Вход в пещеру хоть и оказался поблизости и на видном месте, чтобы добраться к нему, пришлось изрядно потрудиться: его отделяла пропасть шириной не больше четырёх пяти ярдов. Прыгать никто не решился, даже с шестом. Пару часов ушло на поиски в скудных зарослях подходящего ствола и сооружение не бог весть какой надёжности моста. Затем кидали жребий на право испробовать его, и по иронии не повезло Барто, Воробью и мне. Джек, как заправский эквилибрист, ловко перебежал на ту сторону, одноглазый старпом преодолел путь в два прыжка. Мне надлежало идти следом, но сыпавшаяся с дерева труха и спасавшаяся бегством многоногая живность отнюдь не вдохновляли. Поняв, что Уитлокк снова поведёт себя по-джентльменски, пытаясь помочь, а я сорвусь вниз из-за чувства неловкости, я прилипла к стволу четырьмя конечностями и переползла на другую сторону — не грациозно, зато наверняка. Барбосса со своим протезом и то управился быстрее, так что мелькнул в голове вопрос, кто же из нас калека.
Выстроившись рядком, как на школьной линейке, мы уставились в темноту в благоговейном молчании. Веяло холодом — но отнюдь не тем, что бывает в поздние ноябрьские дни, когда лёгкий мороз схватывает тонкий покров снега, а утреннее солнце приятно согревает замерзающие щеки. Нет, от этого холода мурашки сбегали по спине суматошными толпами, в районе солнечного сплетения скукоживалось непонятное нечто, и казалось, будто кто-то невидимый слегка сдавливает шею ледяными пальцами. Тёплый рыжий свет факела робко отогнал тьму, обрисовывая уродливые рельефы выдолбленных у входа голов — то ли череп, то ли странное безносое божество — и остатки надписей.
— «Путь закрыт. Этот путь проложен мёртвыми, и мёртвые хранят его. Путь закрыт». — Мой голос прозвучал внезапно, одновременно пугающе и жалко. Некоторые тут же перекрестились, а Барбосса подозрительно хмыкнул.
— Ты знаешь, что здесь написано? — спросил он таким тоном, что я сотню раз пожалела о хорошей памяти на цитаты.
— Просто предположение. Это весьма красноречивое предупреждение: «Не ходи туда». — Я передёрнула плечами. — Только у меня плохое предчувствие? — спросила я, неотрывно глядя во тьму. Со стороны Гектора донёсся раздражённый вздох, и, наверняка, он закатил глаза и разве что не добавил пренебрежительное: «Женщины!». Зато Барто не сдержался и негромко проговорил: «Тьфу тебя, дьяволица, ещё чего накаркаешь!».
Загорелись два факела, и, обменявшись взглядами, вереница искателей сокровищ погрузилась во тьму пещеры. Я держалась в голове отряда ближе к кэпу или факелу в его руке. В нос полез запах земляной сырости, по коже прошлись мурашки. Шаг за шагом дневной свет таял за спинами. Удары сердца гулко и ощутимо отдавались в груди. Потолок грота тянулся к людям плетями тщедушных корней, постукивал по плечу кусочками обвалившейся земли, недовольно цыкал звонкими каплями. Эхо заставляло оглядываться по сторонам, создавая иллюзию преследующей нас армии, топающей невпопад и не желающей сохранять скрытность. Резная рамка выхода ещё не исчезла из виду — с потолка сорвалась шумная стая летучих мышей. Хлопанье сотен крыльев ударило по ушам, все инстинктивно пригнулись, а я ухватила Джека за руку. Когда грот вновь погрузился в холодную тишину, кэп адресовал мне долгий взгляд и лукаво улыбнулся; я тут же выпустила его руку и тряхнула головой. Ещё через дюжину ярдов грот резко перешёл в узкий сводчатый тоннель: влажный потолок висел низко, порой цеплял волосы каменными когтями. По стенам позли лишайники. В проходе с трудом можно было идти вдвоём, да и то временами прижимаясь плечом к плечу. Утробный гул заложил уши, затряслись поджилки, внутри всё напряглось. Тело сжалось, точно в плотно затянутом корсете. Нос и руки похолодели, изо рта вырывались бледные облака пара. Шаги стали осторожнее и тише. Низкие звуки, периодический шорох — то ли из-за осыпей, то ли от чьих-то ног, подвывание ветра или кроющегося во тьме хищника: кровь холодела, глаза напрасно таращились в черноту в попытке разглядеть то таинственное, что кроется за светом факелов. Похрустывал мелкий камень под сапогами. Перед очередным поворотом все приостанавливались, пропуская вперёд яркое пламя. Рука стискивала покрытый росой эфес шпаги. Узкий проход вился, точно змей, уходил в сторону, затем возвращался.
Вдруг сапоги перестали шуршать — мы ступили на твёрдый камень. Тоннель расширился, поднялся вверх и уткнулся в скалу. Огонь плясал на гладких стенах, под ногами поблёскивали лужицы невесть откуда взявшейся воды. Джек осветил потолок, чёрные каменные своды и провёл пальцами по стене, в которую упирался проход. Булыжники почти одного размера плотно прилегали друг к другу, так что и лезвие кортика не вставить. Было ли это случайным обвалом или кто-то нарочно замуровал дверь оставалось только гадать, поэтому вскоре разгорелся спор, нужно ли разбирать эту груду камней? Сколько на это уйдёт времени, да и стоит ли оно того? И всё же капитаны сошлись на том, что попытаться можно: на путешествие по пещере ушёл один факел, ещё один решили потратить на разбор завала и, если ничего не выйдет, возвращаться обратно с третьим. Мужчины принялись за дело, меня превратили в Статую Свободы: всучили факел и приказали замереть в удобном месте. Свет тут же запрыгал по стенам, и я поняла, что у меня трясутся руки. Камни лежали намертво, точно срослись между собой, и поддаваться не хотели. Тогда Барто, с деловитым видом растолкав «молодёжь», вытащил пистолет и принялся возиться с чем-то, сгорбившись в три погибели. «Назад», — приказал старпом, отобрав у меня светоч. Все отошли на несколько шагов, старик что-то поджёг и в три прыжка оказался рядом. Через секунду грохнуло, посыпались мелкие камни. Я так и не поняла, какую магию сотворил Барто, но после того как с огромным трудом очистили верхний слой, работа пошла быстрее и легче. Прошло несколько часов, мне хотелось завалиться в гамак, факел догорал. Нисбет отшвырнул массивный камень и тут же вскрикнул: его рука провалилась в пустоту. Все вздрогнули и, как по команде, склонились, напряжённо вглядываясь в дыру. Быть может, то была игра света, но мне показалось, как из провала поползли тонкие серовато-сизые плети тумана. Воодушевлённые ненапрасным трудом, пираты кинулись разгребать завал с новой силой, меня же оттеснили подальше, заставив наблюдать, как из-за их голов вылетают освобождённые камни. Взгляд цеплял лишь неровную прореху, точно обгоревшие края бумаги. За ней громоздилась непроницаемая и словно бы осязаемая — тьма. Наконец, проход достаточно расширился; пираты выровнялись и благоговейно уставились в дыру. Явно этот тайм-аут нужен был, чтобы решить, кому достанется право первооткрывателя. Несло сыростью и тошнотворной затхлостью. Тихий гул выбрался из пролома и рассыпался по тоннелю.
— Ну? — первым подал голос Барбосса. — Есть желающие?
Матросы тут же взяли самоотвод, плавно перемещаясь на задний план.
— Дамы вперёд, — с благородством пропел Воробей, подталкивая меня локтем. Я аж воздухом подавилась от возмущения.
— Точно, вот ты и иди, — вернул ему Уитлокк.
Я неуверенно сунула факел в пасть тьме. Словно бы ничего не произошло. Свет пламени скукожился вокруг тряпки, и ни одна искра не срывалась и не уносилась прочь.
— Жуткое место, — передёрнула я плечами и отступила на пару шагов.
Кэп хохотнул и, спохватившись, шикнул сам на себя.
— Будь это место обычным, никто не стал бы прятать здесь клад, — резонно заметил Воробей.
Уитлокк поджёг новый факел. Опробовав ногой почву по ту сторону, Феникс просунул туда руку с факелом, пригнулся, вглядываясь во тьму. В ответ на его «прощальный» взгляд Джек Воробей заботливо заверил:
— Я позабочусь о твоём корабле. Если что.
Джеймс закатил глаза и исчез в темноте. По отблескам пламени можно было догадываться, что капитан замер и решил осмотреться. Мы затихли, ловя каждый манёвр пляшущего огня. Пальцы впились в древко факела.
— Вперёд!
Барбосса и Джек шарахнулись назад, я подпрыгнула и неестественно вскрикнула, пираты за спиной выругались: в проломе появилась сосредоточенная мина Уитлокка.
