— Или ты не можешь забыть. — Я вскинула голову. Кэп пожал плечами и перевернул сапог, шипящий на огонь. — А может, и не надо. Есть много вещей, которые хочется забыть. Например, отцовские порки, о да. Но путешествие в поисках лекарства от неудачи того не заслуживает.
Глаза, что испанские дублоны, не моргая уставились на пирата.
— Ты… что же… вспомнил всё? — произнесла я отчасти раздосадовано, явно не ожидая, что всё окажется так просто. Джекки вновь прожёг меня взглядом сквозь пламя и улыбнулся — тепло и немного коварно. Совсем как раньше. — Правда?
— Правда.
И мне уже не надо было никакого подтверждения, доказательства или даже объяснения. Всё это читалось в озарённых пламенем глазах. Не нужно было ничего грандиозного или трагического, чтобы сотворить этот момент. Не нужно было лишних ритуалов: только долгий и одним нам понятный взгляд глаза в глаза. Мы глядели друг на друга, пока наружу не стал пробиваться беззаботный дурашливый смех. Всё, что начинало казаться мгновением, вновь обращалось в целую жизнь, прожитую историю, которую снова можно было разделить на двоих. Внутри меня разрасталось чувство невиданной лёгкости, заполняло каждую клеточку, выталкивало всю черноту из души, пробивалось лучами счастья сквозь треснувшую корку очерствения. Джек всё сверкал довольной улыбкой, слегка приподняв подбородок. В какой-то момент я почти сравнила себя с воздушным шариком, что вот-вот заполнится гелием и взлетит.
— Нет. — Я встала в позу оловянного солдатика. — Это — не реальность.
Кэп с красноречивым недовольством воззрился на меня снизу вверх.
— А что не так, дорогуша?
— Именно! — прихлопнула я в ладоши с мазохистской радостью. — Да! Всё слишком просто. Слишком так. Так, как я хотела, как сочиняла в голове. До последнего слова!
Пират закатил глаза.
— И зачем было такой момент портить, — пробурчал он. — Чем он плох?
Я бухнулась на песок и перевернулась на спину.
— Тем, что ненастоящий. И вообще, — я закрыла глаза, — в этом мире редко что-то получается так, как я задумала.
— Ещё чуть-чуть… — неслышно прошептали губы. Что-то навязчиво покалывало в бок, отрывая от приятных грёз. Сонные помахивания не произвели никакого эффекта на назойливое существо. Я принялась шарить рукой в надежде найти одеяло. Но нашла чью-то голую ступню. Ладонь застыла, распознав под пальцами лодыжку с выступающими костями. Полная искреннего желания отчитать нарушителя законного отдыха я поочерёдно подняла веки. Взгляд тут же упёрся в смуглые ноги почти у самого моего носа. Ноги кривоватые со множеством шрамов и самодельными браслетами из костяшек над коленями. Пока внутреннее «Я» испускало нервозное «О-о-о-й», взгляд пополз вверх. Надо мной высился крепкий плечистый воин с угрожающе касающимся плеча копьём. По сильно загорелой коже местами расходились разводы жёлтой краски, глаза аборигена обрамляли чёрные круги, из-за чего глазные впадины выглядели до жути устрашающими. Я приподнялась на локтях и обернулась за спину.
— Слишком крепко спите, мисси, — карикатурно хмыкнул Джек Воробей.
Доброжелательные местные жители окружали плотным кольцом и для верности наставили на нас копья с металлическими наконечниками. Пираты сидели кружком со связанными спереди руками, помимо этого сквозь путы проходил общий толстый канат, на который пленников нанизали, словно бусины на леску. Всё имевшееся оружие грудилось в одной куче ближе к лесу. Пока беглый взгляд скользил меж обветренных лиц, руки все плотнее стягивала верёвка. Я села на колени.
— А Барбосса? — Без ворчливого старого пирата ситуация выглядела недостаточно драматично.
— Чёрт его знает, никто не видел, — отозвался кто-то.
Взгляд скользил меж лиц все быстрее и испуганнее.
— А Джеймс? Где Джеймс? — Я требовательно глядела на Джека.
Кэп отклонился в сторону. За его спиной чуть поодаль стояли двое туземцев, обсуждали что-то, поглядывая под ноги. Уитлокк лежал на спине с закрытыми глазами, правая рука покоилась чуть ниже рёбер — на расплывшемся ярко-алом пятне.
— Джеймс! — завопила я, срываясь с места. Верёвки обожгли руки, меня рвануло назад с неистовой силой. — Что вы сделали, сволочи?! — заорала я на аборигенов, кувыркаясь в песке в борьбе с путами. Никто и головы не повернул. А пираты молча изучали хмурыми взглядами собственные колени. Только Барто нервно елозил на месте. — Пусти! — Я остервенело дёрнула верёвку, но узел лишь до боли затянулся на запястьях. Угрожая копьями, аборигены принудили всех подняться и выстроиться покорной вереницей. Меня рывком поставили на ноги, как марионетку. — Джеймс! Ты слышишь меня? Дже!.. Ауч! — Туземец, что вязал руки, в молчаливом спокойствии легко кольнул меня в бок, не тратя слова на приказы. Повязанный пиратский отряд покорно двинулся вперёд. Я упиралась — меня тащили. Те двое, что обсуждали судьбу Уитлокка, примкнули замыкающими. Их тёмные глаза не выражали ничего человеческого. — Заберите его! Ему нужна помощь! Понимаете? Или дайте мне помочь! Дайте… — Феникс приоткрыл глаза, даже шевельнул рукой, будто в попытке меня удержать. — Джеймс! Не сдавайся! Слышишь! Борись! — Я рухнула на колени, отказываясь добровольно шагать. Несколько ярдов, причиняя жуткую боль, верёвка утаскивала меня прочь. — Пустите, пустите меня! — Замыкающие с равнодушной лёгкостью подхватили меня под руки, волоча по земле. Мои истеричные, умоляющие, злобные крики беспокоили разве что укрывшихся в зарослях птиц.
Пляж растворился среди густой зелени. Колени были ободраны в кровь. Бороться с силой крепких воинов я не могла, поэтому покорно плелась на привязи, уткнувшись взглядом в спину Бойля. Меж пиратов шуршали опасливые слова, какие-то догадки и опасения. Мой мозг занимала единственно важная задача — запомнить дорогу. Извилистый путь на берег, — непрерывно идущий под уклон, местами выложенный грубым камнем, в двух ложбинах рассекающий ручей, узкий, избирательный, проложенный будто бы по минному полю. Буйная растительность не отличалась разнообразием, словно нарочно выросла сплошной стеной заурядной зелени. Глаз мог цепляться как за ориентиры только за булыжники или провисшие лианы.
Через четверть часа отряд остановился, и я по инерции ткнулась лбом в Бойля. Впереди маячил обрыв, у края которого мостился основательный шалаш. На одного местного стало больше: худой и высокий, он церемонно вышел из «караульной», любопытно сощурился, принюхался и лишь затем затрубил в рог. Тут же ему отозвались с другой стороны небольшого ущелья, что-то зашелестело, и над пропастью, словно из ниоткуда, всплыл подвесной мост. Я с сомнением глядела на хлипкую конструкцию шириной фута полтора, а меж тем к губам подступала безумная улыбка решимости. Мост явно не предназначался для переправки такого числа людей одним заходом: плетёные из какого-то вонючего растения канаты недовольно стонали, доски поскрипывали от каждого шага. Аборигены двигались уверенно, но пираты каждый шаг оценивали, как ставку ва-банк за игрой в покер со Смертью. Я смотрела под ноги, на кроны деревьев, плывущие, как в калейдоскопе, от лёгкого головокружения, и что-то нервное жалось под левой лопаткой, отличное от природного рационального страха. Позади мерно и сурово шагал долговязый абориген, отбрасывая тщедушную тень на нескольких человек впереди. «Всего лишь один», — мысленно улыбнулась я.
Дальнейший отрезок пути уместился в двести шестьдесят три повтора шёпотом «Умоляю» — и мольбу услышали. Отряд вновь остановился на краю ущелья. Как в замедленной съёмке, взгляд устремился к охранникам впереди — занятым подъёмом моста, вернулся, скользнул в сторону — к исходящим утренним паром изумрудным акрам джунглей. На берегу, благодаря тому, что я билась в истерике, жёсткие узлы на запястьях затянулись недостаточно туго: стоило расслабить мышцы, закусить губу, приложить толику сноровки, и путы ослабли. Поочерёдно, без суеты, но быстро я высвободила руки. И бросилась бежать — куда глаза глядят! Переполох громыхнул взрывом голосов. «Нет! Стой!» — почему-то кричали знакомые голоса. Бежать! Не оборачиваться! Жёсткие листья, колючие ветви хлестали по лицу, цеплялись за кожу и одежду. Что-то чувствительно кольнуло в шею, но я машинально махнула рукой, как на комара. Голоса смолки, как по команде. Ноги мчали меня вперёд с безумной скоростью, но вдруг стало казаться, что я, как во сне, бегу по бескрайнему болоту из желе. Изо всех сил я мельтешила руками в попытке оттолкнуться от воздуха — и он тоже начал засасывать, тормозить, налипать, как паутина. Чувствуя, что вот-вот обращусь в безвольного никчёмного пленника, героя неудачливого и бесполезного побега, я взвыла — как неисправная валторна. В ответ — окружающая карусель джунглей озлобленно сомкнулась надо мной.
