— Нет, — сглотнула я, позабыв о своем расследовании. — Джеймс тут не при чём.

— Я бы так не сказал, — возразил Джекки.

— Не при чём, — подтвердила я. — Тут, скорее, наоборот. — Воробей удивленно изогнул бровь. — В какой-то мере Джеймса угораздило стать пиратом из-за на… меня.

— Так-так, — довольно заулыбался капитан, — никак вызволял тебя из беды?

— Вызволял, — упрямо улыбнулась я, — но не меня. Другого пирата, а я так, под руку попалась. Я это умею, под руку попадаться. Это, кстати, ответ на твой вопрос.

— Какой?

— Почему я во все это ввязалась. Просто случайно оказалась рядом.

Несколько минут Джек молча попивал ром, с удовольствием гоняя его меж щек, а кареглазый взгляд цепко следил за мной. Эта пауза напомнила мне о «спецзадании», и пришлось искать мостик, по которому перевести разговор к нужному берегу.

— Уитлокк во всё это не верит, — грустно пожаловалась я, не сводя глаз с дверной ручки. — Он считает, что камень — выдумка, а карта — подделка, что мы попусту тратим время.

— Однако с завидным упорством ищет его, — ехидно заметил кэп.

— У него нет выхода, ну, ты понимаешь ведь.

Вновь повисло молчание. Я украдкой бросала взгляды на Джека, подпитывая приятный огонек в глубине души. Чувствовать себя счастливой лишь потому, что сидишь рядом с Джеком, но в то же время юлишь, выкручиваешься, несешь какой-то бред, чтобы узнать его тайные замыслы. Делала ли я в жизни что-то глупее?

Оказалось, сделаю. Разговор не клеился: Джек никак не хотел говорить по душам, я увиливала от его прямых и коварных вопросов. В итоге мы просто сидели и молча пили ром, изредка обмениваясь бурчанием по поводу недавней стычки на Тортуге. «Черная Жемчужина» оставила Тортугу далеко позади, в окна в каюте виднелся лишь неизменно гордый силуэт «Странника». Солнце поднялось высоко, «зайчики», отраженные большим серебряным кувшином, бегали туда-сюда по столу, как маятник гипнотизера. Я подперла голову рукой и мрачно созерцала эту солнечную беготню, пока напиток не подобрался к векам и не налил их тяжестью. После довольно беспокойной ночи я провалилась в дремучее небытие с радостью и наслаждением. Мне снились какие-то обрывки воспоминаний вперемешку с чем-то чудным и невероятным. Как же хорошо, что я редко запоминала сны. Сквозь дремоту слышался чей-то голос, словно сонный привратник устроил мне допрос. Проснулась я резко, с явным ощущением, что делаю что-то неправильно. Во рту было сладко от рома, в голове несерьезно пусто — от него же. Каюта пустовала. Я наклонилась к столу, в глаза бросилась кружка Джека, лишь слегка початая, а полбутылки рома оказалось внутри лишь одной меня. Я мысленно выругалась. Это был мой план! Хуже другое: упрямая дверь не захотела поддаваться и выпускать меня на волю. Жажда свежего воздуха заставила залезть на стол и высунуть голову в распахнутое окно. Поначалу качка и неспокойные вспененные воды едва не лишили рассудка, но свежий ветер вскоре помог прийти в себя. Вволю надышавшись, я вернулась в каюту. Для верности ещё пару раз дернула дверь, но всё оказалось бесполезно. Мысли в голове настолько не хотели собираться во что-то путное, что даже обидеться толком не получалось. Я бесцельно бродила по каюте, как по маленькому музею, таким же бесцельным взглядом изучала разные капитанские штуковины, пытаясь вспомнить или придумать, как это называется. Между тем качка усиливалась: бутылка рома каталась по столу, как по ледовой арене, а кружка, стоявшая с краю, уже давно приземлилась на пол. Я наклонилась её поднять, как на меня свалилась шкатулка. Скользнув по голове, она стукнула о палубу и отскочила под скамью. Закряхтев, я нехотя опустилась на четвереньки и выудила шкатулку из темноты. На деле это оказалась вовсе не шкатулка, а тот самый футляр, что незнакомец вручил Джеку на Тортуге. Усевшись на полу, я задумалась, испустив тяжкий вздох. С одной стороны было до безумия любопытно, с другой — получалось, что я копаюсь в чужих вещах. Поразмыслив пару минут, я решила, что, раз футляр сам свалился мне в руки, то это не считается за обыск. Зажмурившись, я сняла защелку. Пугаться было нечего. Вместо чего-то неизвестно жуткого, что нарисовал сдобренный ромом разум, в шкатулке обнаружились песочные часы, меньше ладони. Разглядывая хронометр, я погрузилась в раздумья, какой намек он мог в себе нести. Занятый серьезными размышлениями мозг не удосужился оповестить, что тихо щелкнул замок на двери и за моей спиной, взирая самым гневным взором, стоит капитан Воробей собственной персоной. Когда я наконец сообразила, что, кажется, в моем затылке скоро дырку прожгут, то обернулась слишком резко, потеряла равновесие и грохнулась на палубу в неестественной позе. Мало того, часы с легкостью бабочки выпорхнули из ладони и разбились о ножку стола, оставшись лишь напоминанием из десятка осколков. Я глянула на Джека снизу вверх, краснея до невозможных оттенков, и возмущенно выдала:

— Ты напоил меня!

Лицо кэпа тут же просветлело. Он едва удержался от хохота.

— Ты не сильно протестовала.

Я изловчилась и поднялась на ноги как можно элегантнее.

— Обыскивала мою каюту? — строго спросил капитан.

— Нет, — кашлянула я. — Оно само. — Джек внимательно посмотрел на меня, на кружку, все так же перекатывающуюся с боку на бок, и на горстку песка у моих ног.

— Даме больше не наливать, — мягко улыбнулся пират.

Я вздохнула и уселась на скамью.

— Ты это заранее продумал или сымпровизировал?

— Да, — сверкнул глазами кэп.

— Знаешь что, — я встала и направилась к Джеку; он же предпочел плавно пятиться назад, — вся эта беседа, то, как ты увиливал от ответов и как виртуозно задавал вопросы, как сумел напоить меня, всё это приводит к довольно безрадостному выводу. — Джек влип в стену. Я сделала театральную паузу, набирая в грудь побольше воздуха. — Доверия между нами нет и не будет. Ты, как всегда, скрытен, как всегда, ради собственной выгоды таишь что-то важное, а значит, можешь предать в самый неподходящий момент. Так стоит ли нам сотрудничать? — со всей возможной холодностью, на какую вообще была способна, спросила я.

Джек уже собирался что-то ответить, но внезапно «Жемчужина» резко накренилась на левый борт, и я буквально влетела в капитанские объятья. Горячие руки Джека легли мне на спину, я уперлась ладонями ему в грудь и замерла. Шоколадно-карие глаза с улыбкой и довольством растворяли так тщательно призванный дерзкий взгляд. Я ощущала, что превращаюсь в безвольную куклу, что готова отдать все, лишь бы эти объятья никогда не размыкались. Руки пирата поползли ниже и остановились на талии. Правый ус смешно приподнялся. Сердце зашлось от бешеного удовольствия. Я походила на бездомную кошку, которую долгие годы шпыняли все, кому не лень, но какой-то добрый человек вдруг решился её приласкать. «Так что там с доверием?» — проворковал кэп.

— Ну, я готова пересмотреть этот вопрос, — пролепетала я, сглатывая ком.

— Чудно! — обрадовался капитан, тут же отстранил меня и моментально испарился из каюты.

К закату разум окончательно протрезвел, а сдобренная долгожданными объятьями натура решила не сдаваться без боя. Иными словами, я продолжила расследование. Задерживаться в капитанской каюте не стоило. Овер-дек заливал обжигающий солнечный свет, и уютное местечко нашлось не сразу. Когда зной спал, я уселась на лестнице, усталым взглядом блуждая по палубе. Уже не раз до моего уха долетали слова: «К вечеру шторм будет», но они не вызывали ни малейшего переживания. Ветер усиливался, «Жемчужина» шла всё быстрее, оставив «Странника» далеко позади. Я этому даже обрадовалась, словно с меня спала уздечка родительской опеки.

— Ты знаешь, что в шторм женщин первыми бросают за борт? — возник над ухом сладкий голос. Надо мной нависли две капитанские косички. Джек спустился на одну ступеньку и взглянул на меня сверху вниз.

Я сощурилась от последних лучей солнца.

— Это угроза, капитан Воробей?

— Это традиция, — ответил Джек.

— Ты этого не сделаешь, — пожала я плечами.