— Тут большое пятно. Крови, — через пару секунд проговорил Барто. — Видимо, капитан Вега сказал всё, что хотел.
Ветер что-то насвистывал сквозь щели. В каюте зависла странная тишина с пугающе шелестящим фоном. Никто и звука не произнёс. Голос старшего помощника умолк несколько минут назад, а все продолжали сидеть с хмурыми лицами, точно сектанты в круге, и беззвучно пережёвывать услышанное. Постепенно начался обмен неоднозначными помрачневшими взглядами. Бойль и Флойд ёрзали по доскам, нервно поглядывая в сторону выхода. Я несколько раз передёрнула плечами из-за ощущения, будто сама успела покрыться паутиной.
— Ну, что ж, — все вздрогнули от бодрого голоса капитана Воробья, — по крайней мере, одно мы узнали…
— Что капитан Вега лишился ума, прежде чем отдать концы? — покосился на кэпа Барбосса.
— Нет! — Джек поднялся из позы лотоса и наслаждённо потянулся. — У них остался ром!
Я закатила глаза и саданула пирата по колену.
— Поимей уважение!
— К кому? К нему, что ли? — кивнул кэп на тело испанца. — Дорогая, он слишком мёртв для этого. К тому же, насколько я понял, капитан Вега утратил даже самоуважение, поэтому можешь не обременять себя взыванием к моей совести.
Джек принялся по-хозяйски расхаживать по каюте, заглядывать на полки, перебирать документы, чихать, потрясать вляпавшимися в паутину пальцами, а мы продолжали следить за его действиями с недоумевающим интересом.
Барбосса, заручившись помощью Флойда, поднялся и, пристраивая костыль под руку, заявил:
— Ты его не найдёшь. — Джек тут же развернулся, перебрав пальцами. Дёрнувшиеся усы добавили оттенков к недоверию на загорелом лице. Физиономия капитана красноречивее слов выражала фразу: «С чего это ты взял?». — Здесь кто-то побывал, после того, как Вега застрелился, и уж явно не за тем, чтобы прочитать молитву или закрыть дневник.
Наконец и до меня дошло, о чём речь: дневник, конечно, многое поведал, пусть и не всегда прозрачно, но куда ценнее было бы взглянуть на бортовой журнал, на карты и иные документы, что хранили, быть может, несколько более объективную информацию. Ещё с минуту, поднявшись и разминая мышцы, мы глазели на обстановку каюты. Джек настойчиво продолжал копаться в бумагах, очевидно, руководствуясь принципом, мол, песок легче всего спрятать в пустыне. Я пробралась к дальнему окну, с наслаждением вдыхая свежий воздух.
— Барто, — обратился Уитлокк, — ты сказал, там молитва на нескольких страницах? — Феникс и Гектор Барбосса с серьёзными лицами осматривали скелет и стол, за которым он почил. Старпом неоднозначно промычал в ответ. Заскрипели старые листы. — Что там написано?
Желтоватый глаз старика заелозил беглым взглядом по строчкам.
— Dios, ayúdame a aceptar lo que no puedo comprender. Dios, ayúdame a comprender lo con qué no puedo vivir. Sálvame, Dios, confunde uno con el otro… — Барто перевернул страницу. — Это повторяется до конца. По-нашему выходит: «Боже, помоги мне смириться с тем, что я не в силах понять. Боже, помоги мне понять то, с чем я не в силах смириться. Боже, упаси меня спутать одно с другим». — Скрипнув зубами, старый моряк снисходительно бросил: — Католики…
Тем временем Уитлокк попытался бережно убрать со стола костлявую руку. Потревоженный мертвец качнул головой и уронил несколько пальцев. Я скривилась, Флойд вновь перекрестился. Феникс провёл ладонями по столешнице, разгоняя пыль. «Ayúdame, Dios», — негромко произнёс он, обращаясь по большей части к Барбоссе. Оголив клинки, они обошли стол с двух сторон. После нескольких попыток лезвия поддели длинную доску в столешнице. Дерево скрипнуло, отвалилась щепка, и крышка сошла с места. Тогда я увидела выцарапанные на ней слова, что прочитал Джеймс.
Барбосса довольно оскалился:
— Капитан не капитан, если у него нет тайника.
Уитлокк отложил дощечку в сторону и первым заглянул внутрь.
— Вега стал подозрительным и не мог позволить кому-то узнать о своих секретах.
Раньше всех к столу подскочил Джек Воробей, так что мне осталось лишь выглядывать из-за его плеча. В узкой полости лежало несколько писем, но от чернил ничего не осталось, только обрывки некоторых слов. Все затаили дыхание, кроме Бойля, что нетерпеливо сопел мне на ухо, когда Феникс достал из тайника небольшой свиток. «Спорим…» — начал было Воробей, и Гектор тут же саданул его локтем в живот.
— Ой, мамочки! — радостно взвизгнула я, не удержавшись. Следом прилетели слегка неодобрительные взгляды.
В узорчатых лучах солнца танцевали пылинки, оседая на развёрнутой карте — практически такой же, как та, что мы с таким трудом собрали, чтобы вскорости потерять. Только здесь все рисунки были нанесены менее небрежно, линии шли плавные и точные, пятна не путались с обозначениями и не нужно было призывать воображение, чтобы отделять общее от частного: на этой карте остался только Исла-Баллена. Небольшой чёрный крест и шедшие к нему две пунктирные линии — от дельты реки и от юго-восточного побережья — значили, что цель наших мытарств всё ближе и становится всё более реальной.
— Поверить не могу, — прошептала я, — мы всё-таки добрались! После всего… Это тот самый остров! И те карты, что были у нас, тоже настоящие! Всё не напрасно! — Пираты отмалчивались, пожирая глазами карту. — Теперь мы сможем найти этот проклятый камень!
Воробей выровнялся и обернулся ко мне:
— Для чего? — Непонятливо дёрнулись брови. Теперь не только я требовала ответа от Джека. — Зачем искать то, что нужно вывезти с острова, не имея того, на чём это можно вывезти?
Барто хохотнул.
— Ты не учёл одного, парень, — кэпа аж передёрнуло, на радость одноглазого моряка, — карту, с которой всё началось. Её нарисовали те, кто бывал здесь. Исла-Баллена — это Китовый остров…
— Да, там был кит! — выпалила я.
— Именно, красавица. Согласно дневнику, капитан Вега считал, что погибли все, кто знал о местонахождении камня. Однако карта доказывает обратное. А значит, не всё потеряно.
На этой оптимистичной, но весьма спорной ноте мы покинули капитанскую каюту. Карту забрал Барбосса, дневник — мистер Барто. Старпом был крайне доволен собой, светился, точно пенни, и я не преминула напомнить Уитлокку, что без Барто мы бы пропали. При всех открывших истинах пиратский дух стократ сильнее взбодрила новость о золоте и оставшемся в трюме спиртном, и вернувшихся с двумя ящиками крепкого Воробья и Бойля встретили аки мессий. Вскрывать их раньше времени было строго настрого запрещено, но моряков радовало одно только присутствие «человеческого напитка». Лагерь разбили поблизости, за скалами, отделяющими берег от переходящей в джунгли равнины. Пока одни колдовали вокруг костра, скармливая огню части «Санта-Анны», другие отправились в лес на поимку свиней или хоть какого-нибудь мяса. Барбосса продолжил изучать карту, периодически бросая оценивающие взгляды на видимую местность. Жестокая конкуренция не разгорелась только потому, что, как заметил Джек, бежать с Исла-Баллена было крайне затруднительно. Кэп, к слову, не забыл о выигранном на днях споре и стребовал с Барбоссы призовую бутылку.
Голову распирало от бесконечного «Так вот, почему!..». Общую весёлость разделить не получалось: пираты видели возможности, а я — трагичную историю со множеством жертв и поломанных судеб. Осознание, что Испанская империя не поскупилась на жестокую и затратную экспедицию, чтобы сокрыть один-единственный камень, заставило по-новому посмотреть на всё, что мы знали об Эфире Власти, что о нём слышали. А ещё — вновь задуматься об истинных мотивах, что преследовал каждый искатель сокровища.
От напряжённых раздумий отвлёк подвывающий потрескивающим дровам желудок, раздражённый запахом жареного мяса.
— Ну как, Джек, — обратился Уитлокк, — ты уже придумал, как выбраться с острова?
Около костра сгрудилась компашка из желающих помечтать о разделе найденного золота, и там правил бал Барто со скромным профессионализмом на лице. Мы сидели в тени от скалы, подсвеченной предзакатным солнцем. Воробей отвечать не торопился и самозабвенно грыз кусок кабана, запивая долгожданным ромом. Поймав на себе наигранно заинтересованный взгляд Барбоссы, Джекки возмутился с набитым ртом:
