— Мне тут пташка напела, что у капитана Уитлокка родственные связи с губернатором Нассау. Не так ли? — холодно спросил Джек. Эта напускная холодность была призвана заставить меня дать ответы на самые прямые и каверзные вопросы.
Ещё с минуту я отрешенно глядела на Джека, покусывая губы и пытаясь найти ответ.
— Так, — наконец ошарашено протянула я, отводя взгляд в сторону. Какая маленькая деталь! Ведь именно потому, что Джеймс был сыном губернатора Нассау, родился план, волею которого мы и познакомились.
— Выглядит так, будто ты не знала, — заметил Джек в ответ на мои округлившиеся глаза.
— Знала, — отозвалась я, — просто забыла. — Тут же лихорадочно завертелись шестеренки в мозгу, пытаясь дать мне понять, почему Джеймс ничего не сказал на Тортуге, а покорно отправился следом. Или всё же Джек Воробей прав?.. — Нет! — воскликнула я в ответ и на свои мысли, и на предположение кэпа. — Джеймс не такой. Он не станет сбегать. — Капитан одарил меня недоверчивым взглядом. И, наверное, в некоторой степени был прав: похоже, я теперь ни в ком не могла быть уверена.
— Ну-ну, — протянул Джек, оставляя меня в одиночестве.
До Порт-Нассау оставалось полтора дня пути.
====== Глава XI. План ======
— Ну как, всё ещё идет по плану? — прошипела я в сторону Джека. Вряд ли кого-то бы смутило громкое высказывание, просто нужно было как-то скрыть свой страх. Скорее, даже ужас. Толпа внизу разгорячено шумела, как стая диких обезьян. Каждый тыкал пальцем и считал своим гражданским долгом подобрать комплимент пообиднее. Судья лениво спускался по каменной лестнице, ведя светскую беседу с командиром. Тот был доволен, как сытая гиена. Во всяком случае, смеялся довольно похоже.
В Джека с хрустом прилетел початок кукурузы.
— Большое спасибо, — крикнул он, за что получил в живот тухлой рыбой.
Я закатила глаза и судорожно вздохнула. Чуть впереди надо мной болталась петля на светлом бревне. Нам оказали честь, предоставив право быть первыми, кто взойдет на новый эшафот. Туго связанные руки замлевали всё больше, кончики пальцев приобрели синеватый оттенок. Если дело пойдет так и дальше, эта синева больше не будет беспокоить разум.
Справа Уитлокк спокойно обводил взглядом радующуюся толпу. Дорожка крови на его губе превратилась в багровый рубец. Либо Джеймс относился слишком философски к вопросам жизни и смерти, либо сумел абстрагироваться и спокойно принять свою участь.
Это не для меня. Судья, наконец-то, спустился вниз и теперь пробирался сквозь толпу, вслед за офицером, грубо расталкивающим людей. Тело тут же охватила крупная дрожь, словно бы сквозь меня пропустили постоянный ток вольт эдак под тысячу. Я обернулась к Джеку и срывающимся голосом вскрикнула:
— Ну, гений, что дальше ты намерен делать? — Но в ответ мне прилетел быстрый взволнованный взгляд.
А всё ведь так хорошо начиналось…
Оставшийся отрезок пути я провела на баке, подальше от пиратских глаз, взгляд которых не всегда был одобрителен. Можно подумать, уйди в каюту, и «Призрачный Странник» канет в небытие, раз никто с тоской верного пса не глядит на горизонт. Я глядела. И надеялась, что вот-вот нас нагонит корабль, появится, словно принесенное ветром забавное облако. Но нет, чаяния были напрасны. Говоря начистоту, я даже была рада в некоторой степени: Джеймс постоянно сомневался в Джеке Воробье, постепенно поселяя эту неуверенность и в моем разуме. Джек в свою очередь тоже не питал особой любви к Уитлокку, и пока того не было рядом, не утруждал себя выпытыванием наших планов и утаиванием своих. Хотя насчет последнего точно и не скажешь. Теперь, без опеки капитана Феникса, я могла в полной мере почувствовать ту свободу, о которой грезила многие месяцы.
Джек и слушать не хотел, что «Страннику» нелегко пришлось в шторм, что надо бы приспустить паруса и подождать их. Кэп довольно убедительно объяснил, что им ничего не стоит нагнать нас. Если, конечно, у Уитлокка есть это в планах. Я лишь поджала губы и молча удалилась, чтобы не слышать чуждых упреков. Джек часто появлялся на палубе самым немыслимым способом, я только успевала ловить на себе капитанские взгляды. Если я глядела в ответ — пират круто разворачивался и буквально бежал прочь.
Резвый ветер, высвободившийся из-под мощного крыла ушедшего на запад шторма, легко подгонял «Жемчужину», обещая опередить расчетное время. Чем ближе мы подходили к далекому ещё острову, тем сильнее чувствовался мандраж. Я и понятия не имела, чего ожидать, но отлично понимала: Нассау не абы какой порт, и случиться там может всякое.
Когда остров Нью-Провиденс показался на горизонте, я, свернувшись клубочком, сопела в каюте. Ночь выдалась беспокойной: то сон никак не приходил, то бредовые кошмары заставляли просыпаться в поту и пугливо озираться в кромешной тьме. Уснуть удалось лишь глубоко за полночь. Но не прошло и часа, как чуткий слух уловил уже не первый возглас: «Земля!». Поначалу я вскочила и резво рванулась на палубу, но затем сонно осела на койку. Кругом ночь, темное море и крупинки огней где-то далеко на горизонте: что толку высовываться и без дела шмыгать по палубе под косыми взглядами матросов? К тому же глаза так некстати закрывались, а приятное послевкусие дремы манило, обещая новую порцию наслаждения. Подложив руки под голову, я испустила наслажденный выдох, и Морфей тут же унес меня в неведомые дали.
Следующее пробуждение вышло резким: точно надо мной на палубу грохнулось что-то с грациозностью пьяного слона. Я подскочила на кровати и ошарашено вытаращила глаза. Пару минут ушло на то, чтоб мозг сориентировался во времени и пространстве.
Рассвело. Каюту заполнял приятный охрово-золотистый перелив солнечных лучей; в дорожках света вальсировали пылинки, слетавшие сверху между досок. Едва заметное покачивание горизонта в иллюминаторе, ленивый и тихий скрип обшивки привели к выводу, что мы наконец-то достигли маленькой цели нашего большого путешествия.
Сладко потянувшись, я уговорила себя встать и отправиться навстречу утру, Джеку Воробью, полному энтузиазма, и пиратам, бурчавшим спросонья. Пригладив кое-как волосы и понадеявшись на авось, я выбралась из каюты. «Черная Жемчужина» повисла в непривычной тишине. На верхней палубе, обмениваясь короткими, но хлесткими замечаниями, двое матросов спускали шлюпку. Мистер Гиббс что-то вполголоса обсуждал с квартирмейстером на лестнице у бака. Я как-то сразу влилась в эту тишину и ступила на палубу на носочках, молча потирая глаза. Но стоило отдалиться на пару шагов, в спину прилетело громкое и, что таить, чарующее: «Доброго утра, дорогуша!».
Я обернулась, щурясь одним глазом. В ответ получилось нечто: «Гхм… Эхм… и тебе». Джек вразвалочку направлялся навстречу. Шоколадный взгляд то внимательно скользил по мне, то перепрыгивал на покачивающуюся на тросах шлюпку и становился придирчиво-серьезным. Остановившись в паре шагов от меня, кэп выдал что-то похожее на усмешку и милую улыбку одновременно. Я тут же смутилась, взгляд уперся в ванты. Джек, напротив, смело шагнул ближе и убрал у меня с лица тонкую прядь волос, предательски прилипшую к уголку губ. От этого щеки вспыхнули так, словно бы меня сунули в доменную печь. Пока внутреннее я стыдливо водило ножкой и хлопало глазками, более или менее вменяемый взгляд приковался к густой лесной зелени, взбиравшейся по крутому холму, и к изломанной линии берега без единого намека на присутствие цивилизации.
— Нью-Провиденс? — ошарашено пробормотала я, тыкая пальцем в зеленый холм.
Джек круто обернулся:
— Ну да. — Пират удивленно глянул на меня.
— А куда… — начала было я, но тут же осеклась. Хватит выглядеть глупо. Ты ж вроде пиратка. — И каков план? — бодро спросила я. И, не дав кэпу и рта раскрыть, тут же предупредила: — В таверну больше не пойду!
— А ты её тут видишь? — по-доброму усмехнулся Джек. Я фыркнула и закатила глаза.
Каковыми бы ни были мои ожидания — они не оправдались. Прямо-таки намечалась тенденция «обломов». С тех пор как силуэт Тортуги скрылся в утреннем тумане, я не переставала с тревогой думать о прибытии в Нассау. Даже пыталась строить планы, ведь импровизация не мой конек. После того как Джек напомнил о корнях Уитлокка, я стала бояться ещё больше, учитывая, что Уитлокк-старший пытался избавиться от сына. Быть может, Джеймс правильно решил не появляться на острове. Одним словом, все представления о Нассау, его облике и нраве в голове складывались с поправкой на неуверенность, тревогу и одновременное желание увидеть знаменитый город и никогда там не появляться.
