— Так это же… что же… вы? — В этом лепете не осталось и оттенка былой развязности и задиристости. — В смысле тот самый?

Я всё ещё пребывала в оцепенении. Недоумевающий и перепуганный взгляд наконец нервно сместился в сторону Феникса. Только теперь открылась причина, разом прекратившая драку. То, на что восхищенно, отчасти недоверчиво, но крайне придирчиво пялились все, кто только мог.

На левом плече капитана Джеймса Уитлокка красовалась татуировка: феникс, воздевший крылья над головой, словно бы воспаривший над бушующим под ним пламенем. Теперь и я присоединилась к числу тех, кто буквально с открытым ртом глазел на наколку. Правда, причины у нас были разные.

Грубо расталкивая людей, в центр вывалился трактирщик с подносом и двумя массивными кружками на нем.

— За наш счет, капитан! — расплылся он в сладкой улыбке.

Уитлокк подкинул на поднос еще несколько серебряных монет.

— Им налей, — указал он на скучившихся драчливых пиратов.

Подобрав и отряхнув от пыли треуголку, Джеймс заботливо подтолкнул меня к выходу. Людской коридор открывался перед нами как по мановению руки, а смыкался за спинами, провожая восхищенным многоголосием и удобрительным причмокиванием.

— Ваше здоровье, капитан Феникс! — прилетело напоследок от поверженного борца за справедливость.

Джеймс привычной походкой направился прочь от «гостеприимного» заведения. Я пребывала в каком-то странном состоянии — уже подступила радость от победы, но недавно охвативший страх не спешил сдавать позиции. Мы свернули в длинный узкий проулок, выходящий на восточную окраину порта.

— Да что же это я… — неслышно пролепетали губы. — Постой! — окликнула я пирата.

Джеймс остановился как вкопанный, неровно дыша и периодически перебирая разбитыми пальцами. Я уверенно свернула в проход между домами, к колодцу, увлекая покорного капитана Феникса следом. Хвала богам, что, во-первых, я старалась следить за чистотой вещей по мере возможностей — теперь бандана сойдет за компресс, чтобы промыть раны. Во-вторых, хвала скверному и одновременно веселому характеру Барто: старик отдал мне свою флягу с ромом, велев вернуть, когда покончит с картой. Ром вообще универсальная вещь: и драку завяжет, и спор примирит, и раны залечит — что телесные, что душевные, пиратская панацея!

Я лишь качала головой, пока Джеймс стоически терпел обеззараживание ран спиртом. К пострадавшим костяшкам пальцев прилагался окровавленный нос, разбитые губы, бровь и шишка над левым глазом. Это из видимого. На правой щеке героя рукопашной красовался четкий отпечаток чьего-то кулака. В сдержанном молчании я промывала раны дрожащими руками, искусно стараясь не заглядывать в голубые пиратские глаза. На моем веку не случалось подобных драк (мальчишеские спарринги в школе в принципе в расчёт не идут), потому было ужасно трудно успокоиться и осознать, что всё позади. Ей-богу, на абордаж — и то идти легче!

— Ты очень громко молчишь, — наконец подал голос Джеймс, с трудом шевеля опухшими губами.

Лишь завершив тщательное удаление следов крови с пиратского лица, я отозвалась. Но сказанное — отнюдь не было задуманным.

— Я испугалась.

Джеймс обхватил мои запястья. Наши взгляды встретились.

— Всё кончено, — успокаивающе проговорил он.

— За тебя, — не моргая, против воли выдавила я. Руки всё ещё предательски дрожали, и Джеймс точно чувствовал это.

— Пустяки. — Капитан даже сделал попытку улыбнуться. Достаточно долго я вглядывалась в его загорелое лицо, но всё внимание отбирал повеселевший, задорный, воистину пиратский взгляд.

— Мне кажется, Джеймс Уитлокк, я тебя совсем не знаю… — стыдливо прошептала я.

— Ты знаешь меня.

— Но не капитана Феникса. — Губы растянулись в искусственной улыбке.

— Мы не такие уж и разные, — вновь забавно улыбнулся Джеймс.

Я медленно закивала.

— Ты расскажешь, когда и как успел стать мастером боевых искусств, — в тон ему заявила я, но едва тот открыл рот, чтобы ответить, добавила властным тоном: — Позже.

Всякое желание бродить по увеселительным заведениям и прикрываться псевдохорошим настроением бесследно растаяло. Шоковая терапия дракой вернула меня к тому состоянию, в котором на рассвете я разлепила глаза. Разбитая. Растерянная. С отрешенным восприятием мира. Глядя на бесцветное лицо в зеркале, я решила, что не стоит докучать своей «разбитостью» кому-либо ещё. До недавнего момента даже неплохо удавалось делать вид, что ничего не произошло. Куда проще зарыться с искусственным интересом в книги, отрешенно пялясь на расплывающиеся перед глазами строчки. Главное — не забывать твердить себе каждую минуту, мол, ты сильная, ты справишься. Да только не действовал этот аутотренинг, ну нисколечко! Быть может, со стороны всё и выглядело вполне себе сносно: стержень внутри искривился, а на выравнивание сил не хватало. Может, из-за того, что Джек Воробей угодил «в десяточку» своей тирадой, а может, из-за того, что я запнулась о тот треклятый вечер, да так и не нашла веской причины подняться. На второй день я с испугом обнаружила, что та гремучая смесь боли, обиды и злости, что заполняла нутро, начала мне нравиться, превращаясь в искаженную ипостась понятия «дерзкая». Пришлось нацепить маску хохмящей пиратки и заражать окружающих оптимизмом, которого в самой не осталось и на йоту. Теперь маска спадает. Значит, пора в пещеру, прятаться ото всех.

— Если спрошу, в порядке ли ты, — ты солжешь? — внезапно подал голос Уитлокк. Большой ошибкой было поднять голову и встретиться со светлым — во всех смыслах — капитанским взглядом. «С такой прозорливостью тебе не пиратом, а экстрасенсом быть надо», — мрачно прозвучало в мыслях. — Не стоит, — не дожидаясь ответа, пират взял инициативу в свои руки.

— Я вообще не собиралась отвечать, — пробубнила я, как маленький обиженный ребенок.

Убрав с губы последний след крови небрежным движением, Уитлокк взглянул на меня своим издевательски располагающим и поддерживающим взглядом. Может, Феникс, и правда, поднатаскался в экстрасенсорных способностях, но, не произнося ни слова, он ненавязчиво убеждал меня в необходимости развязать язык.

— Прекрати, — грубовато бросила я, отворачиваясь, а спустя миг добавила: — Пожалуйста. Я не в настроении.

Джеймс отошел от колодца, привычно поправляя надорванный ворот рубахи, и пожал плечами:

— Прости. — Пират неспешно двинулся вперед. — Думал обсудить вопрос тренировок…

Он даже не успел договорить, как я преградила ему путь.

— Ты не шутишь? — Весь мой настрой сдал предательский заинтересованный блеск в глазах.

— Но ты же просила, — в наигранном недоумении прозвучало в ответ. — К тому же, — продолжил рассуждения капитан Уитлокк, — уверен, оружие в руках человека в плохом настроении не приведет к добру. — Ему легко удавалось сдерживать проступающую улыбку: благодаря всё тем же синякам.

Позабыв обо всём на свете, я едва ли не запрыгала от радости. И дала честное пиратское слово, что тут же изменю настроение, что буду искренне жизнерадостной да и вообще никоим образом не позволю скомпрометировать наши занятия. Уитлокк, крайне удовлетворенный произведенным эффектом, предложил отправиться на пляж, где пираты уже обустроили стоянку, и не испытывать более судьбу на запутанных улочках Тортуги.

Лагерь, и правда, уже успели разбить. Несколько палаток, натянутых тентов из старой парусины, гамаки и пляшущий в центре костер. Ветер приносил отголоски трелей свирели и неумелого бренчания на гитаре.

Конечно, едва капитан Феникс показался во всей красе в поле зрения верных подчиненных, те повскакивали с мест, готовые бросаться в бой. Джеймс успокоил людей, усаживаясь на бочку у костра. Его рассказ звучал коротко, но обстоятельно, причем, совершенно непредвзято, будто капитан просто наблюдал со стороны. Концовка драки весьма порадовала пиратов: они залились одобрительным гоготом, поминая оппонентов с кулаками беззлобными и отчасти веселыми проклятьями. Мне оставалось только вздыхать и недоуменно качать головой. Мальчишки!..