— Г-г-лядите, — пристукнула я зубами, уверенная, что это лишь мираж.
По очереди головы медленно обернулись. Лодка и не думала растворяться.
— Шлюпка? Это шлюпка? — взволнованно засипел Бойль.
Я оживилась. Галлюцинация не галлюцинация, если ты видишь её не в одиночку.
— Там человек, человек в баркасе! — подключился Уитлокк.
Это видение пробудило в каждом из нас угасшую жажду жизни. Пресловутая надежда на чудесное избавление от участи акульего корма трансформировалась в небольшую лодку и одинокую фигуру на её борту. Зазвучали первые крики — хрупкие, оттого неуместные в холодном утре. Вера, что ещё не всё потеряно, разжигала огонь в душе, он грел тело, кипятил кровь, и голоса звучали всё громче и яснее. Человек заметил нас, привстал, чтоб лучше разглядеть. Бойль умудрился забраться на мачту и теперь, балансируя, как заправский циркач, вовсю мельтешил руками. Шлюпка вильнула носом на гребне и направилась к нам — крайне медленно. Стоило баркасу чуть приблизиться, стало понятно, почему — вёсел у гребца не оказалось. Солнце показалось из-за горизонта, сбрасывая туманную рябь. Я впилась взглядом в человека. Эмоции, чувства, слова смешались с воздухом и застряли в горле.
Барбосса сощурился, укрываясь рукой от солнца.
— Невозможно… — ошарашено выдавил капитан.
Я так боялась обмануться, молилась, и скрипучий голос пирата подтвердил, что мольбы услышаны.
— Дже-е-е-ек! — во всё горло завопила я. От радости выпустила канат и тут же с головой скрылась под водой. Уитлокк вытащил едва ли не за шкирку. Я отфыркивалась, смеялась и вновь звала кэпа. И уже не думалось ни о чём, суетливыми молекулами мельтешила лишь одна мысль: «Живой!». Дожидаться приглашения я не собиралась и, собрав крупицы сил, погребла навстречу пиратскому Ною. Волны подгоняли шлюпку, а меня, напротив, оттаскивали, сбивали с пути, точно, как секьюрити у какой-нибудь важной персоны. Капитан Джек Воробей был собой бесконечно доволен: статная фигура победителя сияла ярче, чем солнце, её освещавшее. Даже когда баркас в очередной раз нырнул с гребня, едва не сбросив единственного пассажира, Джек в своей обыденной манере сделал вид, мол, всё так и надо. Сердце колотилось бешено, отдаваясь дрожью во всем теле, но даже отхаркиваясь от солёной воды и окончательно раздирая измученное горло, я никак не могла стереть с лица неуместную, чертовски неуместную улыбку.
— А ты нетерпеливая, цыпа, — с усталой иронией заметил кэп, помогая забраться в шлюпку. Кости грохнули по днищу, и вместо ответа донёсся какой-то снисходительный хрип. С минуту я молча лежала на спине с закрытыми глазами и делала вид, что никак не могу отдышаться. На деле же власть над разумом захватил неуправляемый эмоциональный фейерверк, и появилась опасность брякнуть что-нибудь глупое и неуместное. — И это всё? — вдруг прозвучал голос Джека. Прозвучал так, что моментально испарилась вся радость, счастье ссохлось до размера незначительной погрешности. Стало горько, больно и стыдно. Кэп Воробей, — за милю озарявший всех своим безразличием, зачастую намеренным и искусственным, — то ли не смог справиться, то ли не счёл нужным делать этого с неподдельным, абсолютно искренним непониманием.
Я села, поджав ноги. Колыхающиеся над морем одиннадцать голов, облепившие гигантский обломок, смотрелись жалко и несуразно, как грибные шляпки на стволе исполина.
— Мы пытались, искали выживших… — Голова опустилась вниз. Перед глазами заискрила в лунном свете оскаленная драконья пасть. Джек глянул в мою сторону, но промолчал.
Утлая лодчонка, окутанная гробовой тишиной, напоминала больше ладью Харона, чем ковчег Ноя. Мокрые, как крысы, озябшие, уставшие, напуганные и злые от беспомощности мы поминали погибших разрозненным скрипом зубов и мрачными косыми переглядками. Имели ли мы право или шанс радоваться дарованной жизни? Имея — ничего.
Первым тиски молчаливой безысходности решился разжать Барбосса: и вроде бы ни следа не осталось от его спеси, горделивой самоподачи и взгляда сверху вниз, но выглядел старый разбойник в разы лучше даже его бравых подчинённых. Ибо тело закалить проще, нежели душу.
— Чёртов морской таракан! Как тебе удалось? — Шкипер толкнул Джекову ногу своей деревяшкой.
— Я капитан Джек Воробей! — в традиционной манере скромности отозвался кэп. Но я учуяла те же безрадостные нотки в его голосе. Барбосса фыркнул и метнул в давнего друга жгучий взгляд. — Когда шхуна… — начал Джек. — Кстати, что это было, понял кто-нибудь?
Внутри всё покрылось морозной корочкой, что-то сжалось под левой лопаткой, но головы пиратов обернулись ко мне с внимательными взглядами, не оставляя иного выбора. Джек склонил голову на бок. В усталых карих глазах плескалось подожжённое солнцем море, похожее на сокровищницу самоцветов.
— Это был галеон. Огромный, такой, что и вершины мачт не разглядеть. И таран — в виде драконьей головы с острыми клыками. Он выслеживал нас. Когда появился ветер, шёл по борту, то отставал, исчезал за волнами. А потом…
— Просто протаранил нас, — прохрипел Барто.
Джек чуть подался вперёд. В небольшом баркасе, где тринадцать человек жались друг к другу, что пресловутая селёдка, рискуя черпнуть воды и погубить спасательный плот, такое действие говорило о крайнем интересе.
— Драконья голова, говоришь? — В ответ поджались губы. — И видела его только ты?
Я потупила взгляд.
— Нет, — прозвучало тихо и виновато, — ещё Элизабет. — Капитан Воробей повёл глазами будто бы в надежде найти боевую подругу.
— Ты что-то знаешь об этом? — вклинился Барбосса, выводя на первый план более насущные вопросы.
Воробей пожал плечами.
— Это вроде стражи… — прозвучал напряжённый голос. Уитлокк придерживался за рёбра, стараясь скрыть на лице гримасу боли. Но заметила это разве что я, остальные отреагировали на произнесённую вслух гипотезу, что давно вертелась в умах. Забурлили голоса — верующие и неверующие, желающие распробовать правдоподобность предположения и одновременно надеющиеся найти иное объяснение. Не сулящее неминуемую погибель. Я абстрагировалась от галдежа, и обеспокоенный взгляд застыл на Уитлокке. Тот почувствовал, обернулся, адресуя ободряющую улыбку. На миг на душе потеплело, перестало изнутри жечь холодом.
— …И дальше-то что! — громыхнул над ухом Барбосса. Я невольно резко обернулась. — Ну, мисс, не желаете просветить нас? — тут же переключился на меня грозный капитан.
— Эй, оставь её-то в покое! — вступился Барто.
Одноногий пират только пристальнее сузил глаза.
— Это совсем не то, чего я ожидала, — недальновидно ляпнула я. Градус напряжения подскочил чуть ли не мгновенно. Возмущённые взгляды — словно сигаретой прижгли. Я невольно попыталась сжаться, скрутиться, как ёж, и выпустить иголки. — Неподтверждённые слухи — всё, что я знаю. Слухи о бесследно пропавших… Полная ерунда! Но это… Этот чёртов морской танк! Реальный! Всё! Вот наши исходные данные! Я предупреждала, а теперь в тех же условиях, что и вы! Прекратите глядеть на меня, как на проклятье во плоти! Сначала надо найти выход, а потом виноватых!
Никто не ожидал, что в такой ситуации «слабое сухопутное создание» способно оскалить клыки. Оттого вспылившему «Я» удалось приструнить и даже в какой-то мере пристыдить пиратов. Разбойники отвели глаза, примирительно вздыхая. Барто довольно ухмылялся, как будто радовался успехам ученика. Барбосса молча повёл подбородком. Дейв, матрос из его команды, почёсывал затылок в раздумьях; глаза его уже не пылали гневным пламенем, но, подай капитан команду, шею бы мне свернул без излишних сантиментов. И только кареглазый взгляд Джека смотрел заинтересованно: так учёные наблюдают за протеканием эксперимента. Такие кэповские повадки набили оскомину, и я решила вернуть разговор в более любопытное русло.
— Ты ушёл от ответа. — Наши с Джеком взгляды встретились, и я позволила огню отразиться в своих глазах. — Как ты спасся с «Буревестника» и разжился шлюпкой? — До меня дошло, что любопытство Гектора Барбоссы не было лишь чистым любопытством. Каждое невероятное спасение Джека Воробья имело под собой вполне реальную основу. Внимание переключилось как по щелчку, но кэп оказался немногословен: ему просто посчастливилось после удара свалиться за борт, а лодка рухнула чуть ли не следом. Все поверили. Или сделали вид, что поверили.
