- Стив, приятель, у тебя хорошие друзья.

Он явно говорит о Тони.

- Ты приютил меня и Наташу, когда нас хотели убить.

- Да, но в моем доме нет такой душевой, – вода выключается. – Честно говоря, я почти уверен, что половина моего дома влезла бы в эту ванную.

**

Стиву очень нужна прогулка. Оставлять Баки одного немного тревожно, но у Джарвиса есть его телефон на случай, если что-то пойдет не так, и к тому же ресторан недалеко. Солнце уже скрылось за небоскребами, паника, начавшаяся во время беспорядков, улеглась не до конца. Темнота и сумятица – а значит, Стиву можно не слишком тревожиться, что его узнают. Бейсболки более чем достаточно.

Сэм хмурится.

- Пару минут на серьезный разговор?

Стив поднимает бровь.

- Вид у тебя препаршивый.

Стив смеется.

- Ну да. Денек выдался не из легких.

- Ты плохо выглядел еще до того, как его нашел, – Сэм указывает, к разочарованию Стива, не на его ребра или какое-нибудь другое не полностью зажившее место, а на лицо. – Чего уж говорить про сейчас. Как вы?

- Он… – начинает Стив и вдруг понимает, что не знает, как закончить фразу. – Когда я увидел его… Он наверняка несколько дней голодал, и вообще… не знал, как по-человечески себя вести.

- Но он вел себя достаточно по-человечески, чтобы не пристрелить тебя?

- Он ни разу… Ни разу не пытался напасть на меня. И на других, – быстро добавляет Стив, решив, что случай, когда Баки вызверился на Старка в мастерской, можно не брать в расчет.

Кивнув, Сэм останавливается на углу улицы и хватает Стива за рукав: тот не заметил, что зеленый свет уже переключился. Стив смущенно хмыкает.

- Это уже хорошо.

- Ему приходится многому учиться заново. Как за собой ухаживать, как просить чего-то, как спать. Он спит сейчас. Проспал допоздна утром и уже дважды ложился днем.

- Не то старик, не то тинэйджер, понял.

- Джарвиса он вроде бы воспринял спокойнее, чем я, ну, понимаешь, в свое время. Но сильно занервничал, когда Тони попытался сделать ему МРТ. И чем больше я думаю о том, что Тони говорил про его мозг, тем больше мне кажется, что, какую бы машину они ни использовали, чтобы… стереть его воспоминания… Баки, должно быть, вспомнил про нее, и просто…

Стив делает беспомощный жест.

- Ага, Тони упоминал какую-то розовую краску и наклейки Хелло Китти, - Сэм вздыхает. – Слушай, возможно, ты меня сейчас возненавидишь, но скажи спасибо, что он спит. Пусть даже и с кошмарами. Мне приходилось видеть людей, которые после случившегося с ними не могли есть и спать. То еще зрелище. Они тают как свечки.

- Он ест, о да, – улыбается Стив. – Наверное, ванна и плотный завтрак были самыми нормальными его впечатлениями за долгое время.

- Вряд ли он имел дело с ваннами и завтраками, когда с ним обращались, как с механизмом. Пожалуй, лучший выход сейчас – обычная человеческая рутина.

Возле ресторана Сэм ждет, пока Стив придержит двери для нескольких женщин с детьми подряд.

- А как же маскировка? Тебе сейчас положено изображать обычного парня.

- Болтай, болтай. Я видел, другие поступают так же, – Стив замечает отставшую девушку с ребенком на руках и делает шаг назад, пропуская и ее. – Ты сам так делал.

- Только потому, что на твоем фоне выглядел бы грубияном.

Они, наконец, заходят и становятся в очередь.

**

В шестнадцать лет Баки находит Стива в очередной подворотне избитым до полусмерти. Все даже хуже, чем обычно: Стив лежит, свернувшись, прикрывая грудь и живот, а другой парень бьет его ногами. Этот парень не злится даже, он смеется, упиваясь, как хищник над раненой птицей.

Баки помнит только, как сдавил парню шею, припечатал к кирпичной стене и вогнал кулак в и без того окровавленное лицо. Помнит, как резко вышел воздух из чужого рта, когда Баки, вложив в удар весь свой вес, ткнул парня коленом в живот. Помнит, как парень свалился на землю, давясь желчью. Баки редко бывает настолько жесток, но он никогда не видел Стива в таком состоянии.

- Стой, – хрипит Стив.

Его дыхание клокочет, и Баки замирает. Лицо у Стива багрово-фиолетовое, жуткое. Когда Баки приводит его домой и осматривает, живот и выпирающие ребра оказываются не лучше. Это зрелище причиняет Баки почти физическую боль, но еще хуже то, как Стив на него смотрит, будто Баки навредил ему больше, чем задира из подворотни, и Баки не может встретить его взгляд, потому что…

Потом, когда Баки становится чуть старше, он заводит отношения с Марлой, не то чтобы надолго, но времени хватает, чтобы узнать, что она любит, и прийти к пониманию, что ему нравится делать ей приятное, а у нее темные волосы мягкими упругими кудряшками и кривоватая улыбка, она из тех дамочек, которые слишком умны, чтобы быстро наскучить, и он никогда не приводит ее к себе, зато ходит в ее уютную квартирку прямо возле колледжа, она не позволяет ему оставаться больше, чем на несколько часов, и его это устраивает: если бы он задержался на ночь, то не заснул бы от волнения за Стива, который остался…

Потом нет денег, приближается война, неотвратимо, как смерть, и в глубине души он знает, что если его не призовут, он пойдет добровольцем, за деньгами и спасением, потому что в доках и на улицах денег мало, и Стив не набирает вес, и чем дольше все это продолжается, тем сильнее тает его выдержка, когда он видит голубые глаза и розовый рот, и как изящно Стив держит кусок угля, и слышит, как звучит его голос из соседней комнаты, когда он спрашивает Баки, что приготовить на ужин…

Потом холод в палатках, и всегда кто-то плачет, всегда, даже если тихо, они все равно знают, что кто-то всхлипывает в свою подушку, моля об избавлении, или смерти, или чём угодно хоть мало-мальски возможном, и никакого покоя, они просто хотят…

Потом он приходит в себя, у Стива подбородок, как у боксера, Стив стоит над ним с грязными отметинами на лице, и Баки говорит его имя, и…

Потом все белое, и он не чувствует руки, и он смотрит на…

Потом в комнате темно, и он кричит…

**

Стив шарахает дверью в стену – громко, в отчаянной попытке разбудить Баки, не прикасаясь, но в то же время стараясь ничего не сломать. Не срабатывает.

- Баки, просыпайся.

Баки мечется по кровати, что-то бормоча. Смотреть на это невыносимо. Стив залезает на постель, берет обе руки Баки в свои и сжимает, повторяя его имя.

- Баки, Баки, Баки, Баки. Баки.

Баки рывком высвобождает руки, но садится. Глаза у него дикие, перепуганные – даже, когда он видит Стива, и в зрачках загорается узнавание.

- Прости, – хрипит Баки.

Непонятно, извиняется ли он за кошмар или за какие-то действия, которые вспомнил во сне, но Стиву все равно.

- Все хорошо. Я не сержусь. Иди сюда.

Баки, не раздумывая, чуть ли не бросается ему в объятия, утыкается в плечо. Трясется, судорожно дыша.

- Все нормально. Ты в порядке. Я пришел, видишь? Джарвис сказал, что тебе снится плохой сон, и я вернулся.

Баки не обнимает его в ответ, но и не отстраняется. Он так близко, так знакомо пахнет. Стив гладит его по спине.

- Ты запыхался.

Стив кожей, даже под тканью рубашки, чувствует, как движутся его губы. И смеется.

- Я бежал.

- И ты пахнешь едой, – добавляет Баки, дрожь стихает. – Есть… Можно…

- Баки, можешь есть столько, сколько хочешь, и когда захочешь, – Стив сжимает его сильнее. – И спать, где хочешь, и… Я поговорю с Тони, достану тебе телефон.

- Зачем?

- Звонить. Если меня не будет рядом.

- А.

В дверь стучат. Стив шевелится, пытаясь высвободиться, но Баки хватает его за руку.

- Минуту, – просит Стив, не желая разрушать момент.

Баки льнет ближе, и Стив, заваливаясь под его весом на бок, только тихо охает. Баки теплый. Он не мягкий больше, его тело сплошные мускулы, но в то же время он кажется уязвимым. Когда Баки еще и переплетается с ним ногами, Стиву приходится напомнить себе, что это значит и чего точно не значит.

- Наверное, это мой друг Сэм, – говорит он, мигом придумав стратегию. – Когда я бежал сюда, оставил его с пакетами еды.