В определенный момент до моих ушей донеслись звуки беседы. Кто-то из наших обсуждал услышанную от Черкеса фразу: «Те дембеля, которые больше всех хвалятся и кичатся – те были очкотёрами» («очкотёр» – это специальный армейский термин, применяемый к солдатам, которые занимаются уборкой туалетов, а именно «оттирают» напольные унитазы типа «чаша Генуя» или по-военному «очко»).

Спустя минут пять, так совпало, я спустился на первый этаж в туалет и увидел того самого шутника-балагура, который громко возмущался тем, что кабинки не закрываются (не оснащены шпингалетами): «Не хочу, чтобы какая-то чайка залетела, а я тут как коршун сижу!».

Где-то через час началась посадка на наш поезд. Первым делом, как только мы расселись в вагоне, капитан распорядился всем взять по одному сухому пайку. До этого момента я никогда не пробовал армейский сухпай и распечатывал коробку с неподдельным интересом, тем более есть очень даже хотелось, так как завтрак мы пропустили. Внутри оказался следующий набор продуктов: тефтели из говядины, каша рисовая с говядиной, мясо с фасолью и овощами, икра из овощей, шпик солёный консервированный, пюре из яблок, концентрат сухого напитка тонизирующего, сыр плавленый консервированный, паштет печеночный, фарш колбасный любительский, чай, кофе, сливки сухие, перец, соль, сахар, шоколадка, четыре упаковки галет (в каждой по шесть печенюшек), жевательная резинка Stimorol (или Dirol), а также спички, сухое горючее, салфетки сухие, салфетки влажные, пластмассовые столовые принадлежности (нож и ложки), а также открывалка для консервов.

Вообще, насколько я знаю, пайков есть семь видов – по одному на каждый день недели (содержимое одного сухого пайка рассчитано на один день). Мне было интересно раскрывать разные баночки и пробовать их содержимое. Я вполне был доволен набором блюд и их вкусом. Мне понравилось в принципе всё (кроме, пожалуй, шпика, но он, вообще, как я потом узнал, мало кому нравился), но, разумеется, гурманов или людей с поварским образованием такая еда вряд ли бы привела в восторг.

Пообедав (или позавтракав), я завалился на вторую полку и приступил к просмотру пейзажей в окно. Собственно вся дорога до Нижнего представляла собой сменяющиеся процессы принятия пищи и лежания. Ещё я периодически звонил домой и писал сообщения.

Один раз я помыл голову в раковине вагонного туалета. С одной стороны, это было довольно легко, так как волос на голове было минимум. С другой стороны, это было довольно сложно, так как, вероятно, из-за стресса и смены обстановки, вся голова была покрыта слоем перхоти. Это меня очень испугало, так как раньше у меня ничего подобного не было…

Ехали мы несколько дней. Всё было тихо и мирно. Не помню лишь одного: выходили мы на остановочных пунктах или нет. Многие были курящими. Однако, имелся большой риск потерять, забыть или оставить кого-нибудь в одном из населенных пунктах нашей необъятной Родины.

В Нижнем Новгороде нас встретил армейский ПАЗик и отвез в город Пустово, располагающийся где-то в двадцати минутах езды от областной столицы. Все пассажиры автобуса во все глаза смотрели в окна. Помню, что мы договаривались держаться вместе. Думаю, все так договариваются, но мало у кого удается сдержать уговор (старослужащие, контрактники и офицеры принимают максимум усилий, чтобы разобщить солдат).

Мы подъехали к воротам с армейской символикой (въезд в войсковую часть называется КПП – контрольно-пропускной пункт), а через полминуты шагали куда-то, направляемые кем-то в военной форме (Черкес нас покинул). Территория части была огромной, бесконечный плац и спортгородок, громадный штаб, большие трёхэтажные казармы и шикарный клуб (конечно, на тот момент я понятия не имел, мимо каких сооружений мы проходим, но масштаб я оценил сразу). Всё было чистым и аккуратным. Штаб был опоясан аллеей, а казармы и другие сооружения окружали одиночные деревья. За казармами же виднелись целые рощи!

Мы подошли к одной из казарм и бегом (нам подали соответствующую команду) поднялись на второй этаж. Там нас встретил прапорщик. Дикий прапорщик. Боже мой, как он орал (мне по-настоящему стало страшно)! Первым делом он скомандовал закрыть двери казармы – какой-то солдат (думаю один из дневальных) тут же помчался задвигать засов! Прапорщик же стал кричать, чтобы мы выложили перед собой (точнее кинули) всё содержимое вещевых мешков. Что-то он забирал, что-то отпинывал в сторону (думаю, это были запрещенные предметы). Затем прапор скомандовал взять обратно из образовавшейся кучи свои «рыльно-мыльные» (или «мыльно-рыльные» – не знаю, как правильно) принадлежности (зубную щётку, пасту, бритвенный станок).

Когда наконец-то этот ужас закончился, нам показали наши койки, и мы положили вещи на табуретки. Вообще, казарма выглядела старой (как изнутри, так и снаружи). Окна были деревянными, как и пол (он был весь в щербинках и окрашен в тот самый красно-коричневый цвет, который так любят в армии). Двери, лестничные пролёты, ряды двухъярусных коек, побеленный потолок, оконные рамы – всё дышало многолетней историей части. Эта часть была учебной – в ней готовили специалистов младшего командного звена инженерных войск. Однако, как вскорости выяснилось, до самого последнего момента в Пустово, в этих стенах, располагалось военное училище, готовящее офицеров инженерных войск, а настоящий учебный центр только что приехал (передислоцировался) с Дальнего Востока.

Я стоял в комнате для умывания, когда туда зашёл один солдат и поинтересовался не моя ли это зубная паста. В руках он держал как раз-таки именно мою зубную пасту фирмы ROCS, которую я вынужден был оставить на полу в том самом диком построении того самого дикого прапорщика. Солдат вернул мне пасту с комментарием, что она классная. Военнослужащий был очень красивым, со спортивной фигурой, приятным голосом, учтивыми манерами, явно был «обременён» интеллектом и, вообще, выглядел как актёр, снимающийся в фильме на военную тематику. Я был крайне поражен контрасту необоснованной жёсткости прапорщика и необоснованной заботы старослужащего. Кстати, потом выяснилось, что этот солдат был чуть ли не единственным нормальным человеком (в моем понимании слов «норма» и «человек») среди всего личного состава части (1 200—1 300 человек).

Спустя некоторое время нас построили в две шеренги (как это и заведено) для отправки в баню. На нас, согласно команде, были трусы и майка, на ногах резиновые армейские зелёные тапочки, в руках те самые рыльно-мыльные принадлежности, полотенца и мыло, которые нам только что выдали. На белых мыльных брусках красовался слон и надпись «Слонёнок». Это мыло хоть и было туалетным, но, судя по всему, довольно низкого качества и больше походило на хозяйственное (забавно, что солдат в армии неофициально называют «слонами», что перекликается с названием уставного мыла).

Как только мы вышли из казармы, нас опять построили, но уже в «колонну по три» (стандартный способ передвижения личного состава по территории части).

Как оказалось, баня находится непосредственно за казармой! Также оказалось, что баня – это никакая ни баня, а душ, рассчитанный на одновременную помывку тридцати человек (один взвод). Мы оставили вещи на лавках, а сами «бесстрашно» начали вставать под ледяные струи воды. Вода была не просто холодной, а очень холодной! Я пригоршнями черпал воду, льющуюся из душа (стоять под ним было невозможно), и, обмыв тело, намылился Слонёнком. Хотя его мылящие свойства оставляли желать лучшего, но всё равно возникла проблема – мыло нужно было как-то смыть с себя… И в этом деле пригодилось полотенце! Хотя как вы понимаете, его предназначение состоит немного в ином. В этот момент в баню заглянул тот же самый прапорщик и стал материться, так как мы не включили горячую воду!

Оказывается, в душе на стене был расположен рычаг, поворот которого на 90 градусов чудесным образом оживил все рукоятки смесителей с красными отметинами. Разумеется (это сейчас я пишу «разумеется» – на тот момент мне это казалось дикостью), в некоторых «кабинках» (в кавычках, потому что никаких перегородок на самом деле не было) рукоятки тёплой и холодной воды были перепутаны, где-то одна из рукояток не работала, некоторые души, вообще, были неисправны или функционировали в формате непростого выбора: леденющая вода или обжигающий кипяток. Нормальных душевых смесителей (это я выяснил потом) не то чтобы не было совсем, но вероятность, что тебе попадётся рабочая лейка, была сопоставима с вероятностью выигрыша в лотерею. Тем не менее мне удалось перемыться по нормальному, и, окончив помывку, я оделся и на улице встал в уже образовавшейся строй, ожидая остальных.