— Диана, — серьёзно заговорил он, — ты сказала ей, что готова на всё. — Я кивнула, не поднимая головы. — Не слишком ли высокая цена?
— Я гот… — начала было я и тут же осеклась. Взгляд упёрся в переборку и опрокинутый комод. Под коленями похрустывали щепки; из-за множества мелких осколков с ладоней капала кровь — крошечные стекла глубоко вошли под кожу от резкого падения. Метки на запястье не было. Не было объятий и моря в глазах. Только злая шутка нездорового рассудка. Всё, действительно, было кончено. Осталась лишь беспомощность — крик, который никто не слышал.
На палубе никто и с места не сдвинулся, будто время замерло. Может, так и было на самом деле: как и многое в этом мире, оно было подвластно Калипсо.
Я опустилась перед Джеймсом на колени, бережно обхватывая за руку, и всё, что смогла промолвить, закрывая ему глаза, тихое и ничтожное: «Прости меня».
«— Странно ты его назвал. «Призрачный Странник». Можно было бы и не так мрачно.
Я перегнулась через планшир, поддавшись порыву, и похлопала корабль по обшивке словно скакуна. Джеймс, провернув штурвал на пару румбов, с улыбкой обернулся ко мне.
— Это же пиратский корабль. Он же должен внушать страх?
Я задумалась.
— А ещё мощь и уверенность в собственной непотопляемости. Так почему «Призрачный»?
— Бывший капитан, чтобы избежать позора, сказал всем, что корабль сгинул вместе с командой, и лишь ему чудом удалось уйти. Но те, кто видел «Странника» после, не подумали, что капитан может солгать, скорее уж покалеченное судно стало неприкаянным призраком, правда?
— Хм… — Я обвела взглядом корабль, словно рассматривая с другой стороны. — Он тебе подходит.
— Вот как? — улыбнулся Уитлокк. В его глазах заблестели отражения огней.
— Вы похожи. — Я оперлась спиной о планшир. — Оба считаетесь погибшими, но на самом деле живее всех живых. Нашли жизнь, что по душе. Вы… эм… как закадычные друзья.
Джеймс провёл рукой по штурвалу и кивнул пару раз.
— Да, пожалуй, мы достаточно пережили вместе для этого.
— А ещё вы оба голубых кровей, — добавила я. Уитлокк удивился, продолжая с довольной улыбкой и светящимися глазами глядеть на меня. — Просто он… шикарен, — выдохнула я, тщась подобрать нужное слово.
— Приятно слушать комплименты из уст дамы, — отозвался Джеймс.
— Всегда пожалуйста. Мне не жалко. Обращайтесь в любое время.
Мы дружно рассмеялись, а тёплый вечерний ветер приятно коснулся кожи и взъерошил волосы.
— Что ж, теперь корабль — мой вечный дом, — внезапно серьёзно проговорил Уитлокк.
Остатки смеха скомкано исчезли с лица.
— Он так прекрасен или ты отчаялся?
Пират пожал плечами.
— Просто так мне кажется».
Мы все совершаем ошибки. Это делает нас людьми. Ошибаясь, человек меняется — к лучшему или худшему. Если же этого не происходит, то всё напрасно, ошибка ничему его не научит. Когда случается что-то плохое, начинаешь копаться в прошлом, искать, какая же ошибка — твоя ошибка — стала роковой. Многие находят. Многие живут с этим, постоянно боясь вновь повторить её. Люди причиняют боль другим, себе, но между тем учатся так не делать, запоминают эти уроки и пытаются защитить от подобных ошибок и близких. Но что делать, если ты перешёл точку невозврата? От осознания своей «роковой ошибки» мир для меня не стал понятней, мне ничего не открылось, кроме неохватного пространства вины и боли. Зная, что все имеет причинно-следственную связь, мы не задумываемся над самыми мельчайшими, кажется, вовсе незначительными поступками. Может, это и есть главная ошибка? Ты приходишь к чему-то и только после этого с грустью оборачиваешься, понимая, чего нельзя было делать. В любом случае — поздно. Слишком поздно.
Мною овладела какая-то сила. Я пыталась сопротивляться, но бесполезно. Чьи-то руки тащили меня прочь. Я рвалась обратно, к нему.
— Нет. Нет! Пусти! Я его не оставлю!
Передо мной появилось лицо Барто — суровое, резкое, без извечной повязки, глядело на меня двумя глазами, полными праведного гнева.
— Уходи, давай же.
— Ч-что? Нет, — я отчаянно закачала головой, — нет, что вы, нет, нет, я его не оставлю.
— Уходи! — рявкнул Барто. — Иди за ним!
Я поначалу непонимающе глядела на него, кругом поднималась суматоха. Смысл его слов пришёл сразу же.
— Я не могу, Барто, не могу…
Он грубо встряхнул меня за плечи.
— Можешь!
— Вы не понимаете, это из-за меня…
— Я знаю, — холодно прервал моряк. Я не могла выдержать его взгляда, но он, сдавив пальцами подборок, не позволил отвести глаз. — Бери. — Барто сунул мне в руки шпагу. — Иди за ним, слышишь, отомсти, пусть его муки будут такими, чтобы смерть казалась желанным избавлением. Ясно? Иди!
Меня вновь потащили куда-то.
— Я… я не попрощалась…
Барто, подхватывая с палубы ружье, дёрнул подбородком:
— Смерть мало кому даёт на это шанс.
Пальцы сжимали рукоять шпаги, вгоняя осколки глубже, чтобы боль пробудила сознание. Гудели взволнованные голоса, грохотали шаги. Что-то происходило, заставляло разбитую сражением и потерями команду хладнокровно возвращаться к обязанностям. Понимания достигали лишь обрывки фраз.
— Готовь брандер! Если я и пойду ко дну, то со своим кораблём и капитаном! Давайте, ребятки!
Палуба полуюта осталась выше уровня глаз. Я рванулась обратно, потому что сама мысль оставить Джеймса одного, уйти, не понятно зачем и для чего, казалась кощунственной.
— Пусти! Пусти меня! Прошу! Пусти! Нет! Отпусти, отпусти! — уже не кричала, хрипела севшим голосом.
Но руки упрямо держали меня. Перенесли на другой корабль и не отпускали до тех пор, пока борт «Странника» не отдалился на сотню ярдов. Я сидела на коленях, сжимая побелевшими пальцами рукоять шпаги. На клинке темнели пятна крови. Мысль о мгновенном избавлении показалась простой и понятной, но вдруг среди хаоса проступил фрагмент из случайно сложившихся деталей.
— Предатель… — пробормотала я больше себе. — На их борту. На борту «Странника» предатель!
— Теперь уже не важно, — прозвучало в ответ.
Джек стоял рядом. Всё это время. Неловко пытаясь скрыть руки, исцарапанные моими ногтями. Его взгляд сместился в сторону, отвечая на невысказанный вопрос. Я медленно приблизилась к бортовому лееру. «Странник» оставался на месте, постепенно скрываясь за утёсом, и всё ещё можно было различить фигурки людей на верхней палубе. К нему приближался другой корабль, гордо реял флаг: на изумрудном поле лев, задирающий быка. Эти символы — знакомые, уже виденные мною прежде и не единожды. Герб. Фамильный. Принадлежащий роду Уильяма Смолла.
— Брандер… — Я обернулась к кэпу, он тут же потупил взгляд. — Джек, что такое брандер?
Пират бегло глянул на меня, беззвучно повёл челюстью, точно не зная, что или как сказать, и вместо ответа взглядом указал на исчезающие корабли. Выступ горной гряды почти полностью закрыл обзор, и последнее, что удалось увидеть, мчащегося во весь опор «Бонавентуру» и поднимающего остаток парусов «Призрачного Странника». Не моргая, я не сводила глаз с горизонта, про себя считая секунды, чтобы не сойти с ума. Миновало больше минуты, ничего не произошло, я бросила на Джека Воробья непонимающий взгляд… В небо взметнулся огненный столб дыма, затем по ушам ударил раскат грома — вот только молнии взяться было неоткуда.
Ноги не держали. Я сползла по фальшборту под голос Барто из собственных воспоминаний: «Не брандЕр, а брАндер… Тоже мне, францужанка… Словом, что-нибудь плавучее, способное взорваться и проредить силы противника без потерь, так сказать. Ну это когда уж совсем прижмёт». Я была неспособна кричать, и потому из лёгких выбралось нечто жуткое, искажённое, похожее на вопль пробудившегося монстра. Этот крик — всё, что мне осталось.
====== Глава XXXVIII. Реквием ======
Кажется, в душе всё выгорело. Иначе бы я не смогла услышать взволнованное: «Они расходятся» и понять, что это важно. Плывущий взгляд остановился на бушприте «Чёрной Жемчужины». Впереди, уже в досягаемости залпа носовых орудий, вспенивали тёмные воды два корабля. И тот из них, где буквально только что и вместе с тем целую вечность назад я стала самым счастливым человеком, менял курс, уходил влево. Джошами Гиббс — всклокоченный, со следами копоти на лице — нервно поглядывал то на капитана, то на корабли. Джек медлил с решением, и винить его за это было нельзя.
