты не помогаешь. — Тодороки вздохнул.

— Ну, бля, извини, мигалки скорой помощи у меня нет. Да даже если этот кто-то «не хотел», почему он не мог написать сообщение от себя? Зачем… — Бакуго не договорил и замолчал, теряясь в догадках. Все это было похоже на неудачный спектакль, в котором для него написали роль клоуна (или марионетки, с какой стороны посмотреть). — Если бы я знал, кто это, давно бы выбил из него дерьмо. Ну и с фига ли ты смотришь так? — Вскинулся он, почувствовав на себе осуждающий взгляд. — Просто покрутил бы оружие перед носом.

Тодороки выпрямился, оттолкнувшись от стены, а потом — озарение, не иначе — вновь приник к ней плечом.

— Я не уверен, но… — тихо сказал он, и гудящий ветер, до этого ломящийся в квартиру, стих, — помнишь, ты покупал новый пистолет у Айзавы?

— Ну. — Выдохнул дым, повернувшись к открытой балконной двери.

— Кендо сказала, что он ведет учет каждому оружию.

— Я в курсе. Но я не догоняю, к чему ты это.

— Зачем ты покупал оружие, если мог воспользоваться тем, что есть в сопротивлении?

Бакуго, немного удивленный, вскинул бровь, которая спряталась под растрепанной челкой.

— Потому что мы еще несколько лет назад договорились, что я прибью этого гада, но типа… — показал большим пальцем за спину, на улицу, — самостоятельно. Чтобы это не отразилось на всем их тупом деле, если оружие вычислят и пробьют по айзавовской базе.

Тодороки кивнул и замолчал, сжимая губы.

Бакуго, и без того напряженный — только за нитку потяните — затянулся еще раз.

— Ты же додумался до чего-то? Давай, договаривай.

Тодороки отвел взгляд в сторону, заинтересовавшись чистой стеной.

— Никто не мог переписать номер твоего оружия и добавить в базу Айзавы?

— Я его из виду никогда не упускал. И не кричал его номер на всю округу, я же, блять, не идиот. Притащил его только в день покупки, с тобой еще, когда мы мотались к Токоями, и в последний, когда узнал о рейде, но я тогда домой забе… Блять. — Бакуго резко вдохнул, будто бы выбравшись из-под душного завала. — Я притащил его на базу один раз, когда Киришима обдолбался. Думал… пострелять.

Бакуго помнил, как подпирал стену и смотрел в пустоту перед собой, в какой-то момент перестав чувствовать оружие за поясом. Покурить, что ли, вышел… и не заметил? Все произошедшее в те дни было засунуто в металлическую банку, закинутую на задворки памяти; в кювет, заросший крапивой.

— Ты же не думаешь, что среди вас…

— Надо смотаться к Айзаве для этого, — твердо сказал Бакуго и кинул догорающую сигарету в кружку.

Ты же не думаешь, что среди вас…

А хрен, мать его, знает.

Бакуго не уходил в их дело с головой, чтобы добиться справедливости, найти виновных и вернуть Трайтону Трайтон. Он изредка мотался на сборища, сливал информацию про Мика и особо не отсвечивал, когда решались важные вопросы; торчал на диване или кресле, делая вид, будто его ничего не интересует, и иногда, когда уж совсем они начинали нести херню, вставлял свое веское слово.

Сигнал о пришедшем сообщении донесся из заднего кармана Тодороки. Краска сошла с его лица, как только он прочитал сообщение.

— Эй?

— Я попросил Мидорию проведать девушку, из-за которой я оказался здесь.

— Блять, что?!

Тодороки коротко рассказал о встрече в клубе, об узнанной от незнакомки информации о его ставшим еще более странным отправлением в Трайтон и о ней самой, оказавшейся в городе следом за ним. Бакуго слушал внимательно, не перебивал, сжимая пачку сигарет, только под конец хотел пробить лицо рукой. А еще ребра внутри саднило, как если бы по ним прошлись тупым лезвием, оставившим зазубрины. Бакуго не мог объяснить, в чем была причина этого непонятного и странного, однако от одного прокручиваемого в голове «Мидория» хотелось заметаться по комнате.

— А раньше ты не мог сказать? — озлобленно спросил он.

— Если ты не заметил, то было немного не до этого.

— Мы торчали с тобой здесь почти две недели и ты не нашел время рассказать? Ладно, похуй, — фыркнул Бакуго, отворачиваясь от Тодороки, в замешательстве склонившего голову. — И что с ней?

— Повесилась.

— Повесилась сразу после того, как к ней смотался Деку? — Бакуго сощурил глаза, в которых ярким красным всполохом пронеслось недоверие. Он оттолкнулся от подоконника и закрыл дверь. Напряжение внутри и снаружи не давало усидеть на месте, пружинами подгоняя размять деревянные ноги.

— Бакуго?

— Меня начало напрягать кое-что в последнее время. Почему наш сигнал пропалили, хотя мы были осторожны, или почему тот рейдер перся к нам на базу, хотя мы себя ничем не выдали. Этот внезапный рейд… — Бакуго остановился, тыча пальцем в окно. — Что за херня, мы всегда держали на контроле такие вещи. Это сообщение, тот псевдоублюдок…

— Но тот, кто отправил тебе сообщение, наоборот помог, — перебил Тодороки.

— Ага. — Бакуго резко кивнул, отчего челка взметнулась. — Только если ты прав и номер пистолета записан под арсенал Сэро, то был кто-то, кто хотел, чтобы все пошло по пизде.

— Например, кто?

========== XIX. Оранжевая ночь. 50 ==========

Тодороки и Бакуго вошли в бар Айзавы, сразу же вдыхая застоявшийся запах алкоголя. Сегодня, как только ИРСы утром оповестили их о выходе из «серой зоны», они, надев притащенные Сэро теплые куртки, бросились на улицу, чтобы решить вопросы с пистолетом, сообщением, Токоями — в общем, со всем. Двухнедельное отстранение от внешнего мира подошло к концу и, наверно, это можно было бы отпраздновать, если бы не несколько «но». Бакуго ненавидел, когда в его жизнь врывались вещи, с которыми он не мог разобраться, потому что просто не мог. Сейчас он был полон энтузиазма докопаться до истины.

Всю ночь, слушая размеренное дыхание спящего рядом Тодороки, уткнувшегося носом в подушку (просто на диване было холодно), он вспоминал события последнего месяца. Неблагодарное и скучное занятие — искать виновных. Засыпающий Бакуго пришел к выводу, что в ряды сопротивления нужно было притащить сыр, и тогда проблема решилась бы сама.

Если бы Бакуго пришлось выбирать между баром Айзавы и клубом Мика, он бы остановил выбор на первом и глазом не моргнул; только Айзаве помощники не требовались, словно он был человеком-швейцарским-ножом.

— У нас ведь нет плана? — уточнил Тодороки, наклонившись к уху Бакуго.

Возможно, Бакуго ночью все-таки смог бы закончить со структурированием информации и ее тщательным анализом (тот отпадает, этот тоже, она под сомнением, он…), если бы не отвлекался каждые пять минут на Тодороки, тихо сопящего во сне. Будто первая влюбленность ударила в голову (ага, так и было). Реальность предъявила доказательства этого на утро: проснувшийся Тодороки поцеловал его в щеку на кухне, и Бакуго чуть не ошпарил руку о плиту (будто ему одной с шиной мало, он и вторую захотел сделать нерабочей для комплекта).