От негодования Джеймс на секунду потерял дар речи, а когда снова обрел возможность говорить, Солнце — и его смех — уже растворились в медленно редеющем тумане. Обиженно бормоча под нос (немного наигранно, потому что ну не мог же он всерьез обижаться на Солнце!), Джеймс встал на ноги, немного потоптался на месте, разминаясь, сгреб под себя побольше соломы, снова лег и почти сразу же уснул.

Сон был приятен, но неглубок: в размытые, ничего не значащие сновидения проникало ощущение движения и шум мотора, и несколько раз трейлер потряхивало на ухабах, и Джеймс на миг приоткрывал глаза, чтобы спустя секунду вновь погрузиться в дрему. Когда движение прекратилось, сон тут же покинул его, и Джеймс, зевая, посмотрел на дверь, гадая, прошло ли три часа. Дверь загремела, отворяясь, и в квадрате появилось синее небо, и золотое поле, по которому бежали волны, и темная гладь дороги, уходящая вдаль.

— Привет, — Сэм, забравшийся внутрь, сверкнул улыбкой и крыльями. — Как ты тут? Стив сказал, что ты должен выпить хотя бы один йогурт. И чтобы я проследил. И что ты будешь сопротивляться.

— Я не буду, — возразил Джеймс.

В доказательство своих слов он дотянулся до ящика, подтащил его к себе и наугад выудил одну бутылочку — попался клубничный. Аккуратно зажав йогурт между коленей, Джеймс отвернул крышечку и сделал осторожный глоток: густое, прохладное, в меру сладкое ощущалось на языке приятно.

— Тесновато, — постановил Сэм, оглядываясь.

Джеймс неопределенно шевельнул плечом: реши Сэм развернуть свои великолепные крылья, они едва ли бы тут поместились, но самому Джеймсу места казалось вполне достаточно, да и много ли ему было надо? Зато мягко, не жарко и не холодно — в самый раз. Может, он не отказался бы от окна, хотя бы маленького, просто чтобы иметь возможность видеть, где они едут… А впрочем, какая разница?

— Куда мы едем? — спросил он.

— Тебе бы сюда окно, — сказал Сэм.

Их голоса прозвучали одновременно и растворились где-то под потолком. Джеймс, запрокинувший голову в попытке добыть последние капли, проводил угасающие звуки взглядом.

Сэм фыркнул.

— Не куда, — проговорил он наставительно, — а за чем. Мы едем за радугой.

— Зачем? — повторил Джеймс.

— Чтобы найти ее край, разумеется.

Джеймс заглянул в ящик, где осталось еще три йогурта, выбрал малиновый и протянул Сэму, и тот не стал отказываться.

— Спасибо, приятель, — он взял бутылочку и сел, серебристые перья гибко расплескались по полу вокруг, потом вскинул на Джеймса прищуренные глаза. — Но учти, я передам Стиву, что один выпил не ты.

Джеймс кивнул и снова уставился в ящик, пытаясь сообразить, какой вкус его больше привлекает: ванильно-медовый (теплый, душноватый, уютный) или яблочный (прохладный, свежий, воздушный). Память: ванильный холодок мороженого и мимолетный поцелуй, ожегший даже сквозь ткань — нашептывала выбрать первый, и Джеймс на минуту исчез, забылся в нахлынувших чувствах.

— Что будет в конце радуги? — пробормотал он.

— Горшок с золотом, — ответил Сэм, помахивая опустевшей бутылочкой. — Возможно, парочка хитрых лепреконов. За подробностями лучше к Стиву, он ирландец, а они уж знают в этом толк.

Джеймс рассеянно моргнул:

— В лепреконах? Или в золоте?

— В выпивке, в основном, — Сэм широко улыбнулся. — Ну что, попробуем сделать окно?

Ванильно-медовый йогурт выглядел все соблазнительнее, и Джеймс даже вытащил его из ящика, но открывать не торопился, чувствуя, что третья порция в нем, пожалуй, не поместится, во всяком случае, не подряд, а это означало, что надо как следует подумать.

— Хорошо, — согласился он. — А как?

— На самом деле это не трудно, — Сэм, не вставая, лихо крутнулся вокруг своей оси, поворачиваясь лицом к противоположной стене, на которой, очевидно, они собирались делать окно; его крылья мазнули по доскам с сухим шелестящим звуком. — Не очень трудно. Я сейчас…

Вокруг словно повеяло теплым ветром. Джеймс зажмурился на мгновение, а когда открыл глаза, на стене красовалось окно — самое настоящее окно, квадратное, со стеклом — вот только размером оно было с кулак, не больше.

— М-м-м, — озадаченно протянул Сэм, почесывая в затылке. — Я представлял его несколько крупнее.

Окончательно решившись, Джеймс свернул крышку, поднес бутылочку к лицу и глубоко, с удовлетворением втянул воздух носом. Цвет тоже был хорош: нежно-желтый, кремовый, бархатистый.

— Если честно, — продолжал тем временем Сэм, — у меня такие фокусы неважно получаются. Босса эта штучка, — он хлопнул ладонью по полу, — охотнее слушается. Это помещение для тебя как раз он делал, кстати. Может, попросить…

Услышав о Тени, Джеймс вздрогнул и оторвался от созерцания йогурта: мысль о том, чтобы видеть Тень и тем более о чем-то его просить, отзывалась внутри глубоким неприятием.

— А С… Стив? — робко заикнулся он.

— Хуже босса, — кивнул Сэм. — Но лучше меня. Только он оседлал этого своего двухколесного монстра, который весит, небось, побольше тебя, и снова куда-то укатил. Хорошо если к обеду вернется. Предваряя твой следующий вопрос, нет, у остальных все еще печальнее. Тони как-то случайно сделал трейлер золотым, вот вообще весь целиком, вплоть до содержимого бензобака. Хорошо хоть, стояли. Наташа, бедняга, как раз вздумала помыть голову. Выковыривать позолоту из волос было… увлекательно.

Джеймс представил Наташу с сияющими волосами и улыбнулся: это было красиво.

— Ну да, смешно, — не совсем верно истолковал его улыбку Сэм. — Но Наташа рассердилась. А уж как босс рычал, похлеще своих котов.

Вопросов в голове у Джеймса внезапно стало слишком много: куда уехал Солнце и где он прятал мотоцикл; что изначально намеревался изменить в трейлере Тони; где Тень держит львов; и зачем труппе лепреконы и горшок с монетами, если можно попросить Тони превратить в золото холодильник или парочку стульев… Нервно взмахнув хвостом, он глотнул ванильно-медовой сладости и спросил:

— Можно я попробую? Окно?

Сэм с полминуты задумчиво смотрел на него, затем вздохнул:

— Валяй, приятель. Кто не рискует, тот живет долго, но скучно.

«Я хочу».

Джеймс закрыл глаза и представил окно, широкое, распахнутое настежь.

«Пусть скучно, лишь бы жить».

За окном резвился теплый ветер, шумела изумрудная листва и пели птицы, блестящие, словно капли росы.

«Долго».

За окном тянулись десятки ярдов раскаленного белого песка, и вдали дышал зеленоватый океан.

«Свободно».

За окном холмы поросли цветами, сплошным душистым ковром.

«Солнце».

На лицо упали солнечные лучи, и Джеймс открыл глаза: окна не было, потому что не было стены, а еще потолка и пола, только огромное небо, и прямо перед ними на траве, в нескольких шагах от вскочившего Сэма, стоял очень удивленный и очень недовольный Тень. Сглотнув разом пересохшим горлом, Джеймс машинально прижал бутылочку с йогуртом к груди.

— Что, — произнес Тень хрипло и раздельно. — Это. Такое.

— Виноват, босс, — быстро сказал Сэм, слегка раскинул крылья и сдвинулся так, чтобы закрыть собой большую часть застывшего в изумлении и ужасе Джеймса. — Хотел сделать окно, перелет вышел.

Пользуясь зловещим молчанием Тени и ширмой из крыльев Сэма, Джеймс украдкой покосился в сторону и — так же украдкой — перевел дух: испарился только кусочек, созданный специально для него, большая часть трейлера осталась на месте, и отлично, а то бы получилось неловко. В смысле, еще более неловко, чем уже было.

Из-за крыльев Джеймс не заметил, сделал ли что-то Тень, но спустя секунду пол, потолок и стены снова оказались на местах, даже ящик с последним йогуртом по-прежнему стоял перед Джеймсом, а в стене появилось в меру большое окно. И все-таки чего-то не хватало.

— Солома, — сказал Сэм, всплеснув руками. — Наверняка осталась под трейлером.

— А почему ящик не остался? — заикнулся Джеймс.

Сэм шумно вздохнул:

— Скажи спасибо, что мы там не остались, приятель. Хм, не замечал раньше за боссом тяги к мелким пакостям.