Полностью в себя я пришла спустя полчаса и то — благодаря горячему чаю, который жадно отхлебнула и обожгла язык. Плакать от счастья я не стала, хоть в Голливуде некая наигранность допускается. Мне было совсем не до того.

Во–первых, я крайне внимательно выслушивала своего нового босса, мисс Тиффани — заботливую, чуткую женщину, заядлого цветовода, опытную домоправительницу и весьма щепетильного в своём деле кулинара. Она объясняла мне все «можно» и «нельзя», «обязана» и «ни в коем случае». Я не думала, что список окажется длинным настолько, что даже его торопливое оглашение займёт около часа. Хотя, по сути, ничего сверхъестественного он не содержал и касался в основном кухни. Пока что. Мисс Тиффани обнадёжила, что, если мне повезёт, и окажется, что руки у меня выросли из правильного места, то я смогу дослужиться до домработницы и стать её помощницей не только на кухне, но и в доме. Продвижение по службе? Неплохо сказано!

Ну, а во–вторых… Плакать? От счастья? Да это всё равно, что сказать: «Окей, спасибо. Я рада. Пойду поем».

И всё же дурацкая привычка выяснять «Что? Где? Как и почему?» не отступала: захотелось узнать, не на птичьих ли правах я тут и не обернётся ли манна небесная уловкой с двойным дном.

— Эм, мисс Тиффани, извините… Я пойму, если вы скажете, что я идиотка, но всё-таки… Я не помню, чтобы продала душу демону, и он пообещал мне такое счастье.

Она усмехнулась и, фыркнув, сказала:

— Милочка, ты идиотка. — Это прозвучало не обидно, а даже приободряющее, и я позволила себе короткий смешок. — Не знаю, что там с твоей душой, но скоро Рождество…

— Скоро? — с сомнением изогнула я бровь. — Месяца через четыре…

— Ага, — бросила мисс Тиффани, хлопоча с коробкой приправ, — говорю же, скоро.

Я чесанула скулу.

— А, это значит «Не спрашивай». Ладно.

Мисс Тиффани обернулась с притворно-серьёзным выражением лица.

— Я буду твоей феей–крестной. Идёт?

— Идёт. — Щеки тут же разъехались в разные стороны от неудержимой улыбки.

Тем же вечером я в спешке утащила из апартаментов в кладовке Макдональндса вещи и черканула записку об уходе: благо с нелегальных работников спрос невелик.

То, что происходило в следующие несколько дней, для меня было куда необъяснимее НЛО, Атлантиды и Бермудского треугольника вместе взятых.

За два дня, побывав чуть ли не во всех комнатах шикарного особняка семьи Деппов — тайком, естественно, — я не просто ни разу не столкнулась с Джонни, но даже не услышала его голоса и не учуяла запаха парфюма. Вообще ничего не говорило, что хозяин присутствует дома. Даже закрались подозрения, что это не тот самый дом. В любую свободную минуту я брала в руки смётку, поднос, тряпку — любое «алиби», которое смогло бы оправдать блуждание по дому, — и рыскала в поисках кумира, аки молодая ищейка. Весело звучит. Так, словно бы дом — это замок с тайными ходами, я — алчный дракон с добрыми намерениями, а Джонни — сбежавшая из-под моего взора принцесса, которая обронила свою золотую фенечку. И если меня заметят доблестные рыцари-охранники, то строгая королева-ведьма — мисс Тиффани — отрубит мне голову. Практически в прямом смысле. Может, всё-таки наведаться к мистеру Вербински? Но что бы я там ни придумывала и как бы ни объясняла происходящее, таинственный дом не спешил «залётной драконше» открывать свои сокровищницы. В итоге моя «алчность» меня подвела, и я оказалась заперта на кухне в наказание на добрых три дня.

Ещё одной странностью — несомненной странностью лично для меня — было то, что меня не замечали два «гвардейца кардинала». И под словом «не замечали» я имею в виду то, что не замечали вообще, совсем, абсолютно, совершенно — никак! Их словно бы ни капли не интересовало, что по дому бродит какая-то левая девушка, глядя на многие вещи, как на экспонаты в Эрмитаже. Ни Рик, ни второй охранник, с кем мои отношения сразу не заладились и чьё имя никак не умещалось в памяти, не придавали моему присутствию никакого значения. Даже появилось подозрение, что я стала невидимкой, и потому всем до лампочки моё общество, но — увы! — такого счастья мне было бы слишком много.

Но в целом я попала в рай. Хотя нет, в раю, наверное, я бы точно сразу же нашла и Джонни, и капитана Воробья, да и вообще всю компашку. Хорошо, назовём это земным раем или пятым небом из семи. Вставать приходилось в пять утра, помогать нарезать овощи и фрукты для фрэша и завтрака, затем мыть посуду, ходить за покупками, убирать, вновь нарезать, мыть и так по кругу. И если кому-то покажется это утомительным и нудным — поработайте в Макдональдс!

Я была вне себя от счастья, как Джек во времена обладания баночкой с землицей! Даже вместе со всеми возможными заданиями от мисс Тиффани оставалось достаточно свободного времени, в основном вечером. Тогда я садилась на кухне, пила чай и беседовала со своей феей-крестной. И вот, когда подходил к концу десятый день пребывания в шоке и в доме самого известного пирата Голливуда, я наконец-таки решилась спросить, как Джонни удаётся оставаться невидимым, по крайней мере, для меня. Мисс Тиффани сначала смеялась звонко и долго, а потом, любя назвав меня кем-то вроде непроходимой тундры, объяснила: оказывается, в тот самый день, когда я отпаивала свой «дефибриллированный» разум горячим чаем, Джонни с друзьями уехал то ли на рыбалку, то ли на охоту, и всё это время его просто не было в доме. Как сказал бы мой отец: «Лестрейд, вам даже пересадка мозга Холмса не поможет».

На тринадцатый день меня разбудил телефонный звонок мамы около четырёх утра. Она мне не поверила, когда я вкратце рассказала ей про свои приключения, хотя бы потому, что говорила я совершенно адекватно. Пришлось пуститься в красочное повествование о своей жизни в Голливуде и потратить все деньги на телефоне. День задался с утра, и я — довольная и счастливая — решила отправиться на пробежку. А что? Я теперь тоже живу в Голливуде!

Никогда бы не подумала, что в такую рань смогу (помимо того, что встать) увидеть прекрасный город — тихий и… безлюдный, оттого более гостеприимный и уютный. Похоже, все вечеринки, светские рауты заканчиваются поздно ночью — и их участники уже спят, а те, кто не принимал в них участия, — ещё спят. И пусть теория и требовала доказательств, но бежала я лишь в сопровождении бодрящего голоса Честера Беннингтона в наушниках.

Вернувшись через час, я вприпрыжку забежала на кухню, освежилась стаканом воды и собралась тихо пробраться к себе в комнату, как вдруг, когда я была уже в дверях — мимо неспешно прошёл Джонни Депп, негромко беседуя по телефону. Не знаю, какого размера стали мои глаза, но сердце, задавая ритм ча-ча-ча, прекрасно описало моё удивление. Я выглянула из-за двери и проводила взглядом прошествовавшее мимо меня чудо: Джонни поднялся по лестнице, задержался у какой-то картины, поправил её лёгким движением и скрылся за углом.

Я вернулась на кухню, прижалась спиной к стене и ущипнула себя за руку. Трижды.

— Катя, кто мог свободно пройти по дому в такую рань? Ты, мисс Тиффани, этот терминатор-охранник и, собственно, хозяин дома. Я здесь и раздвоением личности не страдаю. Мисс Тиффани была бы на кухне, но её тут нет, а охранник не смог бы так быстро сменить цвет кожи, если он только не хамелеон. — Я закрыла глаза, а потом с тихим визгом запрыгала по кухне. — О Боже!!! Наконец-то!!! Я видела его! Видела! Видела! Видела-а-а-а!

— Кого? Привидение? — Мисс Тиффани стояла в дверях, скрестив на груди руки.

— Лучше! — Я кинулась к ней с объятьями и закружила в каком-то полудиком, полуритуальном танце. — Гораздо лучше, поверьте!

========== Глава 11 ==========

Кто дал определение счастью? Почему мы так просто принимаем слова «безмерно счастлив»? Разве есть мера счастья? И всё же, когда случается невозможное, а ещё пуще — случается подряд несколько раз, всё чаще в голове проскальзывает эта фраза — «безмерно счастлива». Однако я самонадеянно и с уверенностью могла предположить, что даже это невероятное счастье когда-нибудь будет побито более сильной картой.