— Да, — протянул Депп, поведя глазами, — более странной горничной ещё не встречал. Кого-то ты мне напоминаешь, — проговорил он, задумываясь.

— Безумного Шляпника! — чуть ли не выкрикнула я, боясь, как бы меня не раскрыли раньше времени.

— Ага…— Джонни прищурился, будто бы взвешивая в уме достойность ответа, а потом легко поинтересовался: — Так ты всегда такая или это я на тебя так действую?

Чудненько! Более странного вопроса от кумира всей жизни и ожидать нельзя. Джонни терпеливо ожидал ответа.

— Всегда? — задумалась я и изящно выкрутилась: — Нет, скорее, только в хорошей атмосфере. — Внезапно вся стеснительность и неуверенность спали с меня. Я почувствовала себя такой же смелой, как в тот вечер, когда запросто беседовала в тёмном кафе с неузнанным актёром. — Вас это пугает?

— Брось. На мой век странных хватало, — с улыбкой подмигнул Джонни. Лучше бы он не улыбался: я теперь точно поняла значение выражения «Снесло крышу». — Правда, — добавил Депп, — обычно они не так уж откровенны.

Я предпочла промолчать и опустить голову. У меня не было ни одной достойной подобного разговора мысли. В голове мелькнула фраза: «Простота — залог победы». Подобный бред приходил в голову в самых непредсказуемых ситуациях, и тогда я не придавала ему должного внимания, а позже, разобравшись, трактовала афоризмы по-своему, присваивая каждому степень «Полезности» и «Актуальности».

— Что-что? — спросил Джонни.

— Простота — залог победы, — тут же выпалила я. — Это я к тому, — повела я глазами, — что воистину хорошие люди достойны того, чтобы быть с ними искренними, быть самим собой. Тогда ты сможешь быть понятым и получишь доверительный статус. — Я скромно улыбнулась и добавила: — Бред чистой воды. Искренне надеюсь, что когда-нибудь мне это поможет, — закончила я, пожимая плечами.

Депп серьёзно посмотрел на меня и хотел что-то сказать, но его прервал телефонный звонок. Воспользовавшись паузой, я чуть ли не бегом скрылась из зала.

На кухне осушив залпом стакан воды, я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Неужели это правда? Такое бывает? Если меня не подводила память, то ещё минуту назад я преспокойно, лицом к лицу, беседовала с человеком, которого на протяжение вот уже многих лет практически боготворила. За что же вдруг на меня — образец невезения — снизошло такое удивительное счастье? Кто бы там на Небесах ни крутил рулетку моей судьбы, раз ему везёт, пусть продолжает дальше.

Именно в этот момент я поняла, что жизнь, действительно, чёрно-белая, но самое главное — выживешь ли ты в чёрном, чтобы потом наслаждаться белым. Сколько раз мне хотелось бросить всё — не могла я думать, что этот путь куда-то меня приведёт. И пусть сейчас рано делать выводы. Тем не менее, я — рано или поздно — приду. Куда-то. А пока… Пока можно включить в наушниках любимую песню и танцевать, ведь жизнь — прекрасна!

========== Глава 13 ==========

Я возвращалась из магазина, жуя яблоко и щурясь, как котяра, в лучах вечернего солнца, когда заметила любопытную парочку. Эти двое как могли не вписывались в окружающий пейзаж, даже несмотря на всю его пестроту. Я сразу поняла: пресса. Можно добавить — неудачливая пресса. Двое мужчин стояли на перекрёстке и ругались, как склочные соседки. Я заинтересовалась и подошла ближе. Тот, что был выше, одетый в притворно дорогой костюм, ополчился на второго с большой чёрной сумкой в руке.

— Какого черта, Стив! Я — начальник, ты — подчинённый. Всё. Точка. Абзац! Это твои, чёрт возьми, обязанности! — Стив закатил глаза и ответил своему начальнику не совсем печатными словами.

Наблюдать за спектаклем было забавно, и я не сумела сдержать смешок. Двое тут же обернулись в мою сторону, как гиены, услышавшие шорох добычи.

— Чего? — недовольно бросил начальник.

— Ничего, — пожала я плечами. Он презрительно хмыкнул и смерил меня взглядом. Мне это жутко не понравилось. — Вы самые забавные из всех, — добавила я, со звонким хрустом откусывая яблоко. Не то чтобы я нарывалась на неприятности…

— Из всех? Мы тебе не все, прислуга, — ухмыльнувшись, свысока ответил он.

— Может быть, — пожала я плечами, — но вы, правда, самые забавные. — Не знаю, в какой части мозга во мне взыграло желание побыть Шерлоком Холмсом, но сказала я следующее: — По вам же сразу заметно — жёлтая бульварная пресса или какая-то передача с низким рейтингом, судя по камере у него, — кивнула я на Стива. — Один — слишком высокого о себе мнения, заметно ленивый, а второй — не из тех, кто любит выходить за рамки своих обязанностей. Вы — новички-неудачники, точно. — На губах засветилась долгая доброжелательная улыбка.

— Это мой первый репортаж, и никто не посмеет его испортить!

— Ага, ну ладно.

Я собиралась идти, но репортёр остановил меня:

— Погоди. Ты здесь работаешь? — Я кивнула. — А вот этот адрес где? — Он протянул мне карточку с коряво написанным адресом.

— Ну, это в другой стороне, в паре кварталов отсюда, там ещё красивые статуи у ворот, невозможно не заметить. — Мужчина в костюме довольно ухмыльнулся. — Только там никого нет, хозяева уехали вот уже как… ммм… двадцать шесть часов назад.

— Откуда ты знаешь? — сощурился он, как коп на допросе.

— А я бегаю по утрам. Много чего вижу.

Репортёр-новичок как-то сдулся, хмурым взглядом окидывая дома, обернулся к Стиву и вновь посмотрел на меня. Трудно представить, какие слова, точнее, из какого лексикона проносились у него в голове, но, видимо, вместе с ними успел созреть новый план. Тут же изменившись в лице и надев на себя маску подхалима, уверенного в том, что он Казанова, репортёр обратился ко мне совсем другим голосом и протянул визитку:

— Алан Чаплин, к вашим услугам. Благодарю за помощь. — Я пожала плечами и выжидательно посмотрела на него. — И как работается в этом, — он изобразил кавычки пальцами, — раю?

— Неплохо.

— Стало быть, давно здесь?

— Угу.

— У меня к вам, мисс, эм, деликатное предложение: не хотите ли поделиться каким-нибудь секретом ваших хозяев, может, их друзей или назойливых соседей? А я, в свою очередь, сделаю маленький взнос в ваш личный капитал.

Я заулыбалась. О таких вот «стервятниках» меня предупреждала мисс Тиффани, говоря, что если я хочу здесь работать (под словом «здесь» она подразумевала, как ни странно, весь город), то должна держать язык за зубами. Но, ей-богу, с этими ребятами было так весело, что я не стала отмалчиваться:

— О, мистер, да вы предлагаете мне сделать что-то гадкое, до неприличия подлое, что может лишить меня работы, не говоря уже о спокойном сне и чистой совести, и за все эти неудобства вы готовы сделать маленький взнос? — Чаплин изменился на глазах: он понял, что перед ним девушка, которая нагло требует больших денег за слова, которые могут ничего не значить. Но он готов торговаться, жаль, что шанс я ему не дала: — Ах, мистер Чаплин, боюсь, у вас не хватит денег, чтобы побить мою преданность боссу. Можете считать, что я давала клятву и верна ей настолько, что вы не получите от меня даже имени. — Его глаза наполнились гневом, губы плотно сжались, видимо, он искал словечко пообидней. — И даже избавлю вас от оскорблений: знаю, я — зараза.

Шутка ли, сразить Чаплина? Наверное, этим стоило гордиться. Мне даже жалко его стало: бедняга совершенно растерялся. Может, его босс — какой-то жирный боров с пятном от кетчупа на галстуке не даёт пробиться юному… почти юному, тридцатилетнему дарованию, чисто из принципа, гнобит его и требует репортаж-бомбу, репортаж-скандал, хочет, чтобы Алан Чаплин выплыл в «большой эфир» за счёт кучи гадостей, которые выльют на Джонни или другого человека. Сентиментальность?.. Что-то рановато…

— Эй, Алан, — он отошёл уже метров на пять, но всё же остановился, — спроси её. — Я указала на чернокожую женщину, возившуюся с фикусом на летней веранде белого особняка. Эта семейка была рада каждому упоминанию своего имени аж до визга, и каждое это упоминание не обходилось без скандала.