Я приостановилась, самозабвенно предавшись выковыриванию из песка попавшей под ногу ракушки. Справившись, я посмотрела на Уитлокка с придирчивым прищуром.
— Было настолько… плохо?
— Скорее, необычно.
Мы продолжили путь. Я пожала плечами.
— Возможно. Хотя, — протянула я, — фортепиано в корабельной каюте выглядело куда необычнее. — Уитлокк засмеялся, вспоминая те времена, когда друг к другу мы обращались на «вы», с непременным «сэр» и «мисс», и даже не думали помышлять о совместной авантюре. Ветер защекотал шею волосами, я тряхнула головой, и влажные пряди покорно убрались за спину. — Будто затишье перед бурей… — через несколько минут проговорила я. Джеймс бросил на меня краткий взгляд, но промолчал. — Что? Я сегодня излишне пессимистична?
— После всего случившегося у тебя, полагаю, есть на это законное право, — рассудил Уитлокк, — но да, на сегодня, пожалуй, перебор.
Я усмехнулась.
— Уговорил, но, если твой сюрприз, это водопад… Ух ты! — заворожённо выдохнула я.
За утёсом открывался вид на скалистый берег, вид, от которого перехватило дыхание. Над нашими головами висели плотные облака, шуршал дождь, но на юге у горизонта ночь рассыпала яркие звезды. Сквозь просветы к земле спускались полосы нежного лунного света, оттого черные скалы, нагромождённые булыжники и шипящие у их подножия волны превратились в сказочный город со сверкающими замками и серебряными извилистыми дорогами. Было в этом всём какое-то неуловимое величие и таинственность, будто там, и вправду, существовал волшебный город, что предстал перед глазами волею небесного светила, снизошедшего к нам, случайным путникам.
Я не чувствовала время, но, наверное, прошло несколько минут.
— Ты сохранила это? — удивился Джеймс.
Я проследила за его взглядом и смущённо улыбнулась.
— Да, нашлась подходящая нитка. — Пальцы подхватили висящий на шее пятнистый коготь. — Я решила, пусть он станет моим оберегом.
Подумалось, что вот так положено начало коллекционированию важных побрякушек, без которых не обойтись «взаправдашней пиратке».
— Диана…
— Да?
На губах пирата мелькнула сомневающаяся улыбка.
— Завтра может всё изменить. Поэтому, пока всё по-прежнему, я должен кое-что сказать.
Уитлокк глядел мне прямо в глаза. Стало трудно дышать, я попыталась сделать глубокий вдох, осознавая, что вряд ли смогу выдержать этот взгляд.
— Я знаю, — одними губами произнесла я.
Джеймс слегка улыбнулся.
— Нет, Диана, я должен сказать, иначе это будет неправильно, несправедливо по отношению к тебе. — Сердце стучало с каким-то особенным трепетом, но так часто и сильно, что мелькнула мысль о кончине от удара. Ладони покрыл холод. — Я до мелочей помню день нашей встречи, поскольку, как бы картинно это не звучало, она изменила мою жизнь. Ты изменила. Возможно, ты разозлишься на меня за то, что сваливаю на тебя эту ношу… — Он пытался тщательно подбирать слово, будто бы боясь сказать что-то не то, как-то меня задеть. Тёплые ладони Джеймса обхватили мою руку, и тогда в затемнённых ночью голубых глазах вовсю всполохнуло пламя обуревающих его чувств. — Я никак не мог найти себя в этом мире, Диана, лишь потому, что мой мир — это ты. Ты наполняешь его смыслом, наполняешь смыслом мою жизнь. Она ведь ни к чему, когда нет того, ради кого ты готов умереть. Я не знаю, как объяснить… Ты в моей душе, и я ничего не могу с этим поделать. Я пытался… Но не теперь. — С каждым его словом у меня внутри всё замирало. Сердце замедляло свой обескураженный бег. Я не чувствовала себя. Только взгляд между нами. Джеймс искренне улыбнулся, на секунду закрывая глаза. — Может быть, мы и ищем сейчас сокровище, но я нашёл своё. — Блеск в его глазах был похож на звёзды в июльском небе. — В голове всё звучало иначе, но, Диана, я…
Один шаг.
Между нами был всего лишь один шаг.
И я его сделала.
Мне не нужно было думать — я чувствовала. В миг, когда наши губы встретились, Джеймс выпустил мою руку, чтобы в следующее мгновение подхватить меня, отрывая от земли. От реальности.
Взорвалось, хлынуло наружу сводящими с ума прикосновениями — искренними, чистыми, нежными. Всё то, о чём молчалось: несказанные слова, непонятые взгляды. Эмоции и чувства, два года разлуки во имя осознания — казалось, душа просто не способна всё это вместить, удержать, что вот-вот пробьётся ослепляющий свет, превращающий мгновения в счастливую бесконечность. В те секунды я впервые познала истинное умиротворение, равновесие, без которого боялась смело делать шаги. Без «если». Без «почему». Без вопросов, без ответов. Я впервые почувствовала, что всё ровно так, как должно быть.
Мы оба задыхались от чувств. Поцелуй растворился, оставляя на губах сладкое послевкусие. Когда-то я услышала слова, что нет зрелища прекраснее, чем рождение Вселенной. Быть может, это так, ведь для кого-то вселенную составляет один-единственный человек. Я не могла оторваться от голубых глаз. Тот свет, что наполнял их, был чем-то большим, чем любовью или радостью. Боялся потерять что-то, но обрёл всё? Джеймс коснулся моей щеки, и я задержала его руку, блаженно закрывая глаза.
Что-то кольнуло. Где-то глубоко. Внутри. Застряло, словно заноза. Один вопрос. Разве разберёшь, кто его задал? Единственный вопрос. Посмеешь ли? И только я хотела заткнуть его с решительной готовностью, словно принесённое ветром эхо, следом: «Почему Джек?». Щёлкнул спущенный курок мыслей. Столько всего! В этот момент честности у меня на душе есть груз. Это несправедливо. Неискренне. Сделка с гадалкой, обещанный ею выбор и плата, данный Джеку зарок, пугающее видение и осознание, что завтра, действительно, всё изменит. Джеймс делился со мной своим светом, а я — чем-то уже померкнувшим.
Я открыла глаза. Его взгляд по-прежнему сверкал, но Джеймс что-то увидел в моём. Руки на моей спине медленно размыкали объятья. Признаваться всегда тяжело, но я обязана ему правдой. Шумный выдох.
— Джеймс, — огни в глазах сгорали в агонии, — я не могу, потому что…
Последнее прикосновение исчезло.
— Проще любить мерзавца!
Джеймс уходил — быстро и уверенно, осознавая, что здесь у него ничего не осталось. А я стояла на месте, не в силах шевельнуться. В сердце будто гвоздь воткнули, и ещё, и ещё — слова всё звучали и звучали в голове, причиняя дикую боль. Впрочем, равную той, что причинила я.
«Но я не хотела… Не хотела! Всё не так! Ты всё не так понял!» — кричала в мыслях, а горло сковало спазмом. Больно, так больно! Осознавать себя убийцей?..
Завертелась засвеченная плёнка воспоминаний… А ведь когда-то всё было иначе. С самой первой секунды нашего знакомства я лгала Джеймсу, а он — доверял мне правду. Наверное, то важное, что каждый пытается спрятать как можно глубже от ненужных глаз. Тогда мы провели вместе не так уж много времени, чтобы я посчитала Джеймса значимым для себя, но стала значимой для него. Два года я не знала покоя, терзаясь воспоминаниями, чтобы потом обрести его в сильных объятьях — на пристани в порту Тортуги. Два года Джеймс оставался тем единственным, что связывало этот мир со мной, что позволило мне вернуться, что давало силы бороться за это. Я настолько привыкла видеть и чувствовать его рядом, что расставание стало чем-то невозможным. Сколько всего произошло? Погони, тайны, сражения, прогулки по грани жизни, один неудачный танец, страх друг за друга, ночные разговоры, один прибрежный вальс, переход через Бермудский треугольник, разделённое на двоих чувство безысходности и объятья — нечто куда большее, чем казалось каждому из нас. За всё это время Джеймс подарил мне как минимум одну важную вещь — возможность быть искренней, быть собой.
В отличие от Джека. Но могла ли я его винить в этом? Имела ли на это право? Теперь? Джек считает, что между нами ничего не было, и вполне разумен, чтобы так это и оставить. «Она меня пугает». Наверное, закономерный исход, ведь я пыталась вернуть прошлое, жить настоящим и предугадать будущее. Я слишком часто переступала барьер, давая понять Джеку, что знаю его чуточку лучше, чем другие, и заставила его почувствовать себе уязвимым. Всё изменилось. Не понимая до конца, кем хочу быть, я запуталась и, видимо, требовала невозможного. Всё гораздо проще. Джек причинял мне боль — с лёгкостью, может, даже намеренно, не зная иного способа, как отодвинуть за неприступный барьер. Но я слишком была увлечена идеей фикс, чтобы хоть раз задуматься, по-настоящему задуматься о его чувствах. Зато обвиняла его в эгоизме. Но, похоже, время пришло. Похоже, пора освободить Джека от моего прошлого. И освободиться самой. Но вернуть память, столько воспоминаний, как обещала? Что ж, если на то будет воля Судьбы. Сейчас настало время начать всё сначала.
