Несмотря на то, что на пляже было немноголюдно, ведь основная часть команды проводила «увольнительную» в городе, я порядком стушевалась. Позориться и позорить капитана своей неуклюжестью и смехотворностью приемов, особенно перед командой «Странника»? Не лучшая идея. Пока глаза суетливо и трусовато разглядывали греющихся, подобно тюленям на солнышке, праздных моряков, мозг отчаянно искал вескую отговорку. И ведь нашел. Да такую, что невероятно стыдно стало за свой откровенный эгоизм.

— Джеймс, я… — Моя персона умело заявилась в капитанскую палатку в самый подходящий момент. Слова подготовленной речи тут же рассыпались, смешались в нечленораздельное мычание. А пальцы правой руки всё никак не могли отпустить отвернутый полог палатки. Уитлокк стоял в дальнем углу, без рубашки, с мокрой тряпкой, которой ещё секунду назад оттирал грязь после исследования пола таверны. Открывшийся на вдохе рот я всё никак не могла закрыть, откровенно глазея на оголенный загорелый торс англичанина. Затем взгляд скользнул чуть ниже, и из легких вырвалось нечто похожее на восклицание во время приступа икоты: на ребрах Джеймса темнело чернильно-синее пятно гематомы в красной бахроме кровоподтеков.

— Господи! — Я кинулась к Уитлокку, напрочь позабыв обо всем. — Как… Что теперь… Почему ты не сказал ничего? — сорвался истеричный крик. Потом я и вовсе отпустила бразды самоконтроля, потонув в совсем уж девчачьих причитаниях. А Джеймс непонимающе глядел на меня, так и не успевая что-либо вставить. Деликатно выждав, пока испуганная словесная тирада окончится, Уитлокк сказал:

— Всё в порядке. Успокойся, прошу тебя.

Взглянув наконец ему в лицо, я мигом пришла в себя, тут же осознавая, как отвратительно выглядела всего четверть минуты назад. «Чаю с мятой мне. Срочно!» — подумала я, критическим взглядом разглядев задатки профессиональной истерички. Непредвзятое «Я» картинно испустило долгий вздох и шлепнуло рукой по лбу. От стыда голова опустилась максимально низко, едва ли не упираясь подбородком в грудь. Взгляд приклеился к пыльным носкам сапог. Повисло молчание, нарушаемое лишь громким сопением опростоволосившейся кандидатки в дерзкие пираты.

— Диана? — осторожно прозвучал капитанский голос. Джеймс не сказал ни слова, пока я не решилась поднять взгляд. — Выдохни. — Разбитые губы расплылись в доброй широкой улыбке, отчего и без того опухший левый глаз закрылся вовсе. На такую улыбку невозможно было не ответить.

Уитлокк сменил рубашку, надел перевязь и с полной готовностью в глазах обернулся ко мне.

— Это было омерзительно. — Я виновато вздохнула.

— Трогательно, — тут же высказал несогласие Феникс. Мои брови сложились максимально удивленными домиками, а губы искривились в недоуменной ухмылке. — Не припомню, когда обо мне последний раз так заботились или переживали, — пояснил Уитлокк.

Щеки привычно запылали. Мне хотелось бы добавить, что я всё время как на иголках, когда что-то происходит без моего участия, но я вовремя сдержалась.

— Где ты научился так стоически… гхм… сносить удары судьбы?

Джеймс секунду помедлил, качнув головой.

— Скажем, я знавал и худшие времена. — Его брови многозначительно двинулись вверх.

— Тебя били?! — не сдержалась я.

Уитлокк ответил краткой усмешкой.

— Хм… Ха-ха. Я, конечно, собирался сказать несколько иначе, мол, не раз сражался в рукопашную… Но твоя версия более лаконична и правдива.

Я отчаянно закачала головой.

— Прости, но я не могу в это поверить.

— Да, — согласился пират, — не под стать это облику могучего капитана Феникса. — В самоиронии ему не откажешь. Хотя я имела в виду другое.

— Я просто… эм… черт возьми… не знаю, как бы это правильнее сказать… Я не могу представить тебя другим.

Уитлокк развел руками.

— Я тоже раньше не мог, но жизнь умеет преподавать доходчивые красноречивые уроки. Лишившись «Трепетной Лани», покинув Гвиану, я с трудом отдавал отчет в том, что делать дальше. В такие моменты как нельзя кстати объявляется помощник, что под веселую музыку тянет тебя на дно.

— Ром, — кивнула я.

— Да, но это покуда есть деньги. Чем денег меньше, тем более жуткую гадость пьешь. Хотя и проблемы будущего тебя в такие моменты заботят всё меньше. Поэтому о поступках я тоже со временем перестал задумываться. Впервые кулаками меня проучил владелец одного питейного заведения. Потом были бессмысленные пари, бои во имя серебряной монеты и встречи с кредиторами, которые не заботились о благоденствии своих заемщиков. Когда меня занесло на Барбадос, я уяснил наконец-таки правило: с волками жить — по-волчьи выть. Необходимость защищаться наиболее ярко обозначилась, когда не было никаких сил получать новые удары при незаживших ранах прежних. И несмотря на то, что в ребра мне угодили еще не один раз, я сначала научился защищать зубы от костяшек пальцев подвыпивших спорщиков, а потом постепенно приноровился даже давать сдачи. — Уитлокк поморщился от боли и добавил: — Правда, не всегда успешно.

«Ты был супергеройски крут», — про себя подметила я, а в слух сказала:

— Кстати, об этом. Полагаю, всё же стоит отложить наши занятия по фехтованию на несколько дней. Ведь иначе мои победы окажутся нечестными, — позитивно окончила я.

— Хорошо. Но я всегда к вашим услугам, мисс. — Уитлокк отвесил галантный поклон, а я лишь иронично закатила глаза и обмахнулась невидимым веером.

В тени пальм адски жаркий тропический день куда больше походил на райский отдых. Довольствуясь фруктовой корзиной, предоставленной в качестве аперитива, я позволила себе уделить время новым записям. Пусть я еще не до конца решила, зачем мне нужна рукописная кипа мемуаров, произошедшее за последние несколько дней безоговорочно требовало быть записанным. Непредвзятого рассказчика из меня как пить дать не выйдет, так что нужно надеяться, тайна этой писанины сгинет вместе с её автором.

— Книгу пишете, мисс?

Бойль подсел неподалеку, отирая шею галстуком. Я взглянула на помятые, местами в пятнах драгоценные листы.

— Нет уж, вряд ли. Это что-то вроде дневника, пожалуй.

Моряк смерил непонимающим взглядом уже прилично выросшую кипу бумаг, а я тем временем поспешила завершить мысль.

— Никогда не понимал, зачем это нужно.

Я поставила точку. Бойль, щурясь, грыз яблоко, поглядывая на меня заинтересованным взглядом.

— И я, — пожала я плечами. — Но, возможно, в далеком будущем, если доживем, память уже не будет столь хороша, и они пригодятся. — Я обвязала листы лентой и откинулась на ствол пальмы. — К тому же мысли в голове проще разложить по полочкам, когда их ещё и на бумаге записываешь. Да и, надо сказать, отличное времяпрепровождение для того, кто не жалует бордели и таверны. — Пират шутку оценил и завел то ли спор, то ли задушевный разговор о необходимости и прелестях данных заведений.

Вечер пришел быстрый, ненавязчивый, легкий, как звуки ирландской свирели, что в тот день составила дуэт партии моря и чуть слышному шелесту изогнутых ветрами пальм. Невдалеке сверкали огни города, на фоне раскрашенного закатом горизонта с ювелирной точностью проступали силуэты кораблей и острые вершины мысов по краям бухты. Теплый ветер игриво перебирал распущенные волосы, забирался под рубаху, приятно поглаживая изжаренную за день кожу. Пылал костер. Пахло дымом и какой-то секретной ароматной стряпней первого помощника кока: сам корабельный шеф-повар проводил эту ночь в куда более кутежной компании. На берегу собралась едва ли треть команды: в основном те, кого боцман успел нагнать утром. Сам мистер Бэтч с профессиональной быстротой и точностью разделывал свежевыловленную рыбу: над костром протянулись коптящиеся рыбные гирлянды. Его земляк, хорошо сбитый плотник морковного цвета, по кличке Рэд, развлекал собравшихся этническими песнями, что умело выводил на самодельной свирели. Под музыку по лагерю, словно в танце, кружили бутылки рома и безыскусные, но вполне искренние тосты. Подобно мотылькам, к свету стекались другие члены команды и члены других команд. Вскоре к свирели присоединилась гитара, а к ней — рой голосов, затянувший веселую и запетую «до дыр» шанти.