- Бедняга Вилли втрескался по уши, – причитал Остин. – Чем он тебя покорил, дружище? Защечными мешками?

- Идеальным хуком с левой, – отвечал Уилл.

И снова бегал, искал, спрашивал. Кто бы раньше ему сказал, что в нынешнее просвещенное время так трудно найти человека – не поверил бы!

И все-таки Неуловимый Хэм призраком не был, а у народа – слава богу, и в нынешнее просвещенное время – работали не только компы, но и глаза, уши и языки. Слухи привели Уилла к месту довольно неожиданному – сияющему зеркальными стенами и голограммами медицинскому центру, где крупного парня в черном видели, похоже, более или менее регулярно. И тут-то охота началась по-настоящему.

Уилл нашел за кустами на разумном расстоянии от входа удобную старомодную лавку и засел на нее в засаду. Мимо сновал экзотический и не очень люд, над головой медитативно (и наверняка с экстратерапевтическим эффектом) шелестела листва, а содержимое плэйлиста приходилось менять удручающе часто. Так прошла неделя – каждый божий день с половины шестого до темноты. Добыча не шла. Уилл уже начал беспокоиться, не заметил ли «страшный зверь» слежку. Или, может, испорченный телефон неверно донес время? Он еще не набрался наглости идти пытать персонал, но дело, как видно, к тому близилось.

Однако судьба была к нему благосклонна: в пятницу вечером, когда лучи лазера, если смотреть на них слишком пристально, начинали выносить мозг, в конце аллеи появился знакомый силуэт. Уилл вытянулся настороженно, как охотничий пес. Затем, наоборот, съежился. Чего доброго, заметит и сбежит раньше времени. Но парень едва ли глазел по сторонам: шел тяжеловато, чуть переваливаясь, с опущенной головой. Когда за ним сомкнулись двери, Уилл с трудом подавил неразумный порыв рвануть следом. Вместо этого он снова опустился на лавку и принялся усердно взрывать носком песок. Объект торчал внутри довольно долго. Уилл успел добиться в своем занятии известных успехов: задержись Хэмстер еще немного, впору было бы проваливаться под землю в буквальном смысле. Вместе с лавкой, в собственноручно… эээ… собственноножно вырытую яму.

В общем, добыча, наконец, появилась снаружи, и Уилла с лавки как пружиной подкинуло. Парень его пока не замечал. Неторопливо двигался к выходу, погруженный в свои нелегкие, судя по осанке, мысли. Не то о судьбе мира беспокоился, не то в центре чем-то не порадовали. Уилл тенью крался следом. Оказавшись за оградой, Хэмстер очень целенаправленно потопал вниз по улице. Прямая дорога сбегала к стадиону и подсвеченным башням жилого комплекса. И так как вечерней игры сегодня не намечалось, Уилл заключил, что, скорее всего, парень идет домой. Или к себе, или к кому-то еще. Первый вариант Уилла устраивал вполне, а вот лишних свидетелей возобновлению знакомства как-то не хотелось. И вообще, лучше не радовать добряка Хэма своей жизнерадостной рожей в замкнутом помещении. Челюсть еще побаливала, когда Уилл имел неосторожность зевнуть слишком широко.

Посреди людной улицы, в мешанине шума и света, в зоне видимости кучки копов, обступивших незадачливого бродягу, Уилл догнал свою голубую мечту и легонько хлопнул по плечу.

- Привет! Не передумал?

Хэмстер крутнулся на месте, и смотреть на него было страшно. На секунду Уиллу показалось, что его не спасут и копы. Но, видно, парень сообразил-таки, что, прибив наглеца прямо здесь и сейчас, сделает плохо не только ему. Безумный огонек в глазах погас. Хэмстер нахохлился еще больше, буркнул что-то крайне нецензурное и ускорил шаг. Уилл, напротив, чуть отстал: надо было подумать. Корчить из себя хвост – неплохое решение, но только до первой же подворотни. Как только они окажутся в менее людном и светлом месте, «хомячок» в лучшем случае устроит ему сотрясение мозга. В худшем – четвертует голыми руками. До этой самой первой подворотни переть было и переть, так что Уилл располагал еще минутами эдак пятью-шестью на то, чтобы по возможности себя обезопасить.

- Хэм! – позвал он и припустил трусцой.

Парень оказался неплохим ходоком, когда хотел. Такими темпами о пяти минутах придется забыть. Хэмстер старательно делал вид, будто Уилл – слуховая галлюцинация, на которую даже плевать осточертело. Уилл не сдавался.

- Хэмстер!

- Отвали, кому сказано, – прошипел парень, слегка замедляясь.

- Ну что ты обидчивый такой, – включил дурачка Уилл. – Я ж извиниться хочу. Ну, насчет «Банана».

- Какого?

- Заводного, – в рифму ответил Уилл.

Честно говоря, лавировать в словах и прохожих одновременно было трудновато.

- За что?

На языке крутилось «За то, что замарали свой чистый кулак о мою грязную челюсть, о повелитель!», но что-то (может, даже та самая вдруг занывшая челюсть) подсказывало, что для такого юмора они еще недостаточно на короткой ноге.

- Что дотронулся без разрешения, – покаянно сообщил Уилл.

- Прощаю, – буркнул Хэмстер, не глядя. – Теперь отвали.

- Не могу, мне стыдно. Давай я тебя чем-нибудь угощу, что ли.

Парень резко остановился (Уилл, шагавший справа и позади, врезался в него плечом) и развернулся. Лицо у него ничего не выражало, глаза слегка затуманились. Уилл напрягся. На всякий случай. Кто его знает, о чем тот с такой мордой думает. Может, дружеское приглашение принять решается. А может, склоняется к мысли, что смертоубийство в людном месте не такая уж плохая идея.

Народ, поругиваясь, обтекал их, как вода камни.

- Если я соглашусь, – проговорил Хэмстер, – ты отвянешь?

- Не обещаю, – честно сказал Уилл и поспешно прибавил: – Но если не согласишься, обещаю, что не отвяну.

Несколько бесконечных секунд парень переваривал эту новость и с подозрительной ностальгией посматривал на челюсть Уилла. Затем фыркнул и… исчез. То есть, это Уиллу показалось, что исчез. На самом деле Хэмстер нырнул в первую попавшуюся забегаловку, возле дверей которой они, собственно, и выясняли отношения. Уилл кинул взгляд на едко-алую надпись «Бункер», скривился, с тоской вспомнил «Заводной банан» и поспешил следом.

Стремясь соответствовать своему названию, «Бункер» находился глубоко. Весьма глубоко. И спускаться туда полагалось по бетонной лестнице – такой неровной и узкой и с таким тусклым освещением, что клиентам с зачатками клаустрофобии и слабым сумеречным зрением полагалось отпадать, видимо, еще на подходе. Причем, отпадать в буквальном смысле. В шершавых голых стенах, испещренных устным народным творчеством, зияли черные ниши, откуда неслись недвусмысленные звуки. Остро вспыхивали в темноте огоньки сигарет, озаряя порой такие рожи, что нетрусливый, в общем-то, Уилл подавлял туманное желание спрятаться за широкой спиной своего незадачливого визави. Еще в самом начале спуска он обратил внимание на гул снизу. Не понять: то ли поезд едет, то ли на седьмом круге ада бунт случился. Сейчас же гул постепенно превращался в музыку, дерущую уши не хуже взлетающего рядом самолета.

В тесном задымленном гремящем помещении Уиллу стало откровенно неуютно. «Заводной банан» не отличался кристальной чистотой воздуха, вольными просторами и церковным хором, но там все это было как-то… ну, уютно. Убери дымовую завесу, например, и чего-то уже не хватало бы. В «Бункере» у Уилла сразу запершило в горле, глаза заслезились, и заложило уши. А еще тут был дубак, как… как в бункере. Особенно здорово это ощущалось по контрасту с душным летним вечером.

- У меня аллергия на это милое место, – мрачно сообщил Уилл, стуча зубами и растирая слезы по щекам.

Хэмстер, разумеется, не услышал. Чего там, Уилл даже сам себя не услышал. В «Заводном банане» до собеседника можно было доораться. Завсегдатаи «Бункера», как видно, поголовно осваивали телепатию, потому что для языка жестов тут было темновато. Со стен пучеглазо пялились стародревние противогазы, навевая смутные ассоциации с трофейными головами. Оглушающая какофония периодически сменялась завыванием сирены, и красные вспышки мигали часто и тревожно. Полуоглушенный, Уилл вслед за Хэмстером продрался к стойке и скептически понаблюдал, как тот изучает ассортимент. Ассортимент в «Бункере» был небогат: сплошь консервы, спиртное и в качестве апофеоза минералка средней паршивости. Уиллу сейчас хотелось только горячего кофе, но он все же присмотрел себе пиво, которым не боялся травануться, подал знак смахивающему на несвежего зомби бармену и вопросительно взглянул на Хэмстера. Парень явно завис. Уилл уже открыл рот, чтобы спросить, что тот будет брать, и тут перед глазами, как живая, встала картинка: высокий бокал с голубой трубочкой. Черт. Надо было идти в «Макдональдс». И поспокойнее, и атмосфера приятнее. Не говоря уже о молочных коктейлях… Хотя Хэм сам виноват: никто его за уши сюда не тянул. Сам в эту дыру залез, сам пусть и выкручивается. Парень было выкрутился – попросил минералку. Минералки в наличии не оказалось.