- Хорошо, хорошо, путаться так путаться, – он по-детски скрестил пальцы спрятанной за спину руки. – Но не здесь и не сейчас.

Хэмстер снова схватился за ручку.

- Когда? Где?

- О времени здесь как-нибудь договоримся. А где… Раз у тебя мы уже были, – Уилл не сдержал мечтательного вздоха, вспоминая «Камю» и огромный список опций в душевой кабине, – и в «номере для свиданий» тоже были, то пойдем ко мне.

Когда-то, в далеком розовом детстве, когда малыш Вилли предпочитал всем радостям жизни книжки про всевозможных братьев наших меньших, он читал, что, если надо свести двух животных, лучше более крупного и агрессивного подсаживать к более мелкому. Чтоб, значит, на чужой территории наглел меньше. В их ситуации роль крупного и агрессивного явно отводилась Хэмстеру.

Вышеупомянутый тем временем снова исчез в коридоре, не удосужившись ответить. «Молчание, как известно, знак согласия», – рассудил Уилл и немного обождал, прежде чем встать и пойти вниз.

Хэмстера в зале уже не было. Уилл быстренько ответил на все заинтересованные взгляды, подмигивания и вопросы такими же взглядами, подмигиваниями и ничего не значащими репликами и тоже отбыл домой.

- Окосеешь, – буркнул Хэмстер на светофоре.

Он стоял, ссутулившись, сунув руки в карманы зимней на вид куртки, и на Уилла не смотрел. Вернее, оказывается, все-таки смотрел.

- Ты так предупреждаешь, что собираешься заехать мне в глаз? – рассеянно уточнил Уилл, раздумывающий, покупать ли по такой погоде мороженое.

На днях резко похолодало. Организм с некоторым торможением сообразил, что несколько недель жары его пичкали недостойной мелочевкой, а то и вовсе ограничивали жидкой горючей диетой, и жрать теперь хотелось почти постоянно.

- Я так предупреждаю, что прекращай на меня коситься. Не налюбовался еще?

- Нет, – честно ответил Уилл.

Ветер дул прямо-таки леденящий, начало накрапывать – по-осеннему промозгло. Мысли перескочили с мороженого на теплую машину. Не верилось, что буквально позавчера город истекал потом. Светофор был абсолютно дурацкий, Хэмстер хохлился, увеличиваясь в объемах, и мрачнел. Скучающие на переходе товарищи по несчастью ожидания косились не хуже Уилла и потихоньку отодвигались.

- Я сказал, хватит зыркать, – Хэм даже не позаботился приглушить голос.

- На тебя уже все зыркают, морду проще сделай. О, зеленый, – Уилл дернул его за рукав. – Идем.

Парень неожиданно покорно подчинился. Шел он мягко, только все ежился и вздрагивал. Да и в целом выглядел как-то нездорово: пересохшие губы, чернота под глазами, странная, белесым налетом, бледность… Видать, чувствовал себя хреново. Не слишком удачный день для… путаний в штанах.

- Ты перестанешь пялиться или нет?

Уилл с усилием отвел глаза:

- Да я прикидываю, во все ли ты двери войдешь.

- Ты что, в будке обитаешь?

Уилл взглянул на свою жилплощадь критично.

- Как сказать… У меня таунхаус, но по сравнению с твоей…

- У меня все проемы стандартные. Ничего не расширял.

- Шучу я, шучу, – Уилл взмахнул руками. Тут только неловкости насчет габаритов не хватало – как будто у Хэма комплексов мало. – Сколько в тебе?

- Шесть и три[5].

- Замечательно. Если бы ты вымахал еще на дюйм-два, я бы к тебе и не подошел.

Хэмстер как-то очень забавно засопел.

- Надо было слушать маму и есть кашу…

Уилл хихикнул.

Он жил в малость облупившемся доме, в сонном дворике которого было неприлично много зелени – сейчас мокрой, шелестящей и пахучей. В палисаднике обитала ничья кошка по кличке Полосатая Мэри. На зиму Мэри испарялась в неведомые дали, а с наступлением тепла снова обживала родные кусты и выполняла роль добровольного консьержа, взимая за это плату всякой съестной натурой. Хэмстером Мэри почему-то впечатлилась особенно: вылезла из-под защиты листьев на дождь и подозрительно облупала его желтыми глазищами. Хэм, глянув так же подозрительно, обошел ее по дуге.

«Она просто никогда не видела такого большого хомяка», - чуть не ляпнул Уилл, но сдержался.

А грамотей, выдумавший про территорию, похоже, не заливал! Во всяком случае, наполовину. Уилл не знал, насколько робко чувствует себя Хэмстер, зато сам так точно наглел. И это они даже в дом не вошли! Тряхнув головой, он решил думать о чем-нибудь другом. Например, что до сих пор не изобрел способ, как стащить с Хэмстера шмотки. На ум приходили несколько вариантов, но все какие-то несерьезные… Сыграть во что-нибудь на раздевание. Опрокинуть на гостя кувшин с компотом – не будет ведь мокрый и липкий ходить! А шмоток таких размеров у Уилла точно не завалялось. Только это надо качественно опрокидывать, чтоб с ног до головы…

Обмозговывая компотную диверсию, Уилл на автопилоте поднялся на крыльцо, повернул ключ в замке и… Почуявший неладное автопилот пинком вышиб хозяина в реальность. Слишком уж легко провернулся ключ. О-ба-на. Кожу на затылке защекотало. Каким-то непонятным образом Уилл почувствовал, что Хэмстер, топчущийся позади, тоже изменился. Он не стал оглядываться и проверять, как именно. Были бы в комиксе – перетекли бы, наверное, в боевую форму. А Хэм – он и так почти как из комикса. Что ж, если это в самом деле грабитель – причем, грабитель, не успевший смыться, – мерзавцу остается только посочувствовать. Впрочем, предусмотрительный по природе своей (несмотря на раздолбайство и некоторые небезопасные увлечения) Уилл подумал и об оружии. Подумал – и забил. Медленно толкнул дверь.

Что на полу в прихожей делает купленная после работы дюжина яиц?

- Дюжина? – озадаченно переспросил Хэмстер.

Уилл понял, что снова незаметно для самого себя говорит вслух. А яйца… Чтобы понять, что это дюжина, следовало повторить подвиг всей королевской конницы и всей королевской рати. Хотя они даже с одним яйцом не справились, а тут двенадцать…

Но в доме было пусто – это Уилл как-то сразу понял. И тяжело дышащий над плечом Хэмстер расслабился практически одновременно с этой его мыслью.

- У тебя все время такой бардак?

- Только в твою честь, – неаппетитную лужу Уилл обошел брезгливо, разве что по примеру Полосатой Мэри лапкой не поскреб. – Свою яичницу будешь с пола слизывать.

Ляпнул – и испугался. Господи, тот писака знал, о чем говорил! Теперь главное, чтобы Хэмстер в детстве те же книжки читал. Но струхнул он зря: в вышеупомянутую «яичницу» его мордой укладывать не спешили. То ли у них с Хэмом литературные вкусы по детским годам совпадали, то ли парень сделал скидку на душевное состояние Уилла.

- Что-нибудь пропало?

Негостеприимно оставив Хэмстера переминаться у дверей, Уилл пробежался по комнатам. Денег-то он дома хранил минимум: вот технику жаль, если что. Однако и деньги, и комп, и прочие жизненно важные девайсы оказались на месте. Ну, не буквально… Говоря начистоту, создавалось впечатление, что на месте не осталось ничего, даже шкафы оказались сдвинуты. Тряпки и книги из них предварительно вывалили – как и продукты из холодильника. Особенно огорчало то обстоятельство, что пространством кухни продукты не ограничивались. И яичная лужа в прихожей была не самой худшей иллюстрацией.

- Моя любимая рубашка, – простонал Уилл, подцепив обновку двумя пальцами.

Вздумай он сейчас в нее нарядиться – сошел бы за актера, снимающегося в сцене особо жестокого убийства. Орудие преступления – почти пустая бутылка «Хайнц» - валялась тут же.

Лестница музыкально заскрипела.

- Будешь полицию вызывать? – сунулся из дверей Хэмстер.

Уилл пожал плечами. Как-то ему не улыбалось общаться с представителями правопорядка. Даже притом, что эпизоды хранения травки под матрасом остались в не очень далекой, но без сомнения радужной юности.

- Ничего не пропало.

- Вторжение в частную собственность, ущерб имуществу, – скороговоркой возразил парень. – Ты кого-то бросал недавно?

Что-то в его голосе слегка изменилось, но Уилл не придал значения. Заляпанная кетчупом рубашка занимала его мысли больше. Да и кроме рубашки было о чем побеспокоиться.