Джошами хлопнул себя по лбу, округлив глаза.

— Пушки!

— Пушки?

— Пушки! — Старпом залпом осушил кружку. — Он знает, где их достать. Какой-то малый пару лет тому утянул три орудия с затонувшего неподалёку патрульного брига. А? — довольно оскалился пират.

Я скептично почёсывала скулу.

— А толку-то? Три?

— Лучше, чем ничего, согласись. — Я закивала. — И вот ещё, что… — активно начал Гиббс, а потом рассеяно умолк.

Я терпеливо ждала продолжения, но, судя по тому, как напряжённо сползались к переносице седоватые брови моряка, ром выветрил из его головы некий важный момент.

— Я тут подумала, — задумчиво протянула я, — помните, вы про банк говорили? — Старпом оживился и вопросительно качнул головой. — Может, стоит глянуть на него? Ну так, на всякий случай. — Гиббс довольно хохотнул: «Говорил же».

Кастильоса оказался ничем не примечательным испанским городком, даже интересующий нас банк отличался от десятка других зданий только помпезной вывеской и двумя солдатами у входа. Гиббс заговорщическим шёпотом рассказывал обо всём, что успел разузнать о хранилище и его хранителе, и не раз похвастался, что при нужде сможет раздобыть даже план здания. Я глядела на синеватую мозаику на фасаде, а в голове мысли рождались примерно такие же, как у первоклассника при взгляде на логарифмы: что всё это от лукавого. Побродив по городу, мы сошлись на том, что не стоит отказываться от ограбления, как и без крайней необходимости идти на него.

В тот же день команда утяжелила «Сизого луня» тремя орудиями, пятью восьмифунтовыми ядрами и половиной ведра пороху. Без прощальных церемоний мы вновь вышли в море, следуя по проторённому пути. В этот раз я уже целенаправленно выводила перед зеркалом чёрные потёки под глазами и, пока никто не видел, тренировала устрашающий оскал. То ли на небесах сочли, что мы принесли достаточную жертву, то ли тосты за удачу и правда её манили к нам, но переживать о поисках новой добычи долго не пришлось: мы нашли золотую жилу — путь, по которому меж крупных островов ходили небольшие торговые шхуны. Груза на них перевозилось немного, ценность его не шла ни в какое сравнение и с сотой долей того, чем были забиты трюмы галеонов. Памятуя, что «жадность — грех», мы брали только то, что могло пригодиться на корабле и что можно было продать без излишних вопросов, тем самым стараясь не привлекать к своей деятельности внимания. Тем не менее четыре рейда спустя все укрепились в мысли, что момент, когда «золотоносная жила» иссякнет да ещё и загонит, чего доброго, в темницу, становится всё ближе. Долго водить торгашей за нос и проворачивать из раза в раз один и тот же трюк не удалось бы, а слава о «чёртовой дюжине» быстро расходилась в моряцкой среде. Но для полной починки и снаряжения «Чёрной Жемчужины» добытого не хватало, поэтому пришлось отклониться на юго-восток в надежде отыскать более крупную и менее опасную жертву.

Шёл пятый день с того момента, как «Сизый лунь» в очередной раз покинул берег, и третий, как шхуна ошивалась в открытом море. Запаса еды и воды оставалось дня на три, не больше, а в списке захваченного значились: ящик гвоздей, пара свёртков сукна, моток нового якорного каната и семь мешков табака. Я раздумывала над тем, что по возвращении во что бы то ни стало выторгую у Джека его чудесный компас, и тогда, авось, дело пойдёт шустрее. В негу послеполуденной дремоты ворвался оглушающий звон колокола. Я подорвалась с мешков и, щурясь, как крот, выползший на поверхность, завертела головой. На небе не было ни облачка, синева простиралась светлая и сочная, только у самого горизонта на западе голубизну покрывала лёгкая дымка. И на фоне этой дымки проступил довольно чёткий и внушительный силуэт.

— Бриг?! — воскликнула я, подпрыгивая на месте.

Мистер Гиббс опустил подзорную трубу и в ответ на мой радостный возглас в сомнениях качнул головой.

— Да, испанский. — На моих губах сверкнул предвкушённый оскал. — Сторожевой.

Мгновенно настроение скисло. Я внимательно рассматривала в подзорную трубу сероватые паруса патрульного корабля и покусывала губу, абсолютно точно чувствуя фразу «И хочется, и колется, и мама не велит». Да только тут не велело соотношение сил. С брига не обращали на двухмачтовую рыболовную шхуну никакого внимания. Этот парусник, объявившийся после затишья, один на многие мили, показался последним подарком судьбы, прежде чем удача обернётся к нам совсем иной стороной. «Жемчужине» по-прежнему нужны были орудия, ибо из собственных осталось лишь четыре пушки, а на военном корабле ничего ценнее и не найдёшь.

— Что делать будем? — обернулся старпом. Я нервно покусывала ноготь. Расстояние меж судов проворно сокращалось. — Думаете, стоит рискнуть?

Взгляд оторвался от брига, прошёлся по взбудораженной команде и остановился на лице Гиббса.

— Думаете, справимся? Это не легковерные торговцы…

— Да и мы не из глины леплены! — встрял боцман, выражая общую решимость, а ещё вернее, жажду почесать кулаки, ведь прочие абордажи обходились без приличных драк. — Они же тут у себя дома, испанцы, кому в голову придёт на них нападать? Да и приём-то наш работает безотказно!

Я тяжело вздохнула. Нутро царапало нехорошее предчувствие. Эффект неожиданности, которым мы пользовались ранее, мог не сработать на более подозрительных и собранных солдатах, и при первых же сомнениях им ничего бы не стоило разнести нашу посудину в щепки.

— Если мы преуспеем, — рассудил Гиббс, — сорвём большой куш. Глядишь, и с кораблём закончим…

Я хмыкнула.

— А если нет, не отмоемся от позора до самой смерти, которая, к слову, не заставит себя ждать. — Было ясно видно: окрылённая лёгкими победами команда не разделяет моего скептицизма. — В любом случае, мистер Гиббс, вы здесь главный.

Старпом помрачнел, почуяв на плечах тяжесть принимаемого решения, но спорить с настроениями команды не стал. Мне осталось только готовиться к чётко отрепетированной пьесе. «Сизый лунь» пошёл на сближение, в трюме закоптил чёрный дым, поднялся флаг с просьбой о помощи. Я скребла ногтем рукоять шпаги, с неудовольствием ощущая, как по телу расползается страх. Такого раньше не бывало. Когда пираты готовы были перебираться в засаду за борт, а с брига подали сигнал, что идут на помощь, я вскрикнула:

— Отставить! — В меня упёрлись возмущённые взгляды. Я спрыгнула с планшира и направилась к мостику. — Тушить огонь! Коста, уводите судно! — Поднялся несогласный гул. Капитан шхуны рассеяно засуетился, не зная, куда себя деть. — Коста! — прикрикнула я. — Возьмите на левый борт и живо отсюда! — Кто-то со злостью зашвырнул саблю. — Мистер Гиббс, просигнальте, что у нас всё в порядке.

Бриг ушёл своим путём, ничего не заподозрив. На мне горело невидимое клеймо труса. Разочарованная команда не удовольствовалась объяснением, что захватывать бриг со шхуны слишком рискованно. Каждый пират считал своим долгом оскорбиться на то, что я засомневалась в их умениях, потому остаток дня пришлось коротать в одиночестве. Даже будучи «изгнанной из приличного общества», я чувствовала себя куда спокойнее, чем когда готовилась с этим самым обществом брать на абордаж заведомо сильного противника.

И всё же умиротворение моё длилось недолго: до утра следующего дня. Сидя на корме, мы с Гиббсом вернулись к обсуждению возможного ограбления банка, что обыкновенно занимало свободное время. Но что в таверне, что на корабле умозаключения сводились к одному и тому же: нужно нечто более изобретательное, чем дерзкий приём лобовой атаки.

— Вижу парус! Прямо по курсу!

На линии горизонта, как на канате, балансировал крошечный корабль, что шёл точно навстречу. Когда парусник увеличился достаточно, чтобы можно было разглядеть людей на его борту, я нехотя раздвинула линзы подзорной трубы: и без того невооружённый глаз определил, что судно крупное, а значит, нам не по зубам.

— Усы кракена!.. — выдохнула я, едва не выронив трубу. Затем вновь поднесла к глазам, скрупулёзным взглядом устремляясь к мужской фигуре на капитанском мостике. — Твою ж за ногу! — От моего восклицания проснулся даже дремлющий в тени парусов на баке матрос.