— Ты невыносим… — беззлобно пробубнила я.
Пират дёрнул пальцем, не отводя взгляда.
— То есть теперь ты снизошла до того, чтобы попросить совета? Но теперь, прости, у меня другие планы.
— Это говоришь ты или твоё уязвлённое самолюбие? — хмуро парировала я. Джек тут же обернулся. — Если бы не я, капитан, твои планы закончились бы, так и не начавшись, на дне очередной бутылки… — Я осеклась, пропуская мимо ушей остроумный ответ Джека, и полностью сосредотачиваясь на мысли, что случайно попалась на крючок. — Я этого не делала! — излишне громко прозвучало восклицание. — Не делала… Джек, — быстро заговорила я, — это не моя записка, моей рукой, но я её не писала. Мне было незачем! Деруа и так знал о месте и времени совершения сделки! Мне незачем было отправлять ему это чёртово послание!.. Но… откуда тогда… Неважно! Это явно не просто так! Мы… мы должны остановить его, понимаешь? Надо!..
Я подорвалась с места, но кэп ухватил меня за руку и заставил сесть обратно. Всю мою тираду он выслушал со скептичным спокойствием и не выказал и десятой доли того волнения, что охватило меня, словно торнадо.
— Не торопись…
— Джек! — разгорячённо воззвала я. — Ты не понимаешь! Там же…
— Цыпа, угомонись, — сурово приказал он капитанским тоном, так что пришлось повиноваться. Тыкнув в меня двумя указательными пальцами, будто к стулу приклеил, Джек ускакал куда-то и тут же вернулся с кружкой в руке. «Издеваешься?!» — возмутился пылающий взгляд. — Мне на борту истерики ни к чему, смекаешь? — назидательно проговорил пират. Намёк на корабль несколько обнадёжил. — Давай, охлади пыл.
Я обречённо вздохнула и пригубила напиток. Джек приподнял брови, качнул подбородком. Пришлось выпить всё и залпом. На удивление, питье оказалось приятным, с оттенками трав, но при этом с тошнотворным послевкусием.
— Доволен? — всё с тем же запалом спросила я, с громким стуком опустив кружку. На загорелой пиратской физиономии засветилась широкая улыбка. — Можем уже идти?
— Да, сейчас, только заплачу, — нараспев отозвался кэп и исчез за спиной. И за ним почему-то стало растворяться всё видимое и осязаемое, а насмешливое «Ты же не платишь!» прозвучало, затихая и больше в мыслях, чем на языке.
Из таверны я выползла, и солнце по полуденному яркое ударило по глазам. Ноги несли куда-то вперёд или, быть может, в сторону — трудно сказать, ибо способность ориентироваться во времени и пространстве работать не желала. За очередным поворотом задела плечом кого-то в красном мундире, и вслед прилетело презрительное: «Тьфу, дрянь!». Тем не менее пусть и крайне медленно, но самосознание возвращалось, подобно паззлу собирались из фрагментов картины, чтобы я наконец выкрикнула:
— Мерзавец! — И злости в этом было куда меньше, нежели страха. Джек Воробей, бессовестный негодяй, избавился от меня, споил чем-то, чтобы, по своему обыкновению, решать всё самостоятельно, избранным способом, ведь и сам всё понял, но при этом так и не услышал всей правды.
Я ускорила шаг, перешла на бег и, не замечая ничего кругом, но попутно проклиная Джека, едва ли не кубарем скатилась в порт. Несбыточных надежд встретить ожидающий меня баркас или, чего доброго, «Жемчужину» под всеми парусами у меня не было. Был взволнованный внутренний голос, твердящий, как скороговорку: «Что же делать? Что теперь делать?», и, когда взгляд зацепил сероватый гафельный парус «Лисицы», ответ нашёлся. Всеми правдами и неправдами я-таки выудила из новобранца-матроса, где найти его капитана, и со всех ног бросилась в харчевню.
— Джонс! Нужна ваша помощь!
Если бы взглядом можно было убить, я уже была бы мертва. Крепкий моряк, что сидел напротив капитана, грозно повёл челюстью.
— Неужели ты не уяснила, когда… — начал Джонс крайне недружелюбно, но я смело перебила:
— Уяснила, уяснила! Но выхода у меня нет, так что…
— Убирайся, — отрезал он.
Я вперилась в него пылающим и вместе с тем молящим взглядом, но, даже вернув человеческий облик, Джонс всё ещё оставался дьяволом, бесчувственным к чаяниям окружающих. И всё же меня он недооценил: я не могла, не имела права сдаваться, а раз уж в данный момент Джонс со своей шхуной стал моим спасительным плотом, так просто ему было не отделаться. «Ладно», — выплюнула я и гневной походкой направилась в противоположный угол зала, где долго и упорно пыталась прожечь в нём дыру. Джонс при этом совершенно спокойно меня игнорировал: людей было немного, не замечать моё назойливое присутствие мог либо слепой, либо бездушный. Не зная, как ещё заставить Джонса снизойти до меня, я запела на мотив органной сонаты, что играл ещё капитан «Летучего Голландца»:
Йо-хо-хо, народ морской,
Ну-ка, не криви душой!
На плечах твоих вина,
И смерть тебе страшна.
Но я сдвину её срок,
Дам тебе ещё денёк,
Коль не хочешь на тот свет,
Служи мне сотню лет.
Ветра вой и стон глубин,
С морем ныне я един.
Дьявол мне и друг, и враг.
Команда часть корабля!
Не избавиться от мук,
Всюду слышен сердца стук.
Клятва данная крепка —
Кома…
Реакция последовала незамедлительная и резкая: я и очнуться не успела, как Дейви Джонс, впиваясь сильной рукой в шею чуть ли не до хруста позвонков, вышвырнул меня за двери, лбом впечатав в деревянную стену сарая.
— Вы чего?!
Он схватил меня за горло.
— Больше я этого не потерплю! — почти прорычал он, и голубые глаза его потемнели настолько, что во мне пробудился страх за собственную жизнь. — Ты пела это в Тайнике…
— Вовсе нет! — отчаянно захрипела я.
— …снова и снова, без остановки, каждый раз спрашивая, что в этом такого…
— Да я даже не знаю, откуда она в моей голове!
— …и теперь ты считаешь это хорошей затеей, повторить эту проклятую песню здесь и надеяться, что я не выпотрошу тебя?!
Со стороны я, наверняка, походила на загнанного кролика, трепыхающегося из последних сил в волчьей пасти. Прошло несколько секунд, прежде чем я пискнула:
— П-простите. Я, правда, не помню этого. И не знаю… — Джонс разжал ладонь, и я едва не упала ему в ноги. Уничижительно фыркнув, капитан направился прочь. — Я продолжу её петь! — Джонс тут же обернулся. — Если не поможете. — Он приблизился, заставляя меня судорожно искать эфес сабли. — Или я могу подать знак кое-кому.
— Ты мне больше нравилась тем куском сухаря в Тайнике. Советую для твоего же блага чаще оставаться бесстрастной.
— Хотите сказать, бездушной? Я была. И больше не хочу. Не хочу вернуть ни единый жалкий момент того состояния, ясно вам? Я не буду лгать, дело в Джеке Воробье и ещё множестве хороших людей, которые, так или иначе, из-за меня вот-вот угодят в ловушку. Всё так и задумывалось, но жертвой должны были быть не они, а те, кто теперь может захлопнуть этот чёртов капкан. Мне плевать сейчас на все предрассудки, нормы и морали! Но, если такое случится, я должна там быть. Там моё место. У архипелага Искателей. — Я прерывисто вдохнула. Да, ещё недавно мы говорили о начале новой жизни, а теперь я насильно тянула его к границам старой, но у меня не было выбора. — Пожалуйста, Джонс, сейчас вы мой единственный шанс и ещё — вы мне должны за спасение.
Неожиданно суровое лицо капитана просветлело от одобрительной и потому настораживающей улыбки. Он запрокинул голову, точно задумался, а потом испытующе глянул на меня:
— Хорошо, но, учти, я не подойду и на пушечный залп.
====== Глава XXXVII. Выбор. ======
Архипелаг Искателей был местом, где совершались сомнительные — даже по меркам Тортуги — сделки. Туда добирались те, кто искал встречи на свой страх и риск. Несколько крошечных островов — самый крупный из которых, остров Полумесяца, уместил бы только треть Иль-де-ля-Торту, — были разбросаны в шести милях к северо-востоку от пиратского порта, и, назначая там встречу Деруа, я знала, что никто не помешает; сказав Смоллу, намеревалась стравить их между собой. План, в сущности, имел право на существование, если бы всё не пошло наперекосяк.
