— Когда надоест смотреть на твою испуганную мордаху, — со смешком крякнул старик.

Я закатила глаза, качая головой. Значит, не скоро.

— Не спится?

Старпом повёл плечом.

— Да, чёртова сырость, все кости ноют, хоть в церкви псалмы запевай! — пожаловался он. — Эх, пора искать местечко посуше.

— Сахара? — издевательски предложила я.

— Ха, поджариться я и в аду успею, — тут же парировал моряк, — а вот тебе б подрумяниться не помешало. Откуда ж ты бледная такая? Кэп тебя ж не с монастыря украл?

Я возмущённо фыркнула. И на всякий случай глянула на отражение в луже. Немного заспанная, но вполне себе загоревшая мордаха, отнюдь не похожая на лицо заточенца кельи. Хорошо, он ещё не видел меня в образе монашки, иначе б вовек не отделалась.

— Не волнуйтесь, я в отличном цвете, — буркнула я. Барто закряхтел, меняя позу, на что, словно эхо, отозвались хрустом все его кости. — А вам не пора на сушу? — Казалось бы, безобидный вопрос, даже повеяло заботой. Однако старпом пронзил меня таким взглядом, что внутреннее «Я», издав писк, в срочном порядке нацепило на лицо глуповатую улыбку. С минуту старый моряк буравил меня испепеляющим взглядом, затем смягчился и заговорил, набивая трубку:

— Я помру в море, как пить дать. Но, не бойся, не скоро. А если и скоро, то станут мои косточки поперёк горла самому Морскому Дьяволу. Если б не чёртов француз, грел бы я свои славные кости на мягком песке Алжира. Вот бы этого лягушатника за лапки да и к рее на пару деньков! — И далее Барто разразился столь гневной тирадой, хоть уши затыкай.

Я впервые задумалась над тем, что ранее даже в голову не приходило.

— Барто, — остановила я льющиеся потоком проклятья, — отчего француз так ополчился на Джеймса? Кто он?

Старпом притих. Лицо приняло задумчивое выражение. Глаза сощурились. Он неспешно выпустил несколько колец дыма, пронаблюдал, как они растворяются в лучах солнца, и лишь потом заговорил:

— Он…

— Эй! Барто! — донёсся обрадованный крик со стороны. — Ах ты старый морской ёж! Всё ещё дымишь над этими просторами! — Из порта к нам направлялся невысокий полноватый мужчина с проплешиной, ярко блестящей на солнце, и костылём подмышкой. Барто пробурчал что-то неразборчиво и, притворно кряхтя, поднялся навстречу. «Ну да, конечно! — взорвалось мысленное возмущение. — Давайте устроим встречи со старыми друзьями на пороге важного разговора!» Эти двое горячо поприветствовали друг друга, и не успела я и глазом моргнуть, как старикашек и след простыл.

— Чудно!

Ближе к полудню, плотно и довольно вкусно позавтракав, я наведалась в свои апартаменты. Под потолком в углу темнели потеки, а на полу блестела крохотная лужица. Чудно! Дверь пришлось открыть, чтобы развеять запах сырости. Я уселась за столом, мрачно сочиняя новые шуточки для старшего помощника.

Джеймс засопел. Его глаза с трудом приоткрылись.

— Что случилось? Где я? — сорвались шелестящие вопросы с пересохших губ. Я встала, беря со стола бутылку рома.

— Вот не пропил бы корабль, тогда б и не спрашивал! — прозвучал в комнате скрипучий укор. Да он издевается! Барто фривольно облокотился о дверь. Не успели его слова стихнуть, как Уитлокк подорвался с выпученными глазами:

— Что?! Что я сделал?! Что с кораблём?! — Теперь из его горла вырывался хриплый истеричный крик. Он переводил изумлённый взгляд с Барто на меня и обратно. Я покосилась на одноглазого. — Ну!

— Успокойся, — мягко заговорила я, кладя руку на плечо, — со «Странником» всё в порядке. Барто так шутит. Плохо шутит, — добавила я с укором.

— А, по-моему, отлично! — по-детски хохотнул старик. — Твой кавалер впервые напился! Ха-ха-ха! Сынок, ты обязан это запомнить!

На жалобном лице Джеймса отразилась гримаса подступившего похмелья. Он застонал, руки обхватили раскалывающуюся голову. Барто посчитал, что всё интересное кончилось, и исчез так же внезапно, как и появился.

— Аспирин ещё не придумали, — я протянула бутылку, — так что выпей. — Уитлокк скривился, пряча лицо в локоть. — Джеймс, — настояла я, — не верится, что говорю это, но ром поможет.

Поколебавшись с минуту, капитан всё же принял выпивку. При этом на лице его царило такое выражение, как у ребёнка, которого заставляют пить рыбий жир. Но с каждым глотком капитанский взгляд приобретал всё больше осмысленности, напряжённые складки на лбу разглаживались и, очевидно, разум тоже прояснялся.

— Что произошло? — Голубые глаза вопросительно глядели на лужицу.

— Шторм. Гроза. Ливень. Ночью сорвался ураган, просто жуть! — Пират едва заметно поморщился, когда я слегка повысила голос. — Дождь лил всю ночь, но таверна оказалась к такому не готова.

— Таверна?

— Ты что, ничего не помнишь? — осторожно спросила я.

Уитлокк задумчиво потёр переносицу.

— Извини, я ненадолго, — проговорил он, нетвёрдой походкой покидая комнату. Затем вернулся, потупив взгляд, подхватил сапоги и поспешно скрылся.

Я невольно улыбнулась. Впервые за всё время Джеймс предстал смущённым, полным неловкости и милого стыда. Однако, когда вернулся, передо мной вновь стоял почти прежний капитан Феникс, может, слегка помятый.

— Прости, пожалуйста, — сразу же начал он, — мне не стоило… — Виноватый взгляд самозабвенно изучал потёртые носки сапог. — Мне жаль, что ты застала меня… таким, — неловко добавил капитан.

Я заулыбалась.

— Джеймс, — он поднял голову, — ты теперь пират по всем придуманным канонам.

Я присела на стул, Феникс подошёл к окну, наслаждено вдыхая морской воздух.

— Чудесный вид, — донеслось после нескольких минут молчания. На меня накатили воспоминания прошлого вечера. Надо было узнать, запечатлелся ли в пиратской памяти маленький эпизод, где кэп Воробей поцеловал меня. С самим дон Жуаном разберусь чуть позже, едва объявится. Про остальное же, думаю, Уитлокку рано да и ни к чему знать.

— Прости, конечно, моё женское любопытство, но куда вы пропали? — издалека начала я.

Уитлокк обернулся.

— Эм, старина Джек при…

— Старина Джек?! — Я шокировано уставилась на пирата. Это с каких пор всё так кардинально изменилось?! Ещё сутки назад Феникс готов был выпотрошить Воробья, а теперь — «старина Джек»?! С каких пор мир вращается в другую сторону?

Джеймс усмехнулся.

— Да. Не успели бросить якорь, как Джек пришёл, сказал, что у него есть какая-то идея, которая прольёт свет на карту. Но для этого придётся срочно сойти в порт. Мы добрались до таверны у рынка, выпили. Потом ещё выпили. И ещё… Затем поговорили по душам, без укоров и взаимных обвинений. И, знаешь, прости, ты была права. Он славный пират. Я относился к нему слишком предвзято, словно бы он покусился на… что-то моё. Глупость. Не знаю, почему раньше его ненавидел, ведь, если быть честным, Джек не сделал мне ничего, что стоило бы ненависти. Прости, что постоянно спорил с тобой и, возможно, говорил не самые лестные вещи. Что ж, оказывается, ром помогает прозреть, — закончил Уитлокк.

Всё это я выслушала с каменным лицом. Внутри же с грохотом рушились все известные принципы. Я не ожидала такой кардинальной смены полюсов. Подозрения Уитлокка в адрес Джека стали нормой, да и меня держали в тонусе. А теперь? Соперники, скажем так, превратились в друзей. А я, которая так рьяно отстаивала непогрешимость капитана Воробья, займу позицию скептически настроенного экс-Феникса? Которого сама же и недолюбливала. За это. Хотя у него были лишь внутренние инстинкты, взращённые слухами, а у меня — какие-никакие доказательства.

— Так Джек что, просто решил наладить дружеские отношения? — с подозрением прозвучал вопрос.

— Неожиданно, но факт.

— А карта?

Уитлокк запустил руку в карман, и на миг по его лицу скользнула тень изумления, но, опомнившись, кэп подхватил китель, а затем протянул бумагу.

— К сожалению, ничего.

Я ужаснулась собственным мыслям. Кристально ясно: Джеку лишь нужен был предлог, чтобы карта попала в город. Прежний Уитлокк не позволил бы Воробью блуждать с ней по тавернам. И вот, пока дружественно настроенный Феникс дремал под колыбельную рома, Джек стянул карту, чтобы продемонстрировать её Анжелике. Хитрый черт!