Занавеска отъехала в сторону, за стеклом смутно замаячило лицо. Лев пригляделся и замахал руками, жестом приглашая Дэнни выйти на веранду. Довольно долго он ничего не мог разобрать. Дэнни то ли его рассматривал, то ли думал. Лев уже испугался, что парень успел его забыть, но голова за стеклом качнулась – «нет». Что значит «нет»? Не может? Не хочет? Нельзя? И Лев – без очевидных причин – разозлился.

Эти фигурные штуковины на окнах, изображающие не то паутину, не то план Кносского лабиринта, – чем не лестница. Секунда – и Лев оказался на оконной решетке. Придерживаясь за лепнину, он выпрямился, схватился за край балкона, после нескольких попыток подтянулся – и вуаля, оказался на месте. Но Дэнни был в другой комнате, с окном. Как уговорить его выйти на балкон? Через эти дурацкие стеклопакеты и поговорить толком нельзя. Обтерев содранную ладонь, Лев побарабанил в стекло балконной двери. Уже чувствуя себя дураком. И с какой стати он действует так, будто Дэнни похитили, а он – как Чип и Дейл в одном лице – спешит на помощь? В этот момент в доме что-то оглушительно треснуло. А через несколько долгих секунд, в течение которых Лев, присев от неожиданности, прислушивался, в комнате появился Дэнни. Сильнее обычного подволакивая ноги, с искаженным лицом, он подковылял к двери, схватился за ручку и рванул так, будто собрался выдрать дверь напрочь. Стекло задребезжало.

- Нет! – для наглядности Лев замахал руками и завертел головой. – Ищи замок! Защелку!

Дэнни дергал дверь и смотрел на Льва такими глазами, что тому поочередно хотелось вынести чертово стекло, схватившись за голову, побегать по веранде и набрать службу спасения. Боже, что там случилось? Как открыть дверь, пока Дэнни не начал на нее кидаться?

- Дэнни, там есть маленькая ручка? Надо ее повернуть.

Парень прижался к стеклу лбом, в тоскливых, как у умирающей собаки, глазах дрожали слезы. От них светло-голубые радужки стали еще светлее. У него текло из носа, он как-то весь осунулся, спал с лица.

- Все хорошо, Дэнни. Ты один дома?

Дэнни утер нос и кивнул.

- Ты можешь спуститься вниз и выйти во двор?

Голова мотнулась.

- Почему?

- Она… – голос у него стал хриплым и то и дело прерывался всхлипами. – Закрыла ключом…

- Кто она? – не понял Лев.

Дэнни не ответил. Ладно, все потом.

- Попробуй открыть балкон. Там или ручка такая маленькая, круглая, или… Есть что-нибудь?

- Есть… Нельзя выходить одному на балкон.

- Ты будешь не один, а со мной. Открывай.

Несколько секунд возни – и темница сдалась. Лев поспешно опустил руки: откуда-то взялась глупая мысль, что Дэнни сейчас положено кинуться ему в объятия. Выглядел парень ужасно – снова бросилось в глаза. Лев молчал, не зная, какой из доброго полудесятка крутящихся в голове вопросов выбрать. А Дэнни тем временем осторожно переступил порог – со странным стуком.

Лев опустил взгляд: щиколотка парня была обмотана тряпкой, а поверх – толстой веревкой, на конце которой волочилась круглая деревяшка.

- Что это? – пробормотал Лев.

Дэнни посмотрел на свою ногу, будто увидел ее в первый раз.

- Я сломал кровать, – прошептал он. – Она будет ругаться. Она скажет маме. Мама расстроится и ум… ум…

Он морщился, всхлипывал, глаза стали почти бесцветными – но не плакал, будто где-то на ресницах стояла невидимая преграда, мешающая слезам пролиться.

- Глупости. Из-за сломанной кровати никто еще не… умирал, – внутри уже поднималась ярость, хотя не было еще понятно, на кого. – Для мамы ты важнее паршивой кровати. Кто тебя привязал?

- Она.

- Кто она?

- Она смотрит за мной, пока мама… мама в больнице.

- Давно мама в больнице? Вчера?

- Вчера мы купались, потом ужинали, потом у мамы заболела голова. Она ушла в свою комнату, и я ушел в свою комнату. Но не лег спать, не хотел, делал коллекцию. Приехала машина и забрала маму. Мама сказала, что закроет меня ключом, что мне надо ждать, когда придет женщина и откроет. Что женщина с ключом будет за мной смотреть, пока мама не вернется.

Всю эту речь Дэнни выпалил, как скороговорку, лишь раза два остановившись, чтобы сделать долгий прерывистый вдох. Понять его было не так-то просто.

- Вот как. И где эта «она»? Как ее зовут хоть, эту суку?

-Черная птица вылетела. Не знаю. Не помню. Она пришла рано утром, но я не спал, ждал. Потом она принесла бутылку с водой с пузырьками, хлеб большой плоский, колбасу и горшок. А я воду с пузырьками не люблю, и я не маленький на горшке сидеть. Я ей сказал, она, наверное, рассердилась и ушла. Я воду немножко пил, хотя не люблю, а есть не хотел.

- Значит, с утра сидишь голодный, – сказал Лев больше сам себе. – Знаешь, что мы сделаем? Поедим, потом узнаем, в какой больнице твоя мама, поедем к ней, и ты ей расскажешь про эту… женщину, кровать, горшок и…

- Нет, нет! – Дэнни весь затрясся. – Мама расстроится и умрет! Она сказала.

- Дэнни, – Лев осторожно тронул его за холодное, покрытое испариной плечо. – Она плохая. Она обманула твою маму. Сказала, что будет за тобой смотреть, а сама ушла. И тебя она тоже обманула, чтобы твоя мама не узнала, как плохо она за тобой смотрит.

- Нет! – парень вцепился в столб веранды побелевшими пальцами и замотал головой.

Движения становились все более резкими, отрывистыми и механическими. Да у него же истерика! Что неудивительно: не ел, не спал, переволновался…

- Хорошо, хорошо, не будем ей говорить. Перестань.

- Нет, нет, нет…

- Дэнни!

- Нет, нет…

Лев от души залепил ему пощечину. Дэнни ойкнул, отцепился от перекладины и обиженно воззрился на него.

- Почему ты меня ударил?

- Эээ… чтобы ты не плакал.

- Я не плакал. Это неправильно. Когда кого-то бьют, он начинает плакать. Почему ты меня ударил, чтобы я не плакал? Это шутка?

- Нет, не шутка. Я потом объясню. Давай снимем с тебя эту штуку.

Потом они сражались с узлом, и Лев понял, почему «сиделка» оставила Дэнни свободные руки. Узел оказался настолько мудреным, что Дэнни было действительно проще отодрать от кровати ножку, чем развязать его. Сколько бы Лев ни корпел, узел, казалось, затягивался все туже. Пришлось последовать примеру Македонского и – за неимением меча – разрезать веревку кухонным ножом.

А затем Лев уселся на ковер в спальне Дэнни – уютной маленькой комнате, оформленной в светлых тонах – и принялся думать. Дэнни не отвлекал: просто отказался сюда заходить. Возился с чем-то в коридоре.

Итак, женщину спешно забирают в больницу. Зная, что великовозрастное дитя нельзя оставлять одного, она находит сиделку. Причем очень быстро. Может, с самого приезда договоренность была? Так или иначе, сиделка оказывается мягко говоря недобросовестной, привязывает подопечного к кровати и смывается. Вопрос номер один: собирается ли она вернуться? Вполне возможно, что да. При условии, что цель всех этих игр с веревками – и бабки получить, и с инвалидом день-деньской не сидеть. В таком случае она наверняка вернется под вечер-наутро (вряд ли позже, судя по оставленному продуктовому запасу)… и придется с ней разбираться. Боже, ему только разборок не хватало. Приехал, называется, на море отдохнуть. Ну ладно. Есть еще вариант второй, даже более паршивый. Возвращаться она не собирается. Скажем, унесла все ценное и испарилась. А еду Дэнни оставила, чтобы… ну, положим, чтобы не поднимал шум раньше времени и дал ей уйти подальше. Тогда ему на голову сваливается сам Дэнни, что даже хуже разборок с морально нечистоплотными сиделками. О Господи.

- Дэнни, – позвал Лев, вскакивая с ковра. – У тебя есть телефон?

Сотовый у парня был. Правда, разыскать его удалось по чистой случайности: видно, сиделка припрятала, чтобы Дэнни не нашел. Лев повертел в руках новенькую модель с одним-единственным (вполне ожидаемым) номером в книжке. И то на быстром вызове. Вздохнул. Интересно, зачем все эти супер-камеры, невероятная карта памяти и куча игр человеку, который, похоже, может только кнопочку нажать, чтобы позвонить. Ну, и звонок принять, наверное.