— Это будет незабываемо! — восхищенно прошептала я, представляя, как наш корабль гордо и неспешно проплывает под арочными сводами, сооруженными природой.
Всё же не давало покоя, для чего вся эта беготня. Очевидно, она вполне оправдана, не мне, новичку в морской науке, судить об этом. Распластавшись локтями по планширу, я с романтической улыбкой на губах наблюдала за приближением Арочного прохода. Если верить обещаниям, то, эффектно пройдя сквозь него, мы не только опередим Барбоссу и чету Тёрнеров, но и изрядно срежем.
Волны дерзко шипели под форштевнем, но «Странник» равнодушно переступал по ним. Прошло около десяти минут. В глазах, наверное, от напряжения начало двоиться. Арочный обелиск, торчавший из воды, приобретал некую аморфность. Края утратили четкость. Я зажмурилась, давая глазам отдых, но, когда взглянула вновь, картина отнюдь не улучшилась. Я вытянула шею, приглядываясь к меняющимся очертаниям «ворот». Они словно бы распадались на части, как оптическая иллюзия. Острова, что темнели ранее по обе стороны, обернулись огромными скалами, целыми горами, торчащими из морской пучины. Из них образовывался целый лабиринт, сулящий неминуемую погибель. К счастью, это безрадостное зрелище лежало по флангам на безопасном расстоянии от парусника. Бушприт «Призрачного Странника» был устремлен четко вперед. Там, изваянные силой ветра и подчиненные мастерству сотен тысяч волн, друг за другом, словно гигантское домино, поднимались из воды скальные столбы. Издалека они сливались в единый свод каменных врат, но теперь… Изломанные, заострённые, с нависающими выступами и пробитыми шлямбурами каменные монолиты не сулили ничего доброго. Перед глазами возникло обеспокоенное лицо Барто: «Но, может, не настолько?». Что ж, теперь яснее ясного, что так раздосадовало старого моряка.
Арочный проход резво увеличивался в размерах. Первый каменный столб лежал всего лишь в каких-то пятидесяти ярдах. Стало не по себе. «Может, лучше уйти?» — пронеслось в голове. Но шпага, бьющая по бедру, отвадила от этой затеи. С трепетом пальцы обхватили нагретое солнцем дерево планшира. С чувством, будто лично веду корабль меж зловещих скал, я устремила решительный взгляд. Ушей коснулись отголоски громогласного приказа, а в следующий миг неведомая сила смела меня к левому борту: как будто кто-то переставлял за меня неподчиняющиеся ноги. Сапоги заскользили. Я приземлилась на пятую точку, спиной врезавшись в доски фальшборта. На несколько секунд перед глазами были лишь натянутые снасти такелажа и свесившийся влево фонарь на бизань-мачте. Я упала на четвереньки, намереваясь вновь принять вертикальное положение, и подняла голову. Да так и осела. Прямо передо мной проплыла пылающая солнцем каменная стена. Всего в нескольких футах от борта! Безумный взгляд так и не успел проводить это холодящее душу зрелище. Вновь команда. Резкий крен. И я, подобно шару в боулинге, безвольно качусь к противоположному борту по скользким доскам палубы. Руки едва успели смягчить встречу между бочками у борта и моей физиономией. «Черт!» — захныкала я едва слышно. Команды с мостика неслись бесконечным потоком, скрипучий голос старпома вторил им незамедлительно где-то на шкафуте. Мне было совершенно не до того, чтобы прислушиваться к ним и уж тем более пытаться понять. Какая-то часть сознания, отвечающая за самосохранение, всё ещё работала. Одна рука оттолкнулась от палубы, другая нырнула под натянутые канаты в промежутках между бочками. «Пристегните ремни безопасности!» Корабль миновал уже три столба. Боясь, что опять ноги подведут в самый неподходящий момент, я решила не подниматься с палубы. Безумные повороты, заставлявшие парусник опасно крениться, повторялись всё чаще. Волны с яростью кидались под киль. Крен на левый борт, и за спиной раздался недовольный скрип натянутых под весом бочек канатов. «Ну вот, не хватало только быть погребенной заживо!» Но обвязка выдержала. Наступила тишина. Корабль выровнялся. Палуба перестала дрожать. Или, может быть, я? Испустив вздох облегчения, я поднялась на ноги с улыбкой победителя. Глаза неестественно распахнулись. Оторопь сковала горло. Идеальный треугольник с обращенной к северу вершиной приближался неимоверно быстро. Между ним и пенящейся над подводными камнями водой пролегал узкий коридор. Проблема была лишь в том, что красиво войти в поворот, подобно гоночному болиду на трассе в Монако, парусный корабль в XVIII веке, увы, не мог. По инерции я прилипла к планширу, что шел поперек полубака. Позади громко хлопнул парус, поймавший ветер. «Странник» устремился к подводным скалам. Сердце загрохотало взволнованными ударами. «Что ж ты делаешь, Джеймс! — кричало внутреннее «Я». — Если я чуть не потопила твой корабль у Саба, это не значит, что дело стоит завершить!» Двадцать ярдов. Восемнадцать. Пятнадцать. Откуда-то сверху над моей головой раздался горланый вопль: «Сейчас!». Я почувствовала, как нос корабля уходит вправо. Взгляд же неотрывно следил за нависающей чуть впереди и слева гранью «треугольника». Вновь крики, и вот парусник покорно выравнивается. Только слишком поздно. «Призрачному Страннику» не хватило не больше пяти ярдов. Полные ужаса глаза вперились взглядом в каменный навес. Подобно шлагбауму он скользил высоко над палубой. И когда, казалось, опасность миновала, заостренный край скалы поймал натянутый как струну вант, что шел от русленя к марсовой площадке грот-мачты. Под суетливые крики матросов, кинувшихся к борту, канат натянулся, насколько это было возможно. Скала зацепила ещё один. Послышался стон дерева мачты, не предвещающий ничего доброго. Со звонким треском первый вант лопнул, падая за борт. Корабль повело в сторону каменного столба. Я не увидела, а больше услышала — как расправились поставленные паруса. В следующий мгновение — словно за миг до того, как нас покинула бы мачта, — в воду с плеском нырнул носовой якорь. Невероятной толщины канат, гудя, отматывался, пока чугунные «рога» искали, за что уцепиться на морском дне. Треск лопающегося ванта. В следующий миг нос «Призрачного Странника» резко ушел влево. Корабль дал крен: казалось, вот-вот зачерпнет левым бортом лазурные волны. Опора под руками куда-то исчезла. Я поняла, что ноги несут меня к правому фальшборту. Заплетаясь. Хватаясь руками за воздух, я влетела в борт, пересчитывая планширем ребра. По инерции парусник продолжал разворачиваться. Опасная скала отвернулась от нас. Корма прошла всего в нескольких дюймах от рифов. Невероятным чудом «Странник» завершил маневр, совершив оборот чуть ли не в сто восемьдесят градусов. И замер.
Сползая по фальшборту, я чуть не плакала: то ли от пережитого калейдоскопа эмоций, то ли от боли в ребрах, что мешала дышать. Мне показалось, прошла целая вечность. Быть может, я поседела? Наконец-то, палуба полубака стала твердой опорой. Перед взором открывался вид на верхнюю палубу корабля: десятки моряков, радостно хлопающих друг друга по спинам, улюлюкающих и бросающих в воздух шляпы. Одержали победу над целой армадой. Природной армадой. Взгляд медленно прошелся по шканцам, толпе моряков на шкафуте и поднялся на полуют. Глаза застыли на фигуре капитана Джеймса Уитлокка. У штурвала. Сжимая рукояти. Вокруг него радостно бесновалась команда, а Феникс стоял недвижно, глядя четко вперед. У меня в голове будто бы бомба взорвалась. Я не могла поверить не только в саму возможность подобных проходов, но и в то, что это невероятное — дело рук Джеймса. Того самого Джеймса, что растрепанным бесцеремонно ввалился в каюту капитана на «Трепетной Лани». Того, что жил на корабле в настоящих апартаментах с фортепиано. Того Джеймса, что утверждал, будто он никуда не годный капитан. «Воистину, сбилась гармония мира». А я ведь чуть было не ляпнула как-то (в период капитанской вражды), что, мол, более опытный Джек Воробей подойдет на роль учителя морской науки…
— Ей-богу, мир вращается в другую сторону, — простонала я, наконец поднимаясь на ноги. Нетвердо шагая, я направилась к Фениксу, а пираты тем временем, закончив радоваться, принялись возвращать корабль на прежний курс.
