Уитлокк несколько раз кивнул, исключительно заинтересованным взглядом наблюдая за мотыльками у фонаря.
— Хорошо, — наконец сухо произнес он. Джек изобразил карикатурный поклон. — Но это вовсе не значит, что я забыл о твоём предательстве и бессовестной краже, — тут же добавил Джеймс холодным тоном.
Воробей только фыркнул и пробурчал под нос:
— И вот делай людям добро после этого…
«Призрачный Странник», щедро освещенный огнями, в полной готовности дожидался возвращения капитана и части команды, изредка почесывая борт о пристань. «Черная Жемчужина» же подобно призраку растворилась в ночной тьме, и лишь два огонька — на носу и корме — напоминали, что у соседней пристани стоит корабль, и Джек Воробей не шагает в никуда самоуверенной походкой. Проводив его долгими взглядами, мы направились к трапу «Странника», где уже в ожидании нас и порции новостей привычно дымил трубкой старший помощник. Мне жутко хотелось выговориться, обсудить, поделиться мыслями, но, как назло, я не знала, с чего начать, какими словами прервать ту тишину, в которой спокойно вышагивал капитан Феникс, идеальный образец самообладания. Пытаясь глянуть на нас со стороны, я виделась лишь крохотной черно-белой зарисовкой рядом с написанным сочными цветами портретом Джеймса.
— С удачными переговорами вас, капитан Феникс, — наконец-таки, дружелюбно прозвучало с моей стороны. Мы как раз достигли края пристани.
— Удачными? — Джеймс обернулся ко мне. В его голосе слышались нотки не гнева, а ироничного недоумения. — Я чувствовал себя полнейшим идиотом, — признался он.
Я не удержалась и прыснула со смеху. Прикрывая рот рукой, я отчаянно пыталась заставить себя посерьезнеть, но осознание, что обставленной себя чувствовала не я одна, в купе с полным искренней растерянности — хоть и мимолетной — видом Уитлокка лишь больше раззадоривали нервный смех.
— Ты держался превосходно, — наконец выдавила я, с трудом удерживая разъезжающиеся в улыбке щеки.
Джеймс, казалось, опешил ещё больше и никак не мог подобрать слов для достойного ответа. Несколько раз он открывал рот в тщетной попытке, может, успокоить меня, может, приструнить, а затем сдался и, качая головой, поднялся на корабль. Барто тут же подлетел к капитану, и шустрый хриплый шепот в купе с дымом, слетавший с обветренных моряцких губ, оповестил о высокой заинтересованности старпома — человека, привыкшего в девяноста процентах случаев быть в центре событий. За проведенное на борту «Странника» время я успела уяснить, что в такие моменты вставать между капитаном и стариком Барто — дело не только неблагодарное, но и не вполне безопасное. Я внутренне приготовилась отложить откровенный разговор в долгий ящик, но беседа моряков не затянулась надолго. Джеймс отдал Барто карту и серьезным тоном высказал просьбу сделать, что угодно, лишь бы можно было потом разглядеть начертанное там. Не успел стихнуть звук шагов одноглазого смотрителя, я уже возникла за плечом Уитлокка.
— Стоит только подумать, что мы приблизились к разгадке, как она оборачивается новой порцией загадок, — мрачно проговорил капитан. — От этого со временем начинаешь уставать, — со вздохом добавил он.
Я передернула плечами.
— Ну, мы же всегда можем кардинально сменить курс и надрать зад этому французу. — Джеймс резко повернул голову. Я прикусила язык и уперлась взглядом в палубу. За время неловкой паузы кто-то будто поджег ладони. Я всё больше проникалась духом пиратства, всё больше старалась быть похожей на моряков, что порой совсем забывала о по-прежнему идеальных манерах Уитлокка. В матросской компании эта фраза, из-за которой теперь пылали щёки, не была бы никоим образом отмечена. Но сейчас я чувствовала себя невоспитанной босячкой, которую усадили за стол высшего общества. — Кстати о безымянных французах, — выкрутилась я. — Барто как-то пытался просветить меня, но его отвлекли. Разве не стоит хотя бы узнать имя того, кто, по сути, взял нас в рабство?
— Хм, думаешь, с нашими новыми… союзниками это и есть главная проблема? — Феникс всплеснул руками. — Я их абсолютно не знаю, и этот факт настораживает куда больше.
— Могу вкратце рассказать о каждом, если тебе полегчает, — не совсем галантно предложила я.
Джеймс отрицательно покачал головой.
— Лучше ответь на вопрос: насколько искренен был Джек в удивлении от этой встречи и есть ли хоть доля его хваленой импровизации в сегодняшних переговорах?
— О чем… Думаешь, Джек всё подстроил? Да нет же, это чушь! — Голос против воли взлетел вверх. — Поверь, в таверне, когда я его нашла и сообщила новости, его удивление было весьма красноречиво и неподдельно!
— А как Барбосса узнал о Сан-Роке? Это не Тортуга, о которой с уверенность можно сказать, что там происходит всё.
— Не знаю… — протянула я. — Думаю, Джек должен был встретиться с отцом, персоной весьма известной. И если это правда, то слух о появлении Воробья-старшего вполне мог дойти и до Барбоссы.
— Или это было оговорено заранее, — не унимался Уитлокк. — Встреча как раз и должна была быть с Барбоссой, а ваши приключения, погоня — лишь вариант, как, пуская пыль в глаза, безболезненно избавиться от конкурентов.
— Но это бред! — воскликнула я. — Почему ты опять пытаешься смотреть на Джека только в черном свете?! Вы же вроде подружились!
— Да… А потом он стащил карты, обманул и подставил нас. Или для него это нормальные каноны дружеских отношений? — возмутился Джеймс.
«Друзей не существует. Есть лишь те, кто ещё не стали твоими врагами», — вспомнились слова Джека. Я подавленно умолкла, прекрасно понимая, что в рассуждениях Уитлокка есть доля правды. Даже больше, чем я хотела бы. С каждым днем мне давалось всё труднее отстаивание чести капитана Джека Воробья. Я слишком много знала, чтобы смотреть на всё сквозь розовые очки, но в то же время отчаянно не хотела признавать правоту и состоятельность выводов других людей. Быть может, стоило? Но что, если все они ошибаются? А откровения, выводы — лишь досужие домыслы. Что, если ошибаюсь и я, и на самом деле полная картина выглядит полярно иначе? На ней Джек, несправедливо лишенный доверия, вынужденный из-за этого искать обходные пути, чтобы помочь нам или просто уберечь от краха, а с другой стороны мы, твердо убежденные в его ненадежности, а посему безгранично недоверчивые, скрытные и злобно настроенные? Ну уж нет! Я прекрасно помнила, как ценил Джекки то, что ему доверяют и верят. Мне нельзя отступаться от этого. Амнезия у него или нет, главное — его помню я. И если хочу вернуть то, что было раньше, как это было, то должна относиться к нему с прежними чувствами. И я буду верить ему, буду на его стороне настолько долго, насколько смогу.
— Извини. — Джеймс нежно взял меня за локоть. — Я пытаюсь оставаться беспристрастным реалистом, но, очевидно, у меня это скверно выходит. Ещё недавно я просил прощения за постоянные споры с тобой и вот — вновь занимаюсь тем же.
Я промычала что-то нечленораздельное и повела глазами. Виноватый вид Уитлокка делал из него человека, на которого в принципе, даже при огромном желании, просто невозможно злиться!
— «Весь мир — театр, а люди в нём актёры», — подвела я философский итог. — Или фигуры на шахматной доске. И ты, и я… И Джек.
— С трудом представляю его марионеткой в чьих-то руках, — усомнился Джеймс.
Он продолжил говорить, но слова звучали вне моего внимания. Марионетка… Всё вдруг стало так очевидно, так кристально ясно! Я, похоже, изменилась в лице, потому что Уитлокк обеспокоенно обернулся ко мне:
— Диана? Всё в порядке?
— Ну, конечно! — в запале я подпрыгнула, прихлопнув в ладоши. — Как же я раньше не догадалась!
— Я не сов…
— Анжелика! — выпалила я. Джеймс нахмурился, пытаясь понять то ли мои слова, то ли степень неадекватности. Я выдохнула, охлаждая пыл, чтобы спешно пояснить: — У Джека с ней было славное прошлое, — саркастично сорвалось с губ, — но едва Источник канул в лету вместе с Черной Бородой, испанка не помедлила избавиться от него. Ничего не вышло. Кэп оставил её на необитаемом острове с щедрым запасом долголетия. Но он не знал, что вскоре к острову прибило куклу-вуду, с которой таскался Эдвард Тич! Теперь же всё ясно! Используя куклу, Анжелика подчинила Джека и вынудила искать камень! И именно она благодаря чертовой магии заставила Джекки забыть меня! — дрожащим от волнения голосом закончила я.
