Воцаряется долгая пауза, но голод берет верх. Баки отодвигается ровно настолько, чтобы посмотреть на Стива, и очень осторожно уточняет:

- Нашей еды?

Стив со смехом садится.

- Может, и тебе достанется, если пообещаешь хорошо себя вести с Сэмом, ладно? – руки, не касающиеся больше Баки, кажутся пустыми. И с этим придется жить. – Он… ммм… был со мной на геликарриере.

Баки прикусывает губу.

- Ничего, если я его не помню?

- Ничего, – Стив встает, поправляет задравшуюся рубашку.

Краем глаза он замечает, что Баки смотрит на него и повторяет движение.

В столовой Сэм раскладывает еду – сыплет из большого коричневого пакета картошку фри в миску. В зубах у него миничизбургер.

- Мммф, – приветствует он.

Стив идет к холодильнику за напитками – бутылка пива, две колы. Открыв пиво, он передает его Сэму. Потом протягивает Баки одну из банок. Тот рассматривает ее и вроде бы узнает.

- Сэм, это Баки, – как ни в чем не бывало говорит Стив. – Баки, это Сэм Уилсон. Один из моих новых друзей.

Баки молчит, смотрит с подозрением и ждет. Только когда Сэм садится, он берет миску с картошкой фри и перекладывает половину себе в тарелку.

Сэм кидает на Стива взгляд.

- Ну…

Стив старается не выдать волнения.

- Теперь я вижу, почему ты настаивал закупиться на шестерых.

Глава 22

Баки ест, но молча. Время от времени он поглядывает на Сэма – когда тот отвлекается на кетчуп или второе пиво. Заметив эти быстрые взгляды, Сэм говорит:

- Когда мы виделись в последний раз, у меня были крылья. Ты их сломал. Но я в тебя стрелял, так что мы квиты.

Стива поражает, как такие слова можно, оказывается, произнести совершенно мирным и даже успокаивающим тоном.

Баки делает глубокий вдох, готовясь, и произносит:

- Мне жаль, что я вырвал тебе крыло.

Сэм вскидывает брови, словно он и первых двух слов не ожидал, не то что целого предложения. Но он кивает, возвращается к столу, берет еще один бургер и начинает разворачивать.

- Ничего страшного. Они были на мне как рюкзак, ты в курсе? А не… – он указывает большим пальцем себе за спину.

Глаза Баки расширяются. Кажется, он только что осознал, что крылья Сэма не были присоединены к спине хирургическим путем.

- О.

- Ну да, а то было бы куда больнее.

И снова молчание. Телефонный звонок кажется почти спасением.

- Привет, Пеппер.

- Привет, Стив.

У нее радушный голос. Стив думает, она всегда относилась к нему тепло – так же как мать Баки когда-то, потому что считала, что Стив хорошо влияет на ее сына.

- Я уже на пути к Башне. Не могли бы ты и твой друг меня встретить? Мне надо запланировать несколько видеоконференций.

- Видеоконференций?

- Тони сделал все, что мог, и теперь моя очередь. Подойдете на тридцать второй этаж через двадцать пять минут?

**

Тридцать второй этаж отведен под конференц-залы. Пеппер выбрала самый уютный – с мини-баром и удобными креслами, развернутыми к экранам. Тут же блюдо с выпечкой из ближайшей кондитерской. Баки немедленно оживляется и, взглядом спросив у Стива разрешения, хватает печенье. Тони необыкновенно умен, но Пеппер просто гениальна.

Следующие полчаса суматошны. Стив подписывает бумаги, которые позволяют ему принимать медицинские решения за Баки. Баки подписывает тоже. Стив интересуется, как все это вообще работает, если Баки до сих пор считается погибшим, и получает в ответ улыбку, напомнившую ему о том, что в своей сфере Пеппер практически всемогуща.

На экранах появляются трое специалистов, каждый по очереди говорит с Баки, потом – со Стивом. Они спрашивают Баки, нравится ли ему там, где он находится, хочет ли он остаться, есть ли у него какие-то цели касательно его здоровья. Да. Да, пожалуйста. Нет. Устраивает ли его новая рука? Да.

Когда взгляд Баки слегка стекленеет и все чаще фокусируется на точке в углу, доктора не удивляются и не возражают – они просто переключаются на Стива. А тот балансирует между ощущением, что идет ко дну, и чувством абсолютного стопроцентного долга перед Пеппер, которая, видимо, отыскала целых трех человек с достаточно высоким доступом, чтобы видеть Баки. Ему говорят, что ДНК Баки похожа на его, но не совсем. Сила, скорость и пик физического развития – не самое поразительное, на что способна сыворотка. Один из специалистов написал несколько книг, посвященных работе Эрскина и попыткам воссоздать сыворотку, и он говорит, что Баки нужно тщательнее изучить.

Баки идея не радует. Стив берет ненужное ему, в общем, печенье, только чтобы незаметно подтолкнуть тарелку ближе к другу. Он уточняет, будут ли специалисты объяснять Баки все свои действия и предварительно спрашивать разрешения – уже зная ответ. Они отвечают, да, разумеется.

Они спрашивают Баки, есть ли у него вопросы, и тот немедленно поворачивается к Стиву. Стив интересуется, будут ли встречи всегда проходить таким образом, и они говорят, да, конечно. Следующий вопрос: надо ли Тони заказывать какое-то медицинское оборудование. Пеппер вставляет, что уже заказала все необходимое. Женщина, специализирующаяся на травматических повреждениях головного мозга и психологии военнопленных, говорит, что находится в другом часовом поясе, но у нее есть номер, по которому Стив и Баки могут обращаться в любое время. Пеппер упоминает, что номера всех троих уже забиты в телефон Баки, и для Стива она их тоже записала.

После того, как экраны темнеют, Пеппер вытаскивает из-под документов шесть снимков Капитана Америки, протягивает их Стиву и берет со стола черный маркер. Она по буквам диктует имена детей этих специалистов, которые будут вне себя от восторга, получив автографы.

- Не пойми меня неправильно, я плачу докторам Баки, – губы Пеппер изгибаются в улыбке. – Но именно обещание прислать автографы решило дело.

**

Баки объявляет, что идет в душ. Стив кивает, притворяясь, что полностью поглощен своим скетчбуком и записями, которые дала Пеппер. Баки нерешительно уходит в ванную, долго возится с кранами. Должно быть, на это требуется столько времени отчасти потому, что Баки этого не делал лет пятьдесят, отчасти, потому что их ванные раньше так не выглядели. Когда из душа, наконец, льется вода, Баки закрывает дверь, и Стив издает вздох облегчения. Повторения прошлого купания он бы не пережил.

В бумагах, переданных Пеппер, есть вещи, обсуждения которых Стив не помнит. Как важно придерживаться распорядка и вводить все новое постепенно и понемногу. Давать передышку от новых впечатлений, если Баки захочет. Не знакомить сразу с большим количеством новых людей и избегать ситуаций, где надо слишком много всего обдумывать. На полях нарисована стрелка и безупречным почерком Пеппер добавлено «записи бейсбольных матчей» и «спроси Джарвиса про облако». Стив спрашивает, и Джарвис объясняет, что мисс Поттс имела в виду коллекцию музыки, которая доступна во всех местах, где есть Джарвис.

- Спасибо, – Стив в раздумьях смотрит на свою пустую страницу.

Обычно он избегает подобных технологий, считая их бесполезными и избыточными, но сейчас, когда дело касается помощи Баки, он… готов взглянуть на них другими глазами.

Стив находит планшет в ящике стола и заходит на eBay, решив заказать патефон и несколько пластинок. Какие-то у них были, какие-то они всегда хотели. Джарвис великолепен, но что-нибудь осязаемое тоже пригодится. Джарвис, нисколько не обидевшись, подсказывает названия музыкальных магазинов, где до сих пор продают «винил».

Когда Баки выходит из ванной с полотенцем вокруг пояса и кое-как вытертыми волосами, играет Арти Шоу. Стив с нарочитым тщанием выводит линии в скетчбуке: решил набросать ящик стола, пока Баки одевается. Когда Стив бросает вороватый взгляд – на лицо и только на лицо – Баки выглядит глубоко ушедшим в свои мысли.

**

Европа казалась целой жизнью. После того, как Стив спас его и они всей командой отправились громить нацистов, дни слились в сплошную пелену, Италия выглядела, как Австрия, а та ничем не отличалась от Франции. В городах был свой особенный шарм, хотя люди повсюду были одинаково худы и напуганы, но Коммандос передвигались лесами и окольными дорогами, сбивались в тесный круг, спасаясь от плохой погоды, и рассказывали истории на разных языках. Баки помнит, как учил Стива французскому. Гейб пел что-то, какой-то блюз, и порой можно было услышать радио в деревне. Баки следовал за Стивом, но на исходе третьей недели ему пришлось неохотно признать, что он размяк. Ему хотелось только, чтобы они все выбрались отсюда живыми. Для него это было важно.