Наконец засвистела боцманская дудка: французский корабль миновал отметку в сотню ярдов. Элизабет напряглась, подалась вперёд, но я предупредительно повела пистолетом, и ей пришлось вновь укрыться во мраке. Наше главное опасение, что исчезнувший бриг предпримет какой-либо манёвр, не оправдалось: ветер приносил отзвуки французской речи, но открывать орудийные порты никто не собирался.

В районе шкафута хлопнули переходные доски. Джек бросил в мою сторону быстрый взгляд и одобрительно улыбнулся, хотя с залитой солнцем палубы ему не удалось бы кого-то разглядеть. Первыми на борт «Летучего Голландца» юркими хорьками перебрались двое солдат в чернильно-чёрных мундирах, вытянулись и замерли точно посередине, оглядывая корабль. Над головой отчётливо, чеканя каждый шаг, застучали сапоги: капитан Тёрнер спускался с полуюта навстречу гостю.

И вот мостки слегка прогнулись под высоким, но нескладным человеком в лоснящемся мундире и двууголке. Джек Воробей запрокинул голову и укрылся ладонью от солнца, чтобы получше рассмотреть его, а француз, в свою очередь, бросил на пленников быстрый суровый взгляд оценщика и только потом грузно спрыгнул на палубу «Голландца». Одновременно с тем, как он двинулся в сторону кормы, я вытолкала на шканцы Элизабет. Глаза матросов были прикованы к важному гостю. Тёрнер заметил нас сразу же: остановился на нижней ступени трапа, затем рванул вперёд, но, услышав звонкий щелчок взведённого курка, мгновенно замер. Смесь шока, злости, чистого негодования и безжалостности на его лице была столь красочной и искренней, что я нисколько не усомнилась в своём решении договориться о бунте и умолчать о некоторых его деталях.

Медленно оборачивались головы вслед за капитанским взглядом. Легкие заполнил воздух для грядущего ультиматума. Француз едва успел дойти до грот-мачты, как по ушам хлопнул пушечный залп. На секунду всё замерло, точно стоп-кадр: ни звука, ни шороха, — будто для того, чтобы у каждого в голове громыхнуло: «Какого чёрта?!».

Затем лопнула тонкая нить, что удерживала хрупкое равновесие. Гость подпрыгнул от неожиданности, метнулся назад, к себе на корабль; к нему на защиту бросились двое охранников и солдаты с брига. В ту же секунду раздался крик: «Держи его!». Палуба пришла в движение, пираты замельтешили, словно молекулы. Бахнули выстрелы, один из французских солдат рухнул в море, другой навзничь завалился на палубу. Я тут же отпихнула Элизабет к внешней переборке каюты и следом укрылась за перилами трапа. Путь для удирающего француза был отрезан, доски сброшены, суматошная пальба не позволяла и головы поднять, а бриг ничего не мог противопоставить нависающим над ним бортам «Летучего Голландца». «Пушки!» — заорал Билли Ки, что значило: противник выкатывает орудия и у нас меньше минуты форы на то, чтобы захватить козыря — или взять бриг на абордаж. В паре ярдов от согнутой в три погибели спины француза, что вот-вот норовил сигануть за борт, просвистел вслепую брошенный нож. Как вдруг, буквально в последнюю секунду, в момент, когда начищенные до блеска сапоги готовы были оттолкнуться от палубы, на беглеца спикировал, точно ястреб, — уверенно, молниеносно, безжалостно — Джеймс «Феникс» Уитлокк. Француз тут же приложился о палубу головой и на несколько минут выбыл из реальности, а я замерла как вкопанная, даже не пытаясь угадать, откуда спорхнула эта грозная птица. Капитан «Странника» с лёгкостью за шиворот подорвал бессознательное тело с палубы и подтолкнул к фальшборту. Ветер участливо рассеял оружейный дым.

Бриг неуверенно указывал на «Летучий Голландец» дулами пушек, равно тому, как солдаты, замершие у борта, тыкали ружьями. Увидев саблю у шеи предводителя, офицеры растерялись, с опасением вглядываясь в орудийные порты «Голландца». План пошёл наперекосяк, но всё случилось так быстро, что эффект неожиданности сработал безотказно и застигнутые врасплох противники, поколебавшись, сложили оружие.

Хаос отступил всего на пару секунд, Уитлокк даже не успел закончить обращённое к людям на бриге послание, а команда «Голландца» во главе с капитаном вспомнила обо мне и пистолете у виска миссис Тёрнер. Элизабет, воспользовавшись суматохой и тем, что я отвлеклась на Феникса, рванулась к мужу, заставив меня припоминать уроки самообороны: к оружию добавился довольно грубый локтевой захват шеи. Никто не мог ручаться, чем всё кончится, и сохранить в тайне суть двойного заговора не помешало бы.

— Что вам нужно? — холодно спросил Уильям. Со всех сторон нас обступали члены его команды. Капитан так истово вглядывался в моё лицо, словно никак не мог понять, насколько реально происходящее и угроза жизни его любимой.

— Скажем, смена правил игры.

— Считаете, это разумно? — дерзко усмехнулась Элизабет.

Джек Воробей объявился как ни в чём не бывало, играючи расталкивая столпившихся матросов, и с улыбкой качнул головой:

— А кто говорит о разумности? Это же её затея. — В ответ на посланный мне задиристый взгляд захотелось влепить кэпу пощёчину.

Уилл поджал губы. Капитан Воробей выкатился вперёд и, сунув большие пальцы за пояс, гордо вздёрнул подбородок.

— И чего же ты хочешь? — сухо спросил бессердечный пират то ли у кэпа, то ли у меня.

Джек плавно взмахнул руками.

— Что ж, Уильям, признаю, тебе это будет сделать крайне нелегко. — Воробей прошёлся по Элизабет долгим жгучим взглядом, обрисовал её фигуру от макушки до ног, заставляя Тёрнера сжимать кулаки в бессильной злобе. Я с нетерпением ждала, когда же кэп закончит позёрствовать и заявит о временной «отставке» Уилла с поста капитана «Голландца». Наконец Джек обернулся к Прихлопу-младшему: — Не наделай глупостей. Вот и всё.

— Что вы задумали? — быстро проговорил Тёрнер. И я готова была переадресовать этот вопрос лично Воробью.

Джек презрительно фыркнул.

— Уж явно не следовать твоему гнусному, грязному, предательскому плану.

— Вы всё испортите! — разгневанно воскликнула Элизабет, и отчасти я её понимала.

— Отчего же? — заметила я. — Имея преимущество, мы можем диктовать нашим нечестным соперникам свои условия. Если всё пройдёт гладко и ни капитан, ни команда «Голландца» не попытаются нам помешать, никто не пострадает. И, тебе стоит признать, что, во-первых, покорность из-под палки лишь побуждает к бунту, а во-вторых, нам всем это на руку.

Хотели ли они признавать нашу точку зрения или нет, тратить время и силы на доказательство своей правоты никто не собирался. Капитан Тёрнер удержал своих людей и отступил, но я и не думала строить благих иллюзий. Элизабет держалась ровно. Её дерзкий взгляд красноречивее слов говорил, что пиратка крайне заинтересована, но не удивлена и тем более не испытывает страха. Им всем было любопытно, к чему приведут наши «жалкие попытки» спастись из безвыходного положения, и потому с лёгкой руки наблюдателей нам была дана возможность разыграть собственные карты. Пока что.

Вскоре пленных — высший командный состав — собрали у грот-мачты «Летучего Голландца», остальных заперли во вместительном карцере их собственного корабля.

— И вот это — ваш злой гений? — презрительно скривился Джек, и, не успела я ответить, тут же громко спросил: — Ну, и кто здесь из вас капитан Деруа?

Раздался сиплый смех. Судя по нервно трясущемуся парику, пойманный Фениксом беглец вполне пришёл в себя. И если офицеры под дулом пиратских пистолетов чувствовали себя крайне неуверенно, то он, наоборот, словно этого и ждал, несмотря на отчаянное рвение сбежать, и теперь мурлыкал под нос что-то быстрое, разгорячённое и, наверняка, гневное. Джек подошёл к краю верхнего уровня палубы и заговорил:

— Послушай, приятель, я, конечно, люблю Францию, блюда у вас чудесные! Да и женщины тоже ничего… Но вот говорок ваш… язык сломаешь! Нам необходимо наладить диалог, так что, будь добр, изъясняйся по-человечески, смекаешь?

Тот и лица не поднял, только сплюнул кровь. Воробей устало вздохнул и провёл ладонью по лбу.

— Деруа здесь нет, — сухо произнёс Уитлокк с другой стороны трюмного люка. — Этот человек — Мерван Мот, его первый помощник и правая рука.