На всю эту сцену, что длилась менее минуты, я таращилась бесконечно удивлёнными глазами, подобно ребёнку, впервые попавшему на программу «Цирка дю солей». Что-то восхищённое просилось на язык, тело неосознанно подалось вперёд — и тут нечто мелькнуло среди обломков. Лёгкое оцепенение тут же лопнуло, как пузырь. Капитан Джек Воробей вприпрыжку нёсся к носу «Жемчужины», не обращая внимания ни на членов команды, ни на уцелевших противников. Вражеский фрегат с потускневшей синей краской на бортах приближался наперерез, чтобы, повернув, зайти с правого борта и финальным залпом добить корабль о чёрных парусах. И, учитывая, что носовых орудий на «Чёрной Жемчужине» не было, манёвр её капитана выглядел более чем странно.
— Что за?.. — Джек пулей взлетел по бушприту на нижнюю рею, с ловкостью мартышки перебрался на его край и с удивительной точностью, будто до того провёл с полтора десятка сложных математических расчётов, прыгнул — и угодил на кормовой руслень корабля, проходящего в опасной близости. И затем, как паук, принялся карабкаться к кормовому балкону.
Взгляд метнулся к «Страннику». Бой на его борту кипел выстрелами и звоном клинков, но пираты задали врагу трёпку: я при своих умениях вряд ли оказалась бы ценным помощником, и Уитлокк уж явно справится без меня. А вот Воробей, определённо, что-то задумал.
«Дело-то плёвое!» — решила самоуверенная часть меня, пока я во весь опор мчалась к противоположному борту. Мозг работал на опережение, и вот я уже, вцепившись в невесть где пойманный трос, сиганула с фальшборта. «И правда!» — обрадовалась я — но только на одно мгновение, а в следующее сильный удар о перила балкона выбил весь воздух из лёгких. Канат выскользнул. Вырвался испуганный возглас. Рука чудом ухватилась за перекладину. Сапоги никак не могли отыскать опору, а в воду во время морского сражения никак не хотелось. Наконец нога нащупала крошечный выступ, через боль удалось подтянуться, перехватить рукой повыше и затем перевалиться на палубу. Сквозь стон прорвался сиплый нервный смешок. «Некогда разлёживаться!» На трясущихся ногах, оголяя саблю, я ввалилась в каюту. Только и успела, что вскрикнуть и вжать голову: Джек среагировал моментально, и выстрелом выбило перекрестие между дверных стёкол.
— Какого чёрта? — взвизгнула я.
Воробей возмущённо потряс пистолетом.
— Именно! Что ты тут забыла?
Я выдохнула.
— За выпивку поблагодарить хотела! Тебе тот же вопрос. — И следом взгляд наткнулся на вырезанный по дереву герб на шкатулке на столе. — Испанский… — Я подняла глаза на кэпа. — Анжелика? — Он неопределённо качнул головой и продолжил прерванное занятие — потрошить сундучок с кружевным бельём. На первый взгляд, идея выглядела безумно. А ещё эгоистично и вместе с тем вполне резонно: если, конечно, я правильно поняла намерения Джека, и он в разгар боя пробрался в каюту Анжелики Тич не за тем, чтобы раздобыть пару кружевных платочков. — Кукла? Ты её ищешь? — Вместо ответа над пиратской спиной взмыл ворох бумаг. Я попыталась взять себя в руки, бегло оглядела каюту и выдвинула ящик стола — он был ближе всего.
— Уже смотрел, — бросил кэп.
— А где?..
Воробей замер, насторожился, словно бы среди окружающего грохота, урагана криков и пальбы услышал какой-то особенный шум.
— Давай, сюда, живо! — Я тут же оказалась рядом. Джек вставил в ручки дверей какую-то железяку и с моей помощью перегородил выход массивным книжным шкафом. Удовлетворённо кивнув, пират поставил мои руки на одну из полок: — Смотри не отпускай!
Капитан Воробей продолжил устраивать хаос в каюте, я подпирала собой шкаф, прислушиваясь к звукам снаружи и сознавая, что они постепенно становятся всё агрессивнее. В стену со злостью полетел серебряный поднос.
— Джек, — двери будто кто-то толкнул, я слегка присела, — почему ты думаешь, что кукла не при ней?
— Анжелика самоуверенная, но не глупая, — отозвался он откуда-то из-за комода.
Послышались крики. Хлопнули быстрые выстрелы. Шкаф вздрогнул. Джекки обернулся ко мне с немым вопросом. Я кивнула и подумала, но так и не сказала: «Давай скорее!». Нас, определённо, раскрыли. Как капитан «Жемчужины» всё яростнее крушил обстановку каюты, так и попытки пробиться из-за заблокированных дверей становились всё активнее. Дело плохо, мы оба это понимали. Неизвестно, что происходило за бортом, и служило ли наступившее затишье добрым знаком. Несколько пуль пробило переборку. Петли и доски натужно скрипели. Внезапно двери сотряс мощный удар: меня оттолкнуло, шкаф покачнулся.
— Думаешь, это всё ещё хорошая затея? — с нервной усмешкой спросила я, вновь подпирая шкаф.
Джек шевельнул плечом, вытряхивая содержимое ящика стола: все его движения становились более резкими, дёрганными, грубыми.
— Нет, но… — Я подпрыгнула от удара и со злостью пнула шкаф в ответ, сильнее впиваясь в него руками. — Знаешь, похоже, самое время… — По полу зазвенели монеты. — Видимо, всё же стоит сказать…
— Чтоб вы там ромом траванулись, мерзавцы мундирные! — злобно заорала я в двери.
— Диана, я помню тебя.
Я обернулась на секунду.
— Вот так новость! — выскочил саркастический смешок. — Протрезвел, что ли?
Из-за спины прозвучало вкрадчиво, с лёгкой улыбкой и осторожностью:
— Помню девчонку с ошалелыми глазами, у неё сабля торчала меж рёбер, а волновала её горящая грот-мачта… — Взгляд застыл на пляшущей под напором из-за дверей толстенной книге в кожаной потрёпанной обложке. Ладони, впившиеся в полку, онемели, художественная резьба набила шишку на коленке. — Ну, впрочем, ты же и так это поняла, верно? Просто не хотела признавать…
— Ч-что… что ты сказал? — прохрипела я, медленно оборачиваясь. Лицо его было серьёзно, напряжено, глаза подсвечивала улыбка. Джек приподнял брови и, слегка разведя руками, перебрал пальцами, мол, что слышала. В горле с трудом протолкнулся ком. — Как… — воздуха не хватало, — как давно?
— Ну, видишь ли, всё не так просто… — начал Воробей, переключаясь на ворох бумаг на столе.
— Когда?!
Джек встрепенулся и замер. Карие глазищи — то ли виноватые, то ли извиняющиеся — прилипли ко мне долгим елозящим взглядом.
— Ты упала на меня. — Я шумно выдохнула. — На острове, — выдавил кэп и, отклонившись, точно испугался моих глаз, затараторил: — На острове Креста. Это было точно видения, скорее не воспоминания, а миражи, бред, я всерьёз думал, что сбрендил…
Меня словно шибанули той самой сковородой, что я ещё недавно отбивалась от французов. Я отступила, шкаф тут же запрыгал под ударами. Воробей подлетел, толчком впечатывая его обратно. Глаза остекленели, взгляд застрял где-то в дальнем углу каюты.
— И говоришь ты это только сейчас? — спокойно спросила я. Видимо, слишком спокойно, потому что Джек ответил с небывалой искренностью:
— Согласен, момент не самый подходящий, но упорство наших друзей заставляет подумать, что другого может не представиться. — Его перебил ряд выстрелов. — Лучше поздно, чем никогда, верно?
Я думала, что задохнусь. От мыслей и чувств. Они, точно внезапно сошедшая лавина, крушили меня изнутри. Бесчисленное множество — разных, противоположных, обуревающих с неистовой силой, подменяющих сознание кипящим варевом эмоций.
— Мерзавец!!! — Воздух свистнул под саблей. Джек отпрыгнул, но по сапогу звякнула отсечённая с прядью подвеска.
— Что ты?! — испуганно воскликнул Воробей, пятясь к окну.
— Я! Тебя! Лично! Акулам! На обед! Нашинкую! — Вдогонку каждому слову летел слепой удар саблей наотмашь. Кэп подпрыгивал и нырял под саблю, но клинок всё равно царапнул его по плечу.
— Тебе надо успокоиться, дорогуш… А-а-а! — вскрикнул он, ловя лбом толстенный фолиант.
— Всё это время! — Сабля прогудела над пиратской треуголкой.
Загрохотал шкаф. Кэп вывернулся, скользнул под рукой и навалился на него.
— Говорю же! — пылко воскликнул он. — Всё не так просто, дорогая!
— Бесчестный обманщик!
— Разве бывают честные? — Я взревела. Пират, сожалея, шикнул. — Я не был уверен, любовь моя-а-а! — Сабля рубанула вертикальную доску, где мгновение назад ещё была его рука. Воробей метнулся к столу. — Давай, давай поговорим, а? — Что-то затрещало. — Только после, — он тряхнул пальцами в сторону двери, — всего этого, идёт? — Засверкала золотом заигрывающая обольстительная улыбка.
