Несколько минут седой старик мрачно рассматривал стоящего перед ним крепкого мужчину. Широкие гордо расправленные плечи, приподнятый подбородок. Во взгляде полная уверенность в своей правоте. В своём праве диктовать волю всему городу. Ни грамма сомнений. И глубоко внутри совсем чуть-чуть детского страха быть наказанным за какую-то ерунду, понятную лишь наставнику.

Прохор Савельевич тяжело вздохнул. Он не мог поверить своим глазам. Перед ним стоял не глава рода. Перед ним стоял нашкодивший ученик, до последнего не признающийся в своих проделках. Нашкодивший ученик, искренне считающий, что если стоять на своём и не признаваться, то ничего не будет. Никто не узнает о его шалостях и его не накажут.

— Как продвигаются дела с четвёртым созданием Порядка? — поинтересовался у патриарха Порядка Прохор Савельевич, — прошло уже пять лет, ты должен был ощутить хоть что-то. Кого нам ждать? Зверь или разумное существо?

— Я не знаю, — голос Игната Апраксина дрогнул, взгляд метнулся в сторону, не выдержав тяжести встречного взгляда, — Последнее время Порядок неохотно говорит со мной. Словно, сквозь туман.

— Как давно это началось? — брови старого наставника взлетели в изумлении.

Патриарх Порядка лишь раздражённо дёрнул плечом, отвернулся от старого мага Порядка и отошёл к окну. Вернулся туда, где стоял до прихода и этого старого маразматика.

— Я справлюсь! — уверенным голосом, смотря сверху на замысловатые тени, пробегающие по его городу, отрезал глава рода Апраксиных, — Не первый раз моя связь с Порядком подвергается испытаниям. Но я восстанавливался раньше, восстановлюсь и теперь! Я — сильнейший адепт Порядка в роду. Мне нет замены!

— И ты молчал… — тихий шёпот Прохора Савельевича был еле слышен, — и ты, паскуда такая, молчал…

Несколько десятков лет назад, когда патриархом Порядка был Мстислав, отец Игната, а сам Игнат только постигал науку Воплощения, такие провалы сил у него действительно были. Дважды. Он терял совместимость с маной Порядка, резко проседал по объёму маны, которой мог оперировать, а во втором случае ещё и потерял связь с самыми сильными на тот момент созданиями, которых он мог Воплощать.

Первый раз он восстановился через месяц, второй раз ему понадобилось полгода.

Сам Игнат считал эти провалы испытанием Порядка, проверкой его веры, силы духа и готовности служить порядку невзирая ни на что.

Прохор Савельевич считал, что причиной ослабления связи является сам Игнат. Какие-то мысли, поступки, возможно, что-то со здоровьем. Мстислав, к которому он обратился с этими мыслями, категорически запретил проводить углублённую проверку здоровья наследника, яростно прошипев старому другу, что такие подозрения губительны для будущего.

— Сухаревы нас прикроют, — уверенным, спокойным голосом заговорил Игнат Апраксин, продолжая смотреть на свой город сверху, — помогут городу восстановиться. Как станет теплее, помогут и другие рода. Внеурочное Вторжение — большая опасность для всех. Нас не бросят. К следующему Вторжению мы восстановим и город, и промышленность. Летнее Вторжение встретим не одни, а значит, пострадаем намного слабее и уже к концу лета станем сильнее, чем были! К тому времени я восстановлюсь и выкину Сухаревых с моей земли. Род не падёт!

— Хорошие планы, — усмехнулся старый наставник и издёвки в его голосе не услышал бы только глухой, — продуманные. Проработанные. Учитывающие всё, что может пойти не так. И, что особенно важно для силы и авторитета рода Апраксиных, в этих планах ты опираешься только на силы нашего рода.

— Да что ты понимаешь, старик?! — с перекошенным от ярости лицом повернулся к нему Игнат Апраксин, — запрет на привлечение других родов устарел, как и вы с отцом! Дикость — не принимать помощь! Варварство — молчать, когда род в трудном положении! Я пошёл против вашей воли и принял помощь! Порядок не запретил мне это! Вы, тем более не вправе! Я всё ещё патриарх!

— Призови Грифона, Игнат, — вкрадчивым голосом попросил старейшина, до хруста в суставах сжимая посох, — прямо сейчас, призови тройку Порядка! Докажи мне, что ты ещё сильнейший. Не словами, делом покажи, что по-прежнему вправе зваться патриархом Порядка и отдавать приказы членам рода!

Лицо Игната Апраксина дрогнуло, на нём мелькнул страх, тут же вытесненный гневом:

— Я не обязан тебе ничего доказывать! Покинь зал совета, я запрещаю тебе здесь находиться!

Аквамарином вспыхнули глаза старейшины Апраксиных, когда он окунулся в магию Порядка, открылся ей, пропуская через себя максимально возможное для его старого тела количество магии. Пропуская через себя сырую, неоформленную ману, в количестве, ограниченном лишь крепостью тела, не структурированную ни одним из заклинаний, преобразовывая своей волей и выбрасывая её вовне.

Давление силой. Проверка сродства с Порядком. Поединок не умения, но чистой силы.

Шаг в сторону патриарха Порядка. Ещё один шаг. Ещё один.

Чтобы остановить это движение, не потеряв лицо, Игнат Апраксин вынужден сделать то же самое. Начать давить силой и шагнуть навстречу своему бывшему наставнику.

Как сильнейший адепт Порядка, он должен был смять старого наставника, отшвырнуть его к дверям зала, не сдвигаясь с места. Его отец, Мстислав Апраксин, пару десятков лет назад, стоя вот на этом самом месте, размазывал о стены зала всех, кто смел ему перечить.

Но Игнат Апраксин шагнул навстречу старому наставнику. Шагнул раз. Ещё раз.

Три шага. Это всё, что смог сделать Игнат, пока давление маны старого мага не остановило его и не заставило шагнуть назад.

— Когда ты перестал слышать своего Грифона? — тихим голосом поинтересовался старейшина у опустившегося без сил на колени Игната Апраксина, — когда Порядок от тебя отвернулся?

— В ночь, когда погиб мой старший сын.

— Хаос нас всех поглоти, — в ужасе прошептал Прохор Савельевич, — и ты всё это время молчал?

— Я бы восстановился и через год призвал нового! — упрямо пробормотал глава рода, — и никто бы ничего не узнал!

— И тебе не интересно, что тогда случилось? Почему грифон нарушил твой приказ? Почему повёл себя странно?

Прохор Савельевич разговаривал с Мстиславом и знал, что тот пытался помешать ритуалу, пытался спасти своего внука. Но не смог. Что-то там пошло не так и грифон в ярости убил ребёнка и, нарушив прямой приказ Игната, куда-то улетел с телом. Значит, с тех пор сильнейшее создание Порядка больше никто и не видел?

— Он нарушил мою волю! Его судьба меня не интересует! — отрезал глава рода.

— А если он был уничтожен?

— Кем? Ты выжил из ума, старик! — хрипло рассмеялся постепенно приходящий в себя патриарх, — Кто мог уничтожить сильнейшее создание Порядка в сердце Воплощённого Порядка?

— Почему ты задаёшь этот вопрос только сейчас? — хмуро рассматривая с трудом встающего на ноги Игната Апраксина, прошептал его старый Учитель, — И почему ты задаёшь его мне?

— Что? Ты совсем свихнулся, старик?

— Это ты свихнулся, Игнат, — с болью в голосе констатировал старый маг, — ты болен. Твой разум помутился. Ты слаб! Ты больше не мой глава!

— Что? Ты не можешь! Только не сейчас! — в ужасе уставившись на своего старого Учителя, забормотал Игнат Апраксин, — Сейчас роду не нужны потрясения! Вокруг итак творится полный хаос! Только стабильность! Смена главы убьёт род! Да и кто, кроме меня? Я — сильнейший!

Старый маг долго смотрел на своего бывшего ученика и не видел в нём ни осознания, ни раскаяния. Только досада и злость. И страх наказания за проступок.

Игнат Апраксин не понимал, что ритуальная фраза уже сказана и процедура выбора нового главы рода запущена. Грозиться и умолять бесполезно. Это только усугубляет ситуацию.

Старый маг с горечью осознавал, что его вина в произошедшем огромна. Он промолчал тогда, когда возникли первые подозрения. Он пошёл на поводу у друга и не выполнил свой долг.

Зато он выполнит его сейчас. Хоть это и принесёт роду боль и страдания.

Что же. Род Апраксиных ждут потрясения.