Пока капитан погрузился в «чертоги разума», бормоча под нос «священный остров», «народ тэйа», «пещеры и птица», «озеро вместо реки» и ещё много чего, остальные пираты, не разделявшие наших верований и гипотез, наблюдали с нескрываемым скепсисом и словно бы ждали момента, когда мы сдадимся, чтобы позлорадствовать. Разве что Уитлокк с Барто в который раз перечитывали дневник капитана Вега.
— Я не вижу птицы, — Воробей то и дело вертел головой, — почему нет птицы?..
На это недовольство отозвались звонкой тирадой тропические попугаи. Я с сомнением взглянула на тёмный силуэт на карте.
— Может, и не должно быть? — пожала я плечами. — Может, это аллегория, как кит. Да и вообще, судя по клюву, — кто это? — орёл, ястреб… Они тут разве обитают?
— Кит повторяет название — Исла-Баллена. И на этой карте его нет, их рисовали разные люди, — равнодушно проговорил кэп.
Я раздражённо закатила глаза.
— Ну ладно, что может значить твоя птица? Орёл. Допустим, орёл. Символ Испании? Может, поэтому Вега его изобразил? Или что-то вроде «мне сверху видно всё, ты та…»
— Верх! — Джек радостно схлопнул карту. В его глазах вновь полыхал огонь. Не тратя времени на излишние объяснения, капитан Воробей сорвался с места практически в обратном направлении, только теперь держался ближе к подножию гор. Хребет огибал восточную сторону и уходил на север острова, именно оттуда некогда стекала река. Прийти к догадке Джека и уж тем более добиться у него объяснения так и не вышло, а единственная логическая цепочка свелась к: орлы — высота — горы — пещеры, но почему следовало идти именно вдоль подножия было неведомо.
Кэп приказал смотреть в оба и искать что-то необычное: никто не прислушался. Мы преодолели несколько сотен ярдов, когда искомое необычное само нашло нас. Среди деревьев показалась чёрная стена скал, Джек заспешил туда, и через пару секунд из-за гигантских листьев фикуса донеслось ликующее: «Ага!». Когда же и мы чуть ли не бегом преодолели последние ярды, перед глазами предстала картина «Торжествующий капитан»: на небольшой поляне, огороженной торчащими из-под земли мшистыми булыжниками, что вплотную примыкала к скалам, издевательски сверкая самодовольной улыбкой нас встречал Джек Воробей, фривольно опираясь локтем на поросшую вьюном каменную статую. Монумент высотой в пару ярдов венчала весьма похожая голова — орлиная голова. Все замерли, ошарашенно хлопая глазами, затем, поначалу несмело, рассредоточились по поляне.
Не скрывая восхищения в голосе, я обратилась к кэпу: «Как ты догадался?», но тот лишь ответил излюбленной коварной улыбкой и многозначительным движением брови. Пират неспешно подошёл к Барбоссе, что придирчиво рассматривал обелиск, и не преминул заметить: «Птица. Говорил же». Гектор был явно не в настроении вести дуэль с Джеком за уязвлённое самолюбие и потому в который раз закатил глаза. На этом моменте закончилось и всякое ликование: следующие три четверти часа мы осматривали, ощупывали, опробовали каждый фут, каждый дюйм местности, пытались двигать камни и копать под ними, скребли скальную породу, стучали по стволам деревьев — но так ничего и не нашли. Силы уменьшались пропорционально нарастающему гневу.
Я нервно вымеряла шагами поляну, сапоги скользили по влажной и жёсткой траве. Карта уверенно и неумолимо требовала идти дальше — только куда и как? Сокровище было так близко, это каждый чувствовал, потому не хотел сдаваться, но неподдающаяся загадка Исла-Баллена могла принудить к капитуляции. Чья-то шутка, мол, у нас-то времени много, чего переживать, вызвала нервный, раздражённый смех. Напрягая извилины, пираты погрузились в раздумья, но мысли кружили вокруг одних и тех же бесполезных догадок. Мне не давала разочарованно успокоиться и опустить руки пресловутая женская интуиция, навязчиво скреблась на задворках души, подбирая остатки хитрости, и словно бы нашёптывала: «Это ещё не конец». Я бормотала это снова и снова. Сапоги оставляли заметные следы на мягкой земле, после меня получилась уже целая тропа.
— Ты в порядке? — тихо прозвучало из-за спины. Я резко и машинально обернулась. Джеймс был совершенно спокойный, усталый; влажные от испарины волосы слегка вились. Проглотив комок, я выдавила:
— Это не конец. — В душу вновь с боем пытались прорваться тёмные чувства, изводившие меня полдня. Я отошла ближе к скале и повторила: — Не конец.
Джеймс заикнулся, пытаясь что-то сказать, но его перебило восклицание Джека Воробья:
— Голова! — Все обернулись к нему. — Эта голова не туда смотрит, — уверенно заявил пират, направляясь к статуе.
— Да, черт возьми, — проскрипел Барбосса, — на юго-восток, а на карте — на север. Надо повернуть.
Джеку не требовалось подобных команд, он уже пытался свернуть верхний камень. Уитлокк тут же вызвался помощником, а я заинтригованно замерла на месте. Простоявший десятилетия под властью дикой природы монумент не спешил поддаваться пиратам. Капитаны отчаянно пыхтели, вцепившись пальцами в гранённые углы, им на помощь шагнули Флойд и Кин, как вдруг орёл, словно по собственной воле, обернулся на север. Гулко щёлкнуло что-то массивное. Барто так и не успел закончить свой удивлённый присвист. Я так и не успела налюбоваться на победно сверкающую физиономию Воробья: почва под ногами прогнулась, и до того, как глаза Феникса испуганно расширились, тело камнем рухнуло вниз. Приземление вышло скорым и ужасно твёрдым. Но и это ещё не конец! Подобно жуку на спине, мельтеша лапками, я безвольно покатилась по мокрому камню куда-то под уклон в абсолютной темноте. Кричать и цепляться — всё, что я могла, считая спиной выступы. Крики оглушали, попытки остановиться лишь добавляли синяков. Наконец, получив мощный толчок в рёбра, я вылетела из тоннеля, как из пневмопушки, и с глухим стуком приземлилась в заросли травы. От удара дыхание спёрло, кислород выбило из лёгких, каждый вдох походил на хрипы не до конца повешенного бедолаги. Перед глазами мельтешила паутина тёмных кривых ветвей. От завывающего ветра стыла взбудораженная адреналином кровь. Боль, расходившаяся по всему телу, сковывала сознание, и лишь лазурно-синее небо с дымкой облаков — высоко и недостижимо — успокаивало: до ада ещё далеко.
Пролежав достаточно, чтобы привыкнуть к боли и перестать задыхаться, я наконец перевалилась вперёд и уселась на колени. Над головой в беспорядочном переплетении сходились сухие ветви старых высоких деревьев, которые забила буйная молодая поросль. Длинные тонкие стебли сочной травы шли волнами, когда поток ветра склонялся к земле. Окружая неприступным кольцом, к небу уносились крутые каменные стены, точно древний великан вырезал в горе колодец. Местами на крохотных уступах мостились жалкие кусты растительности. За спиной гудели искажённые эхом голоса — из тоннеля, а впереди ярдах в тридцати-сорока чернела сталагмитами хищная пасть пещеры. Я так и просидела, не сводя глаз с поблёскивающих каменных клыков, пока из тоннеля не вырвался радостный гул: «Я вижу свет!».
Вскоре из темноты показался факел, поочерёдно обрисовывая живописно окрашенные смятением, шоком, страхом и удивлением лица морских разбойников. Даже капитан Барбосса, за свою жизнь видавший многое, неуклюже вывалился из тоннеля и замер, а оторопь в нём выдавал лишь медленно и несколько растерянно ползущий взгляд.
— Диана, ты жива? — Джеймс не сдержался и, впихнув факел в руки Барто, в секунду оказался рядом.
— Вопрос на миллион долларов, — саркастично отозвалась я, поднялась, прикусывая губу, и только потом взглянула на Феникса: моего юмора он не уловил. Несмотря на серьёзность ситуации и трещину в наших отношениях его глаза так и говорили: «Хватит храбриться! Можешь уткнуться мне в плечо, рыдать и жаловаться, что у тебя всё болит». Всё же я наскребла сил на бодрую улыбку и тут же переключилась на Воробья. — Попытался убить меня. Снова! — Джек повёл глазами и плавными жестами пальцев несколько раз показал на Уитлокка и на себя, мол, не я один виноват. Я фыркнула и указала через плечо: — Там.
