- Не называй его так, – укорил Солнце. – У тебя есть имя?
Безымянный, не способный оторвать взгляд от стакана, не сразу понял, что вопрос обращен к нему. А когда все-таки понял, осторожно покачал головой.
- Досадно, – проговорил Солнце. – Но это ничего. По-моему, ты похож на Джеймса. Как ты считаешь?
- По-моему, он похож на падаль, – вставил Тень, и при всей своей безнадежной любви к Солнцу (и маленькому стакану в его руке) Безымянный сейчас склонен был с ним согласиться.
- Ну, мы ведь это поправим, – легко сказал Солнце и спросил: – Хочешь пить?
Последнее слово не успело еще отразиться от стен фургона, а сердце Безымянного (Джеймса?), никчемное, но продолжающее зачем-то биться сердце, стало принадлежать Солнцу во второй раз.
- Да, – тихо произнес он, ничем не выдавая бушующий внутри ураган. – Пожалуйста.
И Солнце приблизился к нему, сияя вдвое ярче, и поднес к его губам стакан, и глаза у него оказались синие, синие, синие… Зачарованно глядя в эти волшебные, небесные глаза, Безымянный (Джеймс!) сделал два крошечных, полных невыразимого блаженства глотка, влюбился в третий раз и, кажется, все-таки умер.
*
На той стороне оказалось страшно. Там его окружили силуэты, зыбкие фигуры, шелестящие неразборчивыми голосами, и каждая несла на себе печать непринадлежности к человеческому миру, столь жестокому к тем, кто отличается от других. Шесть рук, и горб, и зеленоватая тень, пугающе превосходящая своего обладателя, и слепящее синеватое сияние, и полупрозрачные алые всполохи. За гранью оказалось страшно, и это было до того несправедливо, что на глаза Безымянного (Джеймса…), который надеялся хотя бы тут, вне жизни, отдохнуть от вечного страха, навернулись слезы. Ему хотелось, чтобы Солнце забрал его отсюда, куда угодно, только бы с собой. Ему хотелось, чтобы Солнце был здесь. Чтобы пришел хоть на секунду, короткую секунду, самую последнюю из секунд.
- Джеймс? – знакомый янтарно-медовый голос взрезал, разметал шелестящую стену.
- Он нас боится, – прозвучал второй голос, незнакомый, женский, ближе.
И все снова кануло в темноту.
========== Глава 1 ==========
Глава 1
— Раз уж он с нами, ему понадобится сценический псевдоним, — энергично сказал мужской голос.
Безы… Джеймс приоткрыл один глаз: солнечный свет рассыпался на его ресницах радужной пылью.
— Я вам говорю! Он вылитая Флаттершай. Перекрасим башку и хвост в розовый, шерсть — в желтый. Птичку слегка ощипаем, присобачим крылья. На заднице бабочек нарисуем… Кстати, у него там уже что-то есть. Ну-ка…
Почувствовав прикосновение к бедру, Джеймс машинально дернул задней ногой — звук вышел такой, будто он решил лягнуть автомобиль.
— Эй, — возмутился энергичный голос. — Он брыкается!
— А ты руки меньше распускай, Тони, — посоветовал еще один мужской голос, приятнее и спокойнее. — Целее будешь.
— Я и так целый, — гордо сказал энергичный голос. — Но у него там правда какое-то клеймо.
— Джеймс, ты проснулся? — спросил третий голос, голос Солнца, и глаза Джеймса сами собой распахнулись.
Он по-прежнему лежал на соломе в фургоне, но задняя дверь была открыта, и жемчужный утренний свет свободно лился на пол и стены. Солнце сидел рядом. Он улыбался, и Джеймс, погрузившийся в эту улыбку, как в чистую теплую воду, не сразу заметил присутствие двоих незнакомцев. У одного была очень темная кожа, добрые глаза и серебристо-стальные крылья, сложенные, покачивающиеся за плечами в такт дыханию. У второго на груди горел, приглушенный тонкой белой майкой, синеватый огонек. Прямо под огоньком красовался отпечаток копыта.
— Прости, — прошептал Джеймс, не успев даже подумать.
— Забей, мой маленький пони, — отмахнулся Тони. — Мне еще и не так прилетало.
— Он у нас Железный Человек, — пояснил первый, дружелюбно глядя на Джеймса. — Его можно грузовиком переехать, а ему хоть бы хны. К сожалению. Я Сэм, кстати. Приятно познакомиться.
— Он Сокол, — влез Тони. — И именно его мы собираемся ощипать, чтобы смастерить тебе крылышки. Ты в курсе, что ты копия Флаттершай? Особенно когда вот так шепчешь и прикрываешься волосами. Покажешь нам свою милую метку?
— Можно я взгляну, что у тебя на бедре? — спросил Солнце, о котором Джеймс за новыми знакомствами успел… нет, не забыть, его сияние постоянно оставалось на периферии зрения… От которого Джеймс успел слегка отвлечься.
Но теперь, обратившись к нему, Солнце снова сделался центром Вселенной, светлым гигантом, воплощающим саму суть жизни. Он хотел проверить, что у Джеймса на бедре? Он мог бы не спрашивать. Он мог бы сказать слово — и Джеймс показал бы ему хоть бедра, хоть сердце с желудком и сам бы вывернулся наизнанку, чтобы Солнцу не пришлось марать руки.
Джеймс хотел объяснить это Солнцу, но что-то подсказывало ему, что этого делать не стоит, потому он лишь кивнул и задержал дыхание, когда уверенные пальцы раздвинули шерсть на крупе.
— Горячее таврение, — определил Тони, заглядывающий Солнцу через плечо, хотя как раз ему Джеймс ничего не разрешал. — Фу, варвары. Когда клеймят жидким азотом, знак образуется за счет осветленной шерсти, а тут ожог, кожа, видишь? Между прочим, прикольный дизайн, Черепу-и-кости понравится. Эй, что за фигня? Кэп, лови его!
Джеймс, слушающий этот монолог с все возрастающим удивлением, недоуменно моргнул.
— Хм, — сказал Тони после нескольких секунд тишины. — Флаттершай, ты в курсе, что у тебя на заднице выжжен череп с осьминожьими щупальцами? И он вдруг стал красным и от нас… э-э-э… уплыл?
Джеймс пожал правым плечом. Солнце, глядевший на него с озабоченным видом, слегка даже померкший, встал и стряхнул соломинки с колен.
— Я передам Брюсу, что ты очнулся, — сказал он. Улыбка, покинувшая губы, продолжала мерцать в глазах. — Мне очень не нравится твоя левая рука.
— А львы? — спросил Джеймс ему в спину.
Солнце остановился и оглянулся через плечо.
— Львы? Ты хочешь посмотреть на львов? Прямо сейчас?
— Посмотреть? — эхом откликнулся Джеймс.
Тогда Солнце развернулся к нему всем телом, и долгую звенящую секунду они смотрели друг другу в глаза. Вернее, Солнце, кажется, смотрел Джеймсу в глаза, а Джеймс разглядывал вертикальную морщинку, появившуюся между светлыми бровями. Потом морщинка разгладилась.
— Да нет же, — сказал Солнце. — Никто не собирался отдавать тебя львам. Мы просто соврали, чтобы Зола не заломил за тебя сумасшедшую цену. С финансами у нас…
Солнце как-то беспомощно развел руками и ушел.
— Вау, — заметил Тони. — Ты все это время думал, что тебя сюда львам на обед притащили? Ну ты даешь, Флаттершай.
И вышел из фургона вслед за Солнцем.
Сэм, к счастью, промолчал. Но Джеймс решил на всякий случай в его сторону не смотреть.
Вместе с Брюсом в фургон вошла его зеленоватая тень — огромная и не то чтобы зловещая, но как-то стихийно, хаотично злая или, может быть, просто перманентно чем-то рассерженная. Мельком оглядев ее, Джеймс предпочел сосредоточиться на самом Брюсе, который приязненно, пусть и немного устало, ему улыбнулся.
— Доброе утро, Джеймс. Меня зовут Брюс, я доктор. Капитан попросил осмотреть вашу руку.
Прошептав ответное приветствие, Джеймс повернулся так, чтобы доктору было удобно, и начал размышлять, за что Солнце могли прозвать Капитаном. Эти мысли не имели никакой практической цели: для него Стив оставался Солнцем с начала и до конца, так внезапно отодвинувшегося в туманное «завтра» — зато раздумья помогали отвлечься от зеленоватой тени, которая хоть и не нападала, но продолжала навевать смутную тревогу. В то, что скороговоркой бормотал Брюс, Джеймс не вслушивался, реагируя лишь на вопросы «Здесь больно?», и «А так?», и «Когда в последний раз…?», и ответы его бывали положительны и бывали отрицательны, но чаще звучало «Не знаю» и «Не помню», однако это тоже не слишком его тревожило.
А потом в фургон вошел Тень. Сразу две пугающие тени (одна страшила слабо, подспудно, подбирающимся к пальцам огоньком спички, вторая — резко и ярко, как свежий ожог) были уже чересчур, и Брюс, ощутив перемену его настроения, аккуратно отодвинулся. Опустив голову, Джеймс с поднимающейся, подобно приливу, тревогой слушал мягкие, практически беззвучные шаги.
