— Кто-нибудь хочет что-то добавить? — наконец прозвучало, после нескольких минут молчаливого созерцания.
Пираты лишь угрюмо сопели в ответ да пожимали плечами. А я не могла отвести глаз от непонятных рисунков, пятен, потрепанных следов от многочисленных складываний, от линий, то пропадающих, то ясно очерчивающих пока неизвестные контуры. Всю жизнь собирание паззлов числилось в списке любимых занятий, порой обретая легкие оттенки одержимости, вроде тех моментов, когда ты не можешь лечь спать, пока не поставишь вот эту, одну-единственную, ту самую деталь, хотя их ещё десятки, не обретших свое место. И сейчас внутри говорило разочарование, граничащее с нешуточной обидой. Разве что не было для неё адресата. Столько усилий, столько времени! И всё — напрасно? Одна деталь, без которой не собрать всю картину. В голове кипел котел мыслей, лезли обрывки воспоминаний и чьи-то слова. Мариса, Уиллис Смолл… Кто-то ещё, кто-то третий, кого ожидал отшельник на острове. Так недостающая часть у него? Или её пепел давно выскреб ветер из трубы дома из серого камня? А может, просто Барбосса и Элизабет не хотят раскрывать всех козырей? Без нас им не справиться, равно как и нам без них. Знать бы только, чьей доброй волей случилось это внезапное «воссоединение». Быть может, за этой «парочкой» стоит кто-то третий?.. Как за нами. И Джеком. Анжелика? Раз уж она заодно с ним, может, недостающий паззл у неё? Хотя зачем всё так усложнять? Да и огорчение капитана Воробья было пугающе натуральным. Нет, что-то здесь явно не так. Ниточка, что мы медленно и уверенно распутывали, оказалась длинной, но единственной… и вела к семейству Смолл. Кто-то третий… Безымянный француз? Ну, нет, его заботил результат, скорый результат, а потому у него-то уж точно меньше всего поводов скрытничать.
— Он тебе что-нибудь подсказал? — сквозь толщу размышлений долетел голос Барбоссы.
В ответ прозвучало нечленораздельное мычание со стороны кэпа, а следом:
— Он был не особо разговорчив.
Речь вновь шла о том, что оставалось вне моего ведения и понимания, с точки зрения кэпа, наверное, чересчур важное для моих ушей. Тупой взгляд уперся в неровные границы недостающего куска. Едва ли не до слёз стало обидно, что Гектор Барбосса, всей Джековой душой ненавидимый, знал наверняка о его встрече с таинственным «им» в Сан-Роке, а я — могла лишь гадать. С каждым днем мне начинало казаться, что Джек делает шаг навстречу только за тем, чтобы с большей силой вытолкнуть меня за рамки своего мира. Сейчас я горько жалела, что в нужный момент отвергла предложение гадалки раскрыть тайну Джека. «Надеюсь, ты поймешь, что рано или поздно придется стать частью чего-то большего», — ясно прозвучали насмешливые слова. Так вот оно — большее? Союз с людьми, которых я бы в последнюю очередь желала видеть друзьями? И союз этот неизбежен? Я вдруг погрузилась в столь темные недра себя, клокочущие недовольством, что стало жутко. Неожиданно мне стала понятна та безрадостная покорность, с которой Джеймс нехотя вначале шел на сотрудничество с Джеком.
— Стать частью чего-то большего, — внезапно проговорила я. Голос звучал незнакомо, чересчур решительно. В нём звучал ответ на висящий в комнате вопрос. Ответ, что уже достиг сознания, но был слишком невероятен для понимания и принятия. — Я знаю, где последняя часть. — Все дружно обернулись ко мне, буквально пожирая глазами. Во взглядах читалось всё — от крайней степени недоверия до безграничного удивления. А мне же решение казалось до смешного простым. Желая отомстить за «разговоры для непосвященных» между старыми друзьями, я с многозначительным взглядом обратилась к Фениксу. За всё время переговоров он также неоднократно оставался вне поля общения пиратов, но продолжал наблюдать за всем с властным хладнокровием, не чета мне. Поэтому именно в Джеймсе я видела «того самого», кто первым заслуживает быть озаренным моим «гением». Именно в Джеймсе я видела того, с кем бы хотела стоять рядом в эту минуту. — Она была у нас с самого начала, — глядя точно в глаза, негромко и с безумной улыбкой проговорила я.
Миг — и голубые глаза вспыхнули воистину как и полагается огненному фениксу! Уитлокк медленно кивнул несколько раз. Его взгляд по-прежнему был обращен ко мне, а улыбка, которую мы адресовали друг другу, с моей стороны казалась маленькой местью.
— Гхм, гхм, — назойливо прозвучало над ухом. Джек нетерпеливо сопел за спиной.
Едва я открыла рот для надменного ехидства, матрос, что всего несколько минут назад потревожил совет, обеспокоенно воскликнул:
— Капитан, они уже здесь!
Я и обернуться не успела, как глаза тут же встретились с начищенным дулом мушкета, что указывало мне прямо в лоб: Барбосса решил ускорить вскрытие истины.
— Где карта? Просветите нас, мисс, да поживее!
Отчего-то угроза подействовала на меня совершенно противоположным образом.
— Я молчу, вы стреляете, солдаты вас вешают. Неубедительно, — нагло улыбнулась я.
Пара мгновений и твердая рука Уитлокка уберегли меня от потери нескольких зубов. Барбосса не входил в число любителей такого рода шуток. А между тем время стремительно подбиралось к точке невозврата. С первого этажа прилетели отголоски возбужденного гомона и топота солдатских сапог.
— Карта у нас, — заверил Уитлокк, испепеляя Барбоссу взглядом. Элизабет метнулась к выходу, выглядывая в неосвещенный коридор.
— Пожалуй, я смогу ещё кое-что прояснить, но понадобится время, — вставил кэп.
— Пора уходить! — Тёрнер предупредительно освободила шпагу от ножен.
Барбосса, метнув взгляд в сторону двери, указал пальцем на Джека, а другой рукой забрал свою часть карты.
— На Тортуге. Через три дня. — Глянув на меня с Джеймсом, шкипер добавил напоследок: — Не будет карты, каждого найду и кишки на якорь намотаю! — И с завидным проворством растворился за пределами комнаты.
Джек Воробей проводил его мрачным взглядом.
— Какой-то старина-Гектор чересчур нервный, — подвел он итог.
Сметя со стола бумаги, мы бросились наутек под дружный топот солдатских ног по шатким ступеням лестницы. Дверь в конце коридора открыла путь на балкон, с него — на крышу соседней сапожной мастерской, а далее по узким и грязным улочкам Сан-Роке прямиком в порт.
— Твой отец? — на бегу шепнула я Джеку, не удержавшись. — Ты с ним встречался? — Похоже, в моих глазах Воробью удалось прочитать нескрываемое благоговение, поскольку гнев сменился милостью.
— Всё-то ты знаешь, — лукаво улыбнулся кэп.
Уж не знаю, по нашу ли душу заявились стойкие оловянные солдатики Его Величества, но в порту было тихо, как на кладбище. Ночной бриз выветрил остатки адреналина, заполняя вены скепсисом. Я прокручивала в голове эту странную встречу, переговоры и всё, к чему они привели, и никак не могла отделаться от налета недосказанности и двусмысленности, что буквально чувствовался на языке. В ответ на это возникло страстное желание побеседовать с Джеймсом Уитлокком, обменяться впечатлениями и получить дозу спокойных и беспристрастных логических выводов. Но пока что под подошвами постукивали плесневелые доски пристани, а Феникс был занят обсуждением с Воробьем дальнейших планов. Глядя сквозь призму легкой ревности вслед пиратам, я позволила себе мысленно усмехнуться: кругом одни птицы, как на птичьем базаре.
Капитаны довольно быстро пришли к консенсусу.
— У тебя есть план? — Джеймс приостановился, поглядывая на Воробья с легким недоверием. Вопрос этот был чистой формальностью, оттеняющей передачу кэпу части карты.
— Ну, — протянул Джек, в тысячный раз разглядывая бумажный угол, тот, что с «китом» и «пятнами», — я ненадолго покину вас, чтобы разузнать побольше об этих неслучайных символах, а вы делаете всё, чтобы наконец прочесть этот проклятый кусок пергамента. Затем через три дня мы воссоединимся с нашими союзниками. — Воробей упрятал карту за пазуху. Хотя кэп и не сообщил, куда собирается отправиться за дополнительными знаниями, я небезосновательно считала, что в том месте будет Эдвард Тиг.
