До самого утра я просидела на верхней ступени трапа, что вёл с полуюта, периодически отвлекаясь на поскрипывание штурвала за спиной. Мозг работал неохотно, будто мыслительный механизм потонул в густом желе, и потому шестерёнки проворачивались с огромным трудом. Джек, при всём уровне рома в его организме, основную мысль вывел верную: чтобы починить «Жемчужину» нужны средства, чтобы заполучить средства — корабль, а для судна — нужны деньги. Поначалу это и правда казалось бесконечным кругом ада. Я вновь и вновь перебирала в голове различные варианты, но все они разбивались вдребезги, стоило только вспомнить, что мы в испанских водах, в окружении испанских портов. К тому же, если мистер Гиббс был прав, местные жители довольно скоро могли довести до ненужных ушей, что у них тут на приколе пиратский корабль — и уже неважно, что корабль этот топил и британские суда.
С рассветом и без того мрачное настроение поблекло до серых тонов. Поднимавшиеся над лесом лучи солнца обрисовывали печальное зрелище: куда проще было сказать, что на «Чёрной Жемчужине» уцелело, чем перебрать то, что нуждалось в ремонте. Задирать голову к мачтам я побоялась. Верхнюю палубу покрывал плотный слой пепла, большая часть парусов и такелажа превратилась в изодранные лохмотья, что сгодились бы для пакли. Орудий на опердеке не осталось. Было слышно, как скребёт киль по дну и ему отзывается вода из трюма.
— Да, подруга, — похлопала я ладонью по доскам палубы, — неслабо тебя потрепало…
Я закрыла лицо руками. Вновь подступило явственное желание сдаться, бросить всё на произвол судьбы или хотя бы дождаться того, кому это по силам. Но затем слух уловил голоса, что приносил ветер. Я только плотнее прижала ладони к лицу в надежде спрятаться, как в домик. Но трюк не вышел.
В сходном безрадостном молчании команда «Жемчужины» и я встретили друг друга сомневающимися взглядами. «И только?» — пронеслось в голове, когда моряки выжидательно уставились на меня. Глаза невольно скользнули к штормтрапу в поисках ещё кого-то. Стало сразу понятно, что именно имел в виду Гиббс под словами: «Это будет несложно». Помимо старпома, на палубе собралось ещё одиннадцать человек. Я медленно обводила всех взглядом, теребя подол юбки. Только тогда мелькнула мысль, что стоило всё-таки отыскать верх для платья, а не щеголять в сорочке. Пираты не скрывали скептичного настроя да и собрались, наверное, только благодаря хорошо подвешенному языку Джошами Гиббса.
— Что ж… — наконец заставила себя выдавить я, поднимаясь. Тут же аукнулась боль в рёбрах, так что я едва не скатилась кубарем по ступеням. Голос звучал едва слышно.
На меня глядели суровые лица с холодными взглядами. Сильные фигуры куда больше походили на мраморные статуи, чем на готовых к диалогу людей. Взгляд скользнул в сторону капитанского мостика. Интересно, как много раз Джек Воробей обращался к своим людям с него? Сколько раз смело (пусть даже только снаружи) встречал сомнение и неодобрение? Что помогало ему в такие минуты по-настоящему почувствовать себя капитаном, предводителем? Я вспоминала, как Джек говорил в карцере о том, что не намерен сдаваться, и в тот момент вряд ли вообще планировал кого-то воодушевлять. Просто делился тем, во что верил. Или, быть может, даже старался заставить себя поверить в собственные слова?..
Я подошла к перилам мостика и обвела всех собравшихся твёрдым взглядом. С нами остались двое моряков со «Странника» — это поразило меня и придало уверенности.
— Что ж, — куда громче повторила я, — я вижу, что вы не лучитесь радостью и вряд ли хотите слушать… меня. — Некоторые ухмыльнулись. — А ещё я знаю, почему вы здесь. И почему нет остальных. — Послышалось недоверчивое: «Ну-ка, ну-ка, расскажи!». — Вы здесь, как и я, потому что этот корабль — ваш дом. Эти люди — ваша семья. И больше у вас ничего нет. Вам, как и мне, некуда идти. — Кто-то качнул головой, остальные молча слушали. — Вы стали пиратами не от лучшей жизни. — Я повела подбородком. — Да, пиратская доля, бывает, горька на вкус, но слаще её нам уже не сыскать. Говорят, пиратство клонится к закату и близко к тому, чтобы стать легендой, но, уверяю вас, наше ремесло будет процветать ещё не одно столетие, потому что дух бунтарства и свободы не так просто сломить. Пусть болтают — слова не пули, их можно перестать слушать. И сейчас я не зову вас в бой за честь Берегового братства — я предлагаю бороться за наш дом. И это, — я подняла руку и приложила пальцы к клейму, — наш карт-бланш!
Секунды молчания выдавливали воздух из лёгких. Я не сводила глаз с моряков, и, казалось, с каждым мигом промедления взгляд мой становился всё более отчаянным. Они молчали — не роптали, не смеялись, не соглашались. Замерли в тишине, как изваяния, скрестив на груди руки и отведя взгляд. Только Гиббс — отчего-то неуместно довольный — почёсывал бакенбарды чуть в стороне от всех, но подначивать никого не собирался. Взволновавшее меня воодушевление во время речи теперь спало, и я чувствовала себя всё ничтожнее и слабее, с трудом удерживаясь от желания броситься прочь сломя голову.
Вдруг вперёд выступил канонир — тот самый Джимми, что на острове Саба едва не учинил бунт.
— А что капитан? — Он развёл руками. — Что-то не видать его здесь.
Я вздёрнула подбородок.
— Капитан доверил это мне. Пока сам занят делом покрупнее. Вернее, — добавила я, глядя Джимми в глаза, — доверил это всем нам.
— Вот как? — недоверчиво ухмыльнулся моряк. — Ну, и какой у тебя план? — Не то чтобы во мне видели великого стратега, нет, это явно была проверка на прочность. Каждый из собравшихся вполне мог действовать самостоятельно в рамках собственной авантюры, но раз уж я пыталась призвать их к чему-то под своим началом, должна была доказать, что оно того стоит.
На губах заиграла односторонняя улыбка. Я пристукнула ладонью по брусу.
— Совершенно безбашенный. Мы пираты, чёрт возьми! — бодро воскликнула я. — Будем продавать леденцы!
Гиббс подавился воздухом. Поднялся возмущённый гул. Как выяснилось позже, мало кто из собравшихся знал, что это вообще такое: половина думала, что это наркотик, другая — что «подарок» от портовой девки, от которого не избавишься. Только старший матрос со «Странника», Шимус О’Тул, что несколько лет отслужил на королевском флоте и бывал в Лондоне, припомнил, что это вроде как угощение для богачей. Я растерянно хлопала ртом, не успевая отвечать на вал вопросов, пока Гиббсу не удалось всех угомонить, чтобы получить объяснение. После того как все нюансы прояснились, я беспрекословно заявила: «Но сначала наведём тут порядок».
«Мисс, а вы уверены в своём плане?» — как бы за между прочим поинтересовался Джошами, когда мы вытаскивали из кубрика кусок переборки. Я совершенно не была уверена, потому что мой «великий план» родился именно в тот момент, когда меня о нём спросили, но сознаваться в этом не хотелось — да это было и небезопасно. Поэтому я просто кивнула. После генеральной уборки на берегу скопилась гора хлама, часть из которого постепенно пошла на топливо для костров, и настало время претворять план в жизнь. За тяжёлым трудом мысли упорядочивались лучше, даже удалось проработать некую стратегию.
Перво-наперво стоило раздобыть сахар: по моим подсчётам, хватило бы мешка, и как нельзя кстати выяснилось, что на другой стороне острова, в нескольких милях от города, расположились богатые плантации. Через несколько дней, после разведки и после того, как я раздобыла красивую рубаху и корсет, мы отправились сквозь джунгли на восток. Грабить плантацию с нашими ресурсами было верхом глупости, а вот реквизировать мешок-другой во время перевозки сахара в порт, притом не поднимая лишнего шума, оказалось заманчивой идеей. Мы с Гиббсом шли по пыльной дороге навстречу возчику, что, согласно наблюдениям, должен был объявиться с минуты на минуту, а третий разбойник, Ларри, крался в зарослях следом. Вскоре из-за поворота выкатила телега с пегим жеребцом и дремлющим кучером. Я мысленно приободрила себя, хотя в случае неудачи моя смерть вышла бы до ужаса нелепой. Когда телега почти поравнялась с нами, я загребла сапогом землю, покачнулась, взмахнула руками и упала в дюйме от колеса, а затем закричала во всё горло. Извозчик резко натянул вожжи, конь несогласно заржал. Гиббс кинулся ко мне на помощь и разразился гневной тирадой на чистейшем испанском. Кучер перепугался не на шутку, затем принялся кричать в ответ. Когда же увидел, что сеньорита вовсе потеряла сознание, а её разгневанный отец готов его чуть ли не придушить, крики сменились причитаниями. Сквозь щёлочку меж ресниц я следила, как Ларри проворно вытянул мешок, взвалил на спину и с удивительным проворством скрылся в джунглях, и затем застонала. Джошами отвесил недалёкому испанцу затрещину и отпустил: тот взлетел на козлы, хлестнул вожжами, и телега с невероятной скоростью скрылась в облаке пыли.
