— Диана?!

Уитлокк застыл со шпагой в руке, и весь спектр эмоций на его лице кратко и ёмко описывался одной фразой: «Немыслимо!». Я плавно поднялась, с губ сорвался облегчённый выдох.

— О! — из-за плеча Феникса, точно чёрт, объявился Джек Воробей и радостно прихлопнул в ладоши. — А мы тут её спасать торопимся! — Пират вразвалочку направился ко мне и указал за спину: — В смысле, он, он торопится. — Я адресовала Джеку недоверчивый взгляд, на что кэп развёл руками: — Я не спаситель бедовых дам.

Я скрестила руки и с улыбкой качнула головой в сторону Барбоссы.

— Ну да, ты здесь ради него. — Джек резко обернулся, и мгновенно игривая весёлость едва ли не со скрипом сползла с его лица.

Пока Воробей иронизировал на тему потенциальной многофункциональности протезов, раздражая Барбоссу, орудовавшего с деревянной ногой, из джунглей объявились ещё двое матросов-спасателей. Я не стала допытываться, как Феникс планировал вызволять нас из глубокой пещеры, не имея чего-то отдалённо похожего на канат, хватило простого сообщения, что все живы. Пока что…

— Он совсем плох, — обеспокоенно проговорил Уитлокк. Пираты покинули каменный колодец, но далеко отходить не стали: во-первых, неясно было куда и зачем, во-вторых, многие оказались ранены, среди них наиболее серьёзно боцман «Странника», Арнольд Бэтч. — Рана слишком глубокая, мы не можем остановить кровь. — В его голосе слышались горечь и гнев из-за собственного бессилия. Я промолчала и долгим взглядом проводила фигуру Воробья, прямого виновника случившегося: тот спокойно выпытывал у Гектора подробности нашего самостоятельного спасения, не обременённый хоть малейшими муками совести.

В лагере горел костёр и царили упаднические настроения. Наше появление встретили гулким и недружным «Хей». Шкатулка стояла в центре, у самого костра, на всеобщем обозрении, что служило гарантом её неприкосновенности. Барто возился с тяжело раненным боцманом. Мистер Бэтч, бледный, взмокший от горячки, сквозь зубы ругался на старпома за «лишние бабские сюсюканья»; верхняя часть его одежды представляла сплошное кровавое пятно. Пираты предпочитали заливать остатки спиртного внутрь, а не обеззараживать им раны — пусть и не все такие серьёзные, поэтому несмотря на ощутимое чувство измотанности пришлось отправиться на поиски хоть каких-то лечебных растений: не хватало только поголовной лихорадки. Проблуждав по джунглям ещё пару часов, я всё-таки нашла алоэ и указанный Барто куст, чем обрекла себя на роль медсестры и духовника одновременно. Мрачные настроения угнетали не хуже физических ран, пираты хмуро бурчали исподлобья, а то и просто неопределённо хмыкали. Создавалось впечатление, будто над лагерем зависла гигантская плита, и каждый ждал, что она вот-вот обрушится. Такое поведение закалённых бурями и сражениями моряков ставило в тупик. На данном этапе нашей авантюры всё закончилось довольно-таки хорошо, проклятое сокровище, загнавшее нас едва ли не на первый круг ада, наконец-то оказалось в наших руках, а с потерями, причём куда более серьёзными, уже приходилось мириться и раньше. Быть может, причина в том, что шкатулка и камень, действительно, были у нас, но никто не знал, что делать дальше?

С наступлением ночи Уитлокк сменил старпома, чтобы присмотреть за Бэтчем. Чувствуя обеспокоенность Феникса, глядя на его сдержанно опечаленное лицо, я не смогла остаться в стороне. Боцман тихо постанывал, забывшись лихорадочным сном. Я периодически отирала испарину с его лица, с отрешённым смирением понимая, что несмотря на все старания Барто повязка на пронзённом насквозь плече пирата слишком быстро пропитывается кровью. Разговоры не клеились. Уитлокк исчезал взглядом в безрадостных омутах размышлений, и не нужно было слыть экстрасенсом, чтобы знать, что Феникс в который раз взваливал на свои плечи вину за страдания команды. Его глаза темнели, пугая мелькавшими недобрыми искрами. Я накрыла ладонь Джеймса своей и, когда Уитлокк поднял голову, ободряюще улыбнулась. Капитан рассеяно кивнул и предложил мне отдохнуть.

Глаза тупо уставились на беспросветную крону деревьев. Голову распирало от множества догадок и мыслей, на которые раньше не обращалось должного внимания. Они клубились, клокотали, точно змеи в огромном чане, жалили поздним осознанием и запускали механизмы сотен новых раздумий. Весь этот хаос засасывал, как в чёрную дыру, а попытки навести в разуме хоть какой-то порядок, сосредоточиться на главном приводили лишь к головной боли. К тому же думалось под хоровой пиратский храп просто отвратительно. Дойдя до крайней степени раздражения, я вскочила и направилась прочь из лагеря. Джунгли потонули в зыбкой туманной вате, но к огню меня больше не тянуло. Ноги несли в чащу, ночной бриз заигрывал с волосами и отрезвлял опьяневший от раздумий рассудок. Костер давно исчез из виду, дорогу освещал упитанный месяц. Под сапогами изредка потрескивали ветки. Я продолжала идти прогулочным шагом, несмотря на стойкое ощущение чьего-то присутствия. Невидимый преследователь неслышно передвигался среди кустарника, точно тень или призрак. Я резко остановилась.

— Я чую тебя.

Дестини неспешно выплыла из тумана и уставилась на меня с извечной благодушной улыбкой.

— Вижу, вы преуспели… — Она сцепила ладони и гордо выровнялась.

— Не без твоей помощи.

— Я только намекнула, — скромно отмахнулась ведьма. Я растянула губы в подобии улыбки. — Так где же он? — Вопрос звучал с терпеливым интересом, но большие глубокие глаза красноречиво давали понять, что это, куда скорее, требование.

— Эм, — я подняла плечи и качнулась на пятках, — в лагере, греет чью-нибудь грудную клетку.

Дестини сделала шаг навстречу, подол юбки зашуршал по траве.

— Прости, дорогая, я не ослышалась?.. — медленно и вкрадчиво выговорила она, глядя на меня сверху вниз.

— Ты его не получишь, — пожала я плечами. В черных глазах взвились языки пламени. Я буквально чувствовала пронизывающую каждую клеточку потустороннюю энергетику, но упрямо продолжала держать взгляд на покрытом непроницаемой вуалью лице гостьи. — Ведь это должно быть добровольно, не так ли? Только так ты можешь «получить» камень?

— Откуда?.. — одними губами спросила Дестини.

— Подумала, — нагло ухмыльнулась я. — Камень — штука непростая и могущественная. Прям как ты. Что же мешало тебе его самой заполучить? Зачем все сложности? Не потому ли, что камень, эта его половина, тебе неподвластен?

Ведьма молчала, чувствовался лишь пробирающий нутро взгляд.

— Кто тебе сказал? — Голос прозвучал гневно, раскатисто, точно гром.

Я гордо вздёрнула подбородок.

— Я тебя не боюсь.

Дестини вмиг оказалась рядом и словно бы выросла, так что теперь я выглядела хрупко и слабо, как мышь перед удавом.

— А стоило бы.

Секунды рассыпались в прах, отсчитывая напряжённое молчание.

— Нет, не думаю, — выдохнула я. На лице заиграла коварная, перенятая у Джека Воробья улыбка. — Ведь я нужна тебе.

— Не забывайся, — холодно проговорила ведьма, — и не забывай, от кого зависит жизнь красавца-Джека.

— Угрозы? — картинно удивилась я. — Как-то мелко для тебя, не находишь? — Дестини удивлённо приподняла брови. Пугливо закричали птицы вдалеке. Я заложила руки за спину и принялась неторопливо рассуждать вслух. — Я тут много о чём размышляла… Итак, ты знаешь то, чего не слышала, видишь будущее, куда бы мы ни отправились, тебе туда попасть не составляет труда, ты даже с лёгкостью заглядываешь в прошлое и, уверена, знаешь всё обо мне. Может, сейчас передо мной грёзы, насланная тобой иллюзия, но твоё желание найти камень вполне реально. Целостный камень. Камень, что неподвластен человеку. Сдался бы он простой гадалке или даже весьма талантливой ведьме? — Я задумчиво провела пальцем по подбородку. — Не думаю. Но ты ведь совсем не из этой касты. Правда, Калипсо?

Её глаза заволокла тьма — абсолютная, непроницаемая. Она точно насильно держала мой взгляд, заставляла тонуть, как в водовороте, в этой черноте, чувствовать, как покрывается холодом каждая клеточка организма. Плотно сжатые губы и широко раскрытые ноздри доказывали сильную борьбу с гневом, с той злостью, что обыкновенно испытывает человек по отношению к назойливому комару посреди ночи: хотел бы прихлопнуть, да что-то мешает.