Мой язвительный тон Джонса, казалось, только забавлял. Вечно насмехающийся взгляд, которым он следил за мной, слегка запрокинув голову, теперь отчего-то стал более сносным. Только когда я устало принялась потирать переносицу и со страхом думать о возвращении к безумному окружению, снизошло дьявольское откровение.

— Тайник — это не место. — Я подняла на него глаза. — Вернее, не столько место, сколько состояние.

— Барбосса со товарищами вытащили Джека Воробья с помощью сверхточной карты, а не психолога, — саркастично заметила я.

Джонс дёрнул верхней губой.

— Что клетка, что замок — это ты сам. Клетка — твой самый жуткий кошмар, замок — твой страх перед самим собой. Можно указать, где выход, но вскрыть замок получится, лишь разобравшись, примирившись с собственными демонами, со страхами, с тем, с чем хотелось бы столкнуться в последнюю очередь. — Голос капитана звучал пугающе, стоит признать, и груз на плечах стал лишь тяжелее, и всё же я не преминула заметить:

— Однако я угодила в вашу личную клетку. Значит, замок — гармония вашей души?

Он усмехнулся.

— Тогда не надейся его отпереть.

Его эта ситуация словно бы забавляла, доставляла наслаждение вновь чувствовать власть над кем-то. Я могла лишь стискивать зубы в бессильной злобе и язвить до хрипоты. Поскольку время отсутствовало, я не могла ручаться, как скоро на смену недавней пустоте придёт абсолютный хаос. И неизвестность пугала сильнее всего. За идею выбраться из Тайника я ухватилась как за спасительную нить, что вела к выходу из невозможного лабиринта, но возможность распутать её упиралась в необходимость разобраться с собственными мыслями, что грудились беспорядочно, всё ещё сдерживаемые хрупким барьером.

— Чего тебе? — буркнула я объявившемуся в кладовой Джеку.

Тот развёл руками и беззаботно бухнулся на мешок рядом.

— Не стоит так расстраиваться. — Я схватилась за голову. — Брось! — Он по-дружески подбил меня локтем. — Скоротаем вечность вместе… Не так уж и плохо, а? — просиял пират.

— Не так плохо?! — вспыхнула я. — Я схожу с ума, Джек!

Капитан махнул рукой.

— Того, кто назовёт себя нормальным, можешь смело считать безумцем, поскольку было бы откровенным сумасшествием полагать, что столь сложное создание как человек может во всех аспектах собственного существования быть в равной степени нормальным и при этом соответствовать канонам нормальности каждого другого существа.

Я адресовала ему скептичный взгляд.

— Это сказал ты или тот ты, что как бы я, которая представляет, что бы сказал ты?

— Ну, — мгновенно выдал Воробей, — решать тебе. Но, по-моему, раз уж ты твёрдо вознамерилась вернуться в более насыщенный мир, сосредоточиться надо именно на этом.

С лёгкой подачи капитана Воробья, мы принялись активно размышлять над ловушками и замками Тайника и возможностями их обмануть. И все рассуждения неминуемо сводились к тому, что, как ни крути, как ни внимай впечатляющим рассказам Дэйви Джонса, без той самой карты выбраться крайне маловероятно.

— Слушай, Джекки, — толкнула я его в бок, — а ты карту не помнишь?

— Ну же, дорогая, — улыбнулся он, — я ведь в твоей голове, забыла? Сама не запомнила?

Я вздохнула.

— Не до того было…

Джек шмыгнул носом.

— Ну а компас, что ты прикарманила?

Я вскинула голову. От моего взгляда Воробей отклонился назад, взволнованно присматриваясь к моему лицу. Я хлопнула себя по карману. Джек сверкнул улыбкой. Достала я компас бережно, точно поделку из тончайшего хрусталя. Раньше мне не было до него дела, как и до всего остального, теперь же, пробуждающийся от небытия мозг, несясь к точке невозврата, всё-таки, пусть и в лице воображаемого пирата, но всё же вспомнил о важном. Да и присутствие Джека стало уже привычным. Он был не точной копией оригинала, но зато общался со мной совсем как в полузабытом прошлом, без постоянных увиливаний, двусмысленностей и недомолвок.

Большим пальцем я откинула крышку компаса, и мы с синхронной медлительностью склонили над ним головы.

— М-да, — прокомментировал Джек, пытаясь уследить за бешено вращающейся стрелкой.

— Вот чёрт! — Я едва не поддалась порыву зашвырнуть прибор в стену, но вместо этого бросила его на мешок. — Он прав, отсюда не выбраться.

— Спорное утверждение, — вставил кэп. — Но он будет прав, если ты на этом и остановишься.

Мне не хотелось на этом останавливаться, но идти тоже было некуда. Сознаться, что компас был единственной надеждой на спасение, оказалось страшно. Стена трещала всё сильнее. Я бродила по шхуне, как неприкаянное привидение, каждый миг ожидая наступления безумия. Воробей не преминул остроумно заметить, что сумасшествие прекрасно тем, что ты и не заметишь, как оно наступит.

С тенью даже поиграть не получалось.

— Любопытно, — тихо произнёс Джеймс, подсаживаясь рядом на ящик у кормы, — если определённое человеком время всего лишь иллюзия, безразличная Вселенной, отчего его отсутствие так сильно пугает?

Я покосилась на него.

— О таком тебе лучше рассуждать с Джеком.

— Это плохо кончится, — отозвался Уитлокк. — Так и не взглянешь? — он коснулся моей левой руки.

Я покачала головой.

— Это не просто шрамы. Каждый раз — как удар тараном в стену крепости. А она и так трещит по швам. — Джеймс понимающе промолчал. — Знаешь, это всё… я знаю, что там, в этом тёмном хаосе, знаю, где-то внутри себя… Но я не могу это впустить.

Уитлокк накрыл мою руку своей ладонью.

— Ты боишься. Но не того, в чём пытаешься себя убедить.

— Так нечестно. — Я извернулась, освобождаясь от его прикосновений, и отошла к борту. Помедлив, Джеймс направился следом, давая понять, что как бы ни старалась, сбежать мне не удастся. Он просто стоял, не говоря ни слова, даже не двигаясь. Я провела ладонями по планширу из стороны в сторону, затем, соединив указательные пальцы, дёрнула губой и перевернула левую руку тыльной стороной вниз. Шрам от кортика казался нарисованным на скорую руку, а метка Калипсо, наоборот, выглядела обесцвеченной, будто этой ране уже многие годы. — Я боюсь вернуться, Джеймс, — созналась я. — Боюсь встретиться с непоправимым. Боюсь чувства вины. Боюсь слов и взглядов. Боюсь того, что моё возвращение ничего не изменит. Или станет только хуже.

Уитлокк негромко хмыкнул. Мне послышались нотки веселья, и я резко обернулась к нему.

— Не узнаешь, пока не попробуешь. — Издевательство, жестокая насмешка или очевидная правда?

Шхуна всё же стояла на месте или двигалась из неоткуда в никуда? Спетые песни всё же повторялись по кругу, словно неспетые. Постоянно звучал только Зов в голове и окружающая тишина. О заданных вопросах никто спорить не торопился, пираты успешно избегали общества друг друга, и при моей попытке собрать их вместе уже слаженно плевались сарказмом через меня.

Когда доверять некому — доверишься и Морскому Дьяволу.

— Джонс, — я внимательно посмотрела на него, — почему тот магический компас Воробья не работал здесь? — Он пыхнул трубкой и откинулся на спинку кресла. Его глаза смотрели куда-то сквозь стену. Это раздражало. Не так уж часто ему задают жизненно важные вопросы. — Джонс?

Капитан одарил меня долгим вдумчивым взглядом.

— Компас указывает на то, что человеку более всего желанно. А мертвец, тем более мертвец в Тайнике, желает либо ничего, либо всё сразу. — И тут же, будто прочтя невысказанную мысль, добавил: — Можно желать чего-то или чтобы что-то не произошло, и совершенно необязательно в этом себе сознаваться.

Всё так или иначе сводилось к тому, что единственный вариант избежать безумства и пыток Тайника — добровольно разобраться с тем, что упорно задвигалось в самый дальний угол. Но разве кто-то мог дать гарантии, что, впусти я весь тот хаос в душу или то, что от неё осталось, я сумею сохранить твёрдый рассудок? «Не узнаешь, пока не попробуешь», — шепнул Джек Воробей. Он не доверял путанным монологам Джонса, но при этом руководствовался тем, что терять-то вроде как нечего. И только на предложения Уитлокка полностью поделиться всем с Морским Дьяволом, устранить все недомолвки и на волне единения совместно искать выход плевался колкими замечаниями. Равно тому, как стрелка магического компаса не прекращала неистового вращения, каждый обитатель этого не-совсем-места не принимал слова другого.