— Вы в порядке? — спросил незнакомец, убирая шпагу. Я подняла голову. Симпатичное лицо. Удлиненное, с выделяющимися скулами и живыми темно-голубыми глазами. Беспорядочные темно-каштановые волосы едва выходили за линию прямого подбородка. Тонкие губы растянулись в несмелой улыбке.
— О, Господи! — вновь воскликнула я и заплакала. — Джеймс?! Джеймс, это вы! — Самообладанию пришел абсолютно точный конец. Забыв обо всех приличиях своего и этого времени, я повисла у мужчины на шее, причитая, как мать, годы не видевшая сына. Сэр Уитлокк успокаивал меня, что-то повторял, гладил; я чувствовала улыбку в его словах и представляла смущение в его глазах. Он поднял меня на ноги и обнял. Я знаю, это была воля эмоций, тот сэр Уитлокк, которого я знала, никогда бы не скомпрометировал девушку подобным образом… Но ведь это был не совсем тот Джеймс, которого я знала. Спустя некоторое время я нашла в себе силы успокоиться и посмотреть в глаза спасителю. Он улыбался; в глазах отражались набегающие волны. — Боже, Джеймс… — только и пролепетала я.
— Я не могу поверить, что это ты, — сказал он; в его глазах блеснули слезы, вгоняя меня в краску. — Два года прошло, ты как в воду канула. — Это прозвучало так заботливо, словно Джеймс всё это время искал меня. Я отрицательно закачала головой, просто не зная, что сказать. — Что произошло? — В голосе было столько обеспокоенности. Тут я поняла, что стою перед ним как есть — босая оборванка, нищенка, от меня воняет рыбой и водорослями, волосы, как пожухлая трава, лицо в порезах и к тому же перебинтована нога. Но что я могла? Лишь поднять виноватый взгляд и попытаться не казаться загнанным зверьком в клетке. Я вновь замотала головой и, закрыв лицо руками, уткнулась ему в плечо. Такое проявление эмоций, неожиданное спасение… Это всё словно лопнуло тот воздушный шар, что я два года сооружала, в котором держала все слёзы. — Пойдем, — тихо и уверенно сказал Уитлокк, подталкивая меня вперед.
Мы сели в шлюпку. Пара гребцов приятной наружности повела её к тому самому красавцу кораблю, что пленил на днях мой взор. Четырёхмачтовый, с поднятыми белоснежными парусами он был похож на причудливый воздушный замок, спустившийся к воде. Когда мы подплыли ближе, я сумела разглядеть название золотыми буквами, холодно поблескивающими на корме: «Странник» .
====== Глава III. Тет-а-тет ======
Поднявшись на борт, Джеймс отвёл меня в каюту. Он ничего не спросил, не сказал, хотя даже мой внешний вид вызывал уйму вопросов. Он просто улыбнулся, добавив, что скоро вернётся. Я уселась на койку, отдающую лёгким запахом прелой соломы, и стала разглядывать каюту. Если сравнивать её с теми апартаментами, в которых обитал Уитлокк на «Трепетной лани», то определённо можно заявить: они разнились примерно так, как разнятся лодчонка и линейный корабль. Несколько скудная обстановка не могла похвастаться набивными креслами или, что уж там, пианино, однако всё равно была уютной. Быть может, такой взгляд сформировало пусть недолгое, но всё же обитание на улице. Первой внимание привлекла картина, висевшая точно напротив кровати: русалка, поднявшаяся на гребне волны с трезубцем в руке, её волосы неистово трепал ветер; и судно с неестественно вздутыми парусами, объятое пламенем. Изображение пугало. Я не верила в русалок, точнее, верила, но надеялась, что обитают они где-то «на странных берегах», затерянных, а не в водах Карибов. Теперь-то они для меня не были милыми подводными барышнями, спасающими прекрасных принцев. Эта картина выглядела хрупко и бледно рядом со старым, я бы даже сказала, древним шкафом из тёмно-бордового дерева. Огромным, но, к моему удивлению, абсолютно пустым. У иллюминатора, напротив двери, стоял дубовый стол и резной стул, а в правом углу у двери ютился комод, покрытый каким-то дешёвым тканым ковриком. После уличных хором эта комнатка показалась мне номером во дворце Эдема. Из окна открывался вид на северную оконечность бухты, поросшую густым кустарником, но всё ещё скалившую каменные зубы. «Странник» покидал гавань. Куда он направлялся, мне было неведомо, как и то, как скоро я вновь вернусь на Тортугу. Поэтому я мысленно попрощалась с пиратским островом, пообещав, что непременно вернусь. Ведь в шутку или всерьёз, но мне была назначена встреча.
В дверь постучали и терпеливо дождались позволения войти. В проёме показалась сначала взъерошенная голова матроса, а потом протиснулся и он сам, почему-то не пожелав открыть дверь шире.
— Моё имя Бойль, — растянул он губы в вынужденной улыбке. — Капитан велел, — он слегка нахмурился, подбирая слова, и недовольно закончил, — помогать вам. Мисс, — нехотя добавил он.
— Очень приятно, — произнесла я, чувствуя ещё большую неловкость, чем он. — Скажите, Бойль, как скоро вернётся сэр Уитлокк?
— Капитан? Должно быть, скоро, — как можно учтивее ответил матрос.
И тут я поймала себя на мысли, что Уитлокк — капитан линейного корабля, по меньшей мере, четвёртого ранга — это для меня что-то совсем новое, до сих пор не принятое во внимание. За то время, что я уже пробыла на борту, следовало бы подумать, какое отношение Джеймс Уитлокк имеет к этому судну, раз так запросто решил захватить на борт… не пойми кого. А тут вдруг капитан! Действительно, внешний вид сэра Джеймса никак не говорил о его принадлежности к низшей касте моряцкого сословия: белоснежная, насколько это возможно, рубаха, поверх — жилет с серебряной вышивкой, кожаные сапоги, начищенные до блеска, сабля, заткнутые за пояс два испанских пистолета. И, если Джеймс Уитлокк и вправду променял «Трепетную Лань» на «Странника», разбышак-пиратов на сговорчивых и опрятных матросов, вдруг он завязал с пиратством, подался в каперы, а я теперь — на правительственном судне? Я невольно вздрогнула от этой догадки и понадеялась, что всё же она неверна.
Между тем Бойль терпеливо ждал в дверях. Я улыбнулась ему и попросила принести что-нибудь, чем можно было бы, прямо говоря, привести в опрятный вид хотя бы свою мордаху. Не прошло и десяти минут, как передо мной оказался старенький кувшин литров на десять и объёмистый таз. Подперев дверь стулом (на всякий случай), я освежилась, чтобы хотя бы не вонять рыбой и водорослями. Но оказалось это довольно-таки непростым занятием, мне понадобилось ещё два кувшина воды. Бойль повиновался безропотно, хоть и не скрывал недовольства. Я его понимала: когда на корабль заявляется бродяжка с улицы, тебя дают ей в услужение, а ты не горничная — а моряк до мозга костей, — недовольство это, пожалуй, самое малое, чего следует ожидать. Бойль не задерживался в моей каюте дольше, чем на десять-двадцать секунд, и забрал последний кувшин, как мне показалось, с радостью, всё же не забыв спросить, не нужно ли мне чего.
Уже не чувствуя себя портовой хрюшей, я забралась на стул, поджав под себя ноги, и стала смотреть на море. С суши дул резвый ветер, легко перекатывающий волны, однако на борту качки не чувствовалось вовсе. Прошло совсем немного времени, когда в дверь каюты вновь раздался стук.
— Войдите, — ответила я, вставая и оборачиваясь к двери.
На пороге показался Джеймс. Взглянув на него — вот так, без слез, испуга и стеснения, — я невольно оторопела. Он, этот Джеймс Уитлокк, был совсем не похож на того юного аристократа, с которым я познакомилась два года назад. У этого Джеймса был совсем иной взгляд — уверенный, без тени нерешительности. У этого Джеймса было что-то новое, словно бы он вдруг почерпнул изрядный глоток мудрости и теперь уже не был праздным богатеньким сынком нелюбимого отца-губернатора.
— Простите, что так долго, — извинился Джеймс, вновь перейдя на «вы». — Это было нелегко найти. — Он протянул мне мягкий свёрток, а другой положил на кровать. — Надеюсь, придётся впору, — добавил он, улыбнувшись.
Я развернула бумагу и увидела белую рубаху с оторочкой.
— О, спасибо! А то я в таком виде… — Я неловко улыбнулась в ответ.
— Вы примерьте и приходите в мою каюту, — пригласил он и поспешил уйти, получив от меня невнятное «Хорошо».
Я выдохнула, проводив его взглядом, и развернула одежду. Под рубашкой в свёртке оказался корсет болотного цвета. Я все же надевать его не стала, ибо не была уверена, что, когда подобно Элизабет свалюсь за борт, меня успеют спасти. К рубахе отлично подошёл синевато-серый жилет: до пояса он шёл точно по фигуре, а от бёдер расходился шлейфом длиной дюймов в пятнадцать. Иссиня-чёрные бриджи послушно заправились в ботфорты из светлой кожи. Надо признать, Уитлокк знает толк в одежде. Перевоплощение из нищенки с портовых окраин в дерзкую разбойницу завершила прекрасная широкая перевязь с серебряной бляшкой и чёрная с зелёными разводами бандана, утихомирившая непослушные пряди на голове.
