Не успел капитан «Странника» договорить, как мсье Мот взорвался брызжущей слюной тирадой, дьявольски сверкая глазами и, судя по интонации, проклиная Уитлокка и его потомков до тринадцатого колена. Барто, что переминался с ноги на ногу несколько левее капитана, агрессивно водил челюстью, а мозолистый палец ёрзал по спусковому крючку мушкета. Насупившийся Бойль глядел на пленных искоса, елозя взглядом по подошвам сапог. Трое из пяти скованных цепью офицеров неосознанно подались вперёд, и глаза их выражали полное согласие со словами первого помощника. Тот наконец закончил, переводя дыхание. Уитлокк за всё это время так и не шелохнулся, держа руки за спиной и никак не пытаясь защититься от угроз и оскорблений, льющихся беспрерывным потоком. Затем, выждав несколько секунд, Феникс ровным и вместе с тем сильным голосом, не дающим усомниться в истинности слов, произнёс:

— L’erreur est humaine. Mais le seul de je regret d’avoir pas lui égorgé. — Именно эта фраза впервые прозвучала настоящей угрозой.

— Пиратский выродок! — сплюнул Мот.

— Ага! — оживился Воробей, прихлопнув в ладоши. — Английский, так-то лучше! — Кэп пылал энтузиазмом, будто бы, как и мы, зависел от Астора Деруа, хотя я готова была поклясться, что это не так. Куда скорее, тактика Джека сводилась к тому, чтобы избавить всех желающих от необходимости забрать камень во имя спасения чего-либо и под радостный шумок самому скрыться с ним с глаз долой. — Полагаю, можно завершить обмен любезностями и перейти к следующему этапу переговоров?

— Мот, мне нужно знать, где сейчас Деруа, — так же ровно, и так же весомо потребовал Уитлокк. Француз глянул на него снизу вверх и брезгливо сплюнул. Феникс качнул головой. — Хотите идти по стопам капитана и следовать его безответственности? Сколько людей у вас в команде? Полсотни? Больше?

— Ммм! — мечтательно протянул Воробей. — Это же сколько пыток можно испробовать! Хождение по доске, слыхали, наверняка? Девятихвостка, килевание, повешение, бочки с порохом, кормление водой, раскалённые ядра… Да уж, затянется надолго, — сочувственно вздохнул кэп.

Офицеры, да и бравурно ухмыляющийся Мерван Мот, заёрзали по палубе. Уитлокк бросил беглый взгляд на Джека, словно бы пытаясь понять, всерьёз ли тот говорит.

— Va te faire foutre! — выплюнул первый помощник.

Феникс запрокинул голову, проведя рукой по затылку. Большинство взглядов было устремлено именно на него, и никто не хотел вмешиваться, давая возможность старым знакомым вдоволь пообщаться, хотя физиономия старика Барто так и горела желанием перейти от слов к действию. Уитлокк подошёл вплотную к пленникам, оказавшись спиной ко мне, и завёл разговор о последствиях, ответственности, невинных жизнях и иных точках соприкосновения с совестью мсье Мота. Тот не проявлял ни малейшего интереса, красноречиво выказывая собственное желание (и не спрашивая его у остальной команды) отдать жизнь за идеалы Астора Деруа. Но упрямство пленника стало не единственной проблемой. По тому, как Джеймс общался с Мерваном, как периодически переходил на французский — которого многие из нас не знали, как отчаянно пытался сторговаться мирным, едва ли не правомерным путём, я поняла, что Уитлокк не готов откреститься от того прошлого и глядеть на этих людей как на абсолютных врагов. На Деруа, возможно, — но не на них. Быть может, он считал их такими же жертвами пагубного влияния французского капитана или пытался оправдать, но при всей холодности его тона слова пытались убедить, а не заставить. Такая тактика возымела бы толк со временем, только его наличие никто не мог гарантировать: а мне не давал покоя исчезнувший бриг.

Я неторопливо спустилась на квартердек, плавно обогнула пиратов капитана Барбоссы, вытащила из-за пояса Бойля пистолет и, до того как матрос успел вымолвить что-то кроме нечленораздельного мычания, спустила курок. Выстрел привёл всех в чувство, а несговорчивый француз завопил во всё горло не своим голосом, хватаясь за ногу.

— Мсье Мот, — я опустилась перед ним на колено, — пуля пробила бедренную артерию, хоть я и целилась в колено. Если не наложить жгут и не обеспечить лечение, то пара-тройка минут, и вы истечёте кровью. С другой стороны, ничто не мешает мне перевязать эту рану и таки раздробить вам колено, затягивая, как вы и желаете, процесс переговоров. — Голос звучал спокойно; на лице царила сдержанность, а скулящий француз, пытающийся убить меня взглядом и в то же время унять боль в ноге, не вносил дисгармонии. Я терпеливо взирала на его искажённое лицо, опираясь локтем о колено и слегка покачивая пистолетом.

— Иль-Верд… тридцать три… мили… юго-запад… — выдавил Мерван Мот и зашёлся приступом проклятий сквозь зубы. — Mon dieu! Дайте помощь!

— Нужно ли нам знать что-то ещё?

— Надо… по… подать сигнал.

— Когда и какой? — Но Мот обхватил руками рану и продолжил скрипеть сквозь зубы. Кашлянув, я как бы невзначай упёрлась рукоятью пистолета в голень простреленной французской ноги, отчего Мерван чистейшим сопрано вытянул:

— Серый флаг на фоке за милю!

— Отлично, мсье, — кивнула я, затем склонилась ближе и спросила едва слышно: — Последний вопрос: где держат Генри Тёрнера?

Слезящиеся глаза француза задрожали, он часто затряс головой.

— Je ne… Только капитан… знает.

Я задумчиво хмыкнула и поднялась. Меня окружало множество глаз разной степени ошарашенности. Спорить нечего, манёвр с моей стороны крайне неожиданный, но знакомые мне лица отражали такое недоумение, будто я мягкой просьбой призвала Сатану прямиком из адского пекла. Даже Джек Воробей изменил обыденному притворству и глядел на меня со смесью учительской гордости, глубокого изумления и разумного опасения. Но куда сильнее выделялся взгляд капитана Уитлокка, окрашенный столькими эмоциями, словно, помимо вызова Сатаны, я умудрилась в ту же секунду совершить разом все семь смертных грехов. Я шагнула к Фениксу и чувствительно вложила пистолет в его ладонь, даже не пытаясь прятать глаза. Он словно бы хотел что-то сказать, но не находил то ли нужных слов, то ли достаточного самообладания.

Я обернулась, обращаясь в большей степени к Джеку:

— Теперь ведь можно проложить курс? Нам ни к чему тратить время.

Воробей сначала отстранённо, затем более активно закивал и принялся оживлять впавшую в оцепенение команду. Бриг решено было облегчить: рядовых пленных оставляли под присмотром капитана Тёрнера. К тому же превалирование чужих людей на корабле не пошло бы на пользу. Офицерский состав, лекаря и воющего мсье Мервана Мота заперли в карцере. Пираты воспрянули духом, имея наконец возможность сбежать с «Летучего Голландца», и не обращали внимания на важные поправки, что внёс в задуманное Джек Воробей. Однако я тоже молчала, наблюдала за происходящим, слегка поддерживая под руку всё ещё закованную Элизабет и игнорируя напряжённый взгляд Уитлокка. Спровадив подчинённых, капитан «Жемчужины» приблизился и, обращаясь к миссис Тёрнер одним только взглядом, плавным жестом указал на переходные мостки. Пленница вопросительно глянула на меня.

— Что вы задумали?

— Ты же не думаешь, что я стану рассказывать? Тем более тебе. — Кэп медленно подхватил пиратку под руку и повёл к борту. Не успела упирающаяся Лиз пересечь пространство меж кораблей, как в спину мне, опережая торопливый топот, прилетело разгневанное:

— Не было такого уговора!

Я манерно обернулась, скрещивая руки.

— Вот именно, капитан Тёрнер. Предупредительный залп? Не очень-то умно, — саркастично заметила я. — И ради чего?

Уильям провожал жену взглядом, и взгляд этот становился всё мрачнее, а значит, намерения капитана всё опаснее.

— Я здесь не при чём, — процедил он.

— Так и это не моя идея, — с ироничной улыбкой развела я руками, задом двигаясь к трапу. — Так даже к лучшему, Уилл, поверь мне. — Вложив в эти слова максимум честности и благодушия, я последней покинула палубу «Летучего Голландца».

Пока Джек Воробей самолично спроваживал пленницу прочь с верхней палубы, а бриг избавлялся от балласта и брошенных с «Голландца» тросов, я окончательно пришла к выводу, что этот поступок был продиктован отнюдь не желанием обезопасить себя как-то или не упускать действенный рычаг, а скорее, кэповской жаждой подразнить Уилла Тёрнера чуть дольше. Это можно было бы счесть забавным, если бы сын Прихлопа всё ещё оставался пылким оружейником, а не смертоносной машиной, что сожрёт любого в один присест.