— Чудные вы, барышни, создания, — недовольно заметил Барто ни с того ни с сего.
Порт-Хауэл и видимая земля растворились за горизонтом чуть больше двух с половиной часов назад. Я мирно посиживала на юте, в тени от парусов, перебирая пальцами по колену. Задумчивый взгляд плавал по палубе, а старший помощник, как водится, объявился внезапно из-за плеча.
— Это вы о чем? — невинно спросила я.
Цепкий взгляд старого моряка четко отследил траекторию до единственной цели, что полностью занимала мое внимание, несмотря на всю видимую беспечность.
— Глядишь на него так, будто сожрать готова, — подметил Барто, усаживаясь рядом. Джек Воробей в своей обычной манере ненавязчивого флирта болтал с урожденной мисс Суонн. Та отвечала сдержанно, частенько усмехалась, но от пирата избавиться не торопилась. — И чего у тебя с ним может быть? — не унимался старик. — С ним, а? Ты погляди, погляди на…
— Барто! — сурово прервала я. — Я ценю ваше мнение, но относительно личной жизни в нём абсолютно не нуждаюсь.
Моряк надулся. Кольца из трубки задымили часто и обиженно.
— Нас с Джеком многое, слишком многое связывает, — нехотя пояснила я.
— Тебя? С ним? — возмущенно пыхнул табаком старпом. — Вот не понять мне, как этому обалдую всё достается — и корабль этот его быстроходный, и бабы волочатся, как блохи за псиной… Ну ведь не заслуживает!
Старый пират знал толк в том, как разговорить любого, хоть мертвеца, знал, за что дергать, на какие мозоли наступать, а я наивно полагала, что все его речи взаправду, а не ради того, чтоб вытянуть из меня чистосердечное. Оттого бросилась самоотверженно защищать честь капитана Воробья в словесной схватке, хотя самого пирата уже и след простыл.
— …Кракена?! Да ни в жизть не поверю! Черт меня дернул с бабой связаться! — беззлобно распалился Барто, когда кульминации достигла очередная невероятная история про Джека Воробья. — Я таких сказок знаешь сколько, знаешь сколько слышал! А? Одна чуднее другой! Походи по тавернам и не такое прознаешь. Но ты, но ты-то! — потрясал старик узловатым кулаком. — Умная же! Хоть с виду! А всё чушь пересказываешь!
Пиратская тирада всё набирала обороты. Мое лицо обратилось в маску терпеливого примирительного внимания.
— А как же Барбосса? И «Летучий Голландец»? — наконец не вытерпела я. — Вы же сами видели!
Барто фыркнул и шлепнул ладонью по бедру.
— Тоже мне, «Голландец»! Корабль, как корабль, только дряхлый, на вид, как покойник, и всего-то!
Я поджала губы, раздраженно закатив глаза. Следующая реплика трусливо засела за зубами. Над морем взметнулся столб брызг, как от подводного взрыва. Ветер тут же заботливо адресовал капли в лицо. От внезапной волны «Буревестник» нырнул на левый борт, едва не зачерпнув воды. В уши, сквозь застрявший грохот трескающейся водной толщи, ворвался по-настоящему перепуганный голос старика Барто:
— Господи Иисусе, помилуй!
И хоть у меня самой внутри всё испуганно сжалось, будто бы готовое в любой момент дать деру, я назло всему лишь выше задрала подбородок. Взгляд с напускным равнодушием провожал нависший над шхуной «Летучий Голландец». Барто впал в ступор, не зная, то ли за оружие хвататься, то ли молитву читать.
— Расслабьтесь, — максимально спокойно улыбнулась я. Ладонь легла на плечо старшему помощнику. Я представляла, какой хаос творился в его поседевшей голове. Проклятый корабль, как нарочно, объявлялся в точно угаданный момент, когда неверующие или чересчур праздные моряки наиболее уязвимы.
Тут же изо всех люков высыпал перепуганный, всклокоченный народ, и по повадкам легко угадывались те единицы, что подобную картину видели не в первый раз. Элизабет пыталась стереть с губ неуместно счастливую улыбку, Барбосса за её плечом лишь придирчиво щурил глаза. Джеймс поднимал с палубы запнувшегося на ровном месте и побелевшего, как полотно, Бойля, и при этом старался выглядеть буднично, словно это не огромный корабль из-под воды вынырнул, а всего лишь любопытная касатка. Джека видно не было.
«Летучий Голландец» журчал потоками воды, словно шептал какое-то заклинание на позабытом всеми древнем языке. Корабль, и правда, «дряхлый, как покойник», подбирал паруса, чтобы успевать с «Буревестником» в ногу. Подумалось, отчего новый капитан не подлатал его? Или это такой дресс-код: не положено проклятому, наводящему жуть кораблю, что пересекает границы миров, выглядеть иначе? К тому же мертвым-то всё равно. К счастью, команда «Голландца» выглядела человечнее. Матросы приблизились к борту — бледные, усталые, но даже более живые, чем некоторые обитатели Тортуги или завсегдатаи других карибских кабаков. Колыхнулась глупая тщедушная надежда, что выпадет шанс сменить транспорт.
Пока я с любопытством разглядывала моряков на корме и приглядывалась к закрытым пушечным портам, капитан ступил на борт шхуны в районе бака. Это я поняла по шарахнувшейся публике: матросы отступили к корме, а их главари — наоборот, навстречу гостю. Барто, скрипя зубами по трубке, пошел за мной следом, и весьма кстати: успел вовремя подхватить под руку, чтобы кувырком с полуюта не спустилась. «Глаз что ли, нет?» — бросил он. Есть, да только прикованы были заинтересованным взглядом к уверенной фигуре Уильяма Тёрнера. Элизабет мгновенно объявилась под боком у мужа, но вела себя сдержанно, будто бы стеснялась многих незнакомых глаз. Обхватила под руку и умиротворенно затихла, покрывая пытливый взгляд вуалью безмятежности. Когда я (под руку с Барто) достигла честной компании, было закончено первое знакомство между Уиллом и Фениксом.
— …Джек? — недоверчиво переспросил Барбосса.
— Да, где он?
Только сейчас я заметила в руках у Тёрнера солидный рулон обветшалой бумаги. Пришлось заинтересованно выглянуть из-за плеча шкипера, привстав на цыпочки. Взгляд Уилла сместился ко мне. Тут же засветилась улыбка, против воли затеплились щеки румянцем, а бессердечный капитан лишь приветливо качнул головой. Подводная жизнь, если, конечно, можно было участь Уилла называть жизнью, бывшего оружейника не то чтобы закалила, а скорее, выдала авансом потустороннюю холодность и суровость. И будто бы Элизабет чувствовала, видела это, оттого и жалась ближе, пыталась согреть любимого своим теплом. Глянув на их сдержанные недообъятья, я тут же позабыла о детской неприязни, о ревности и глупой злости.
— Помочь с транспортом или просто пожелать удачи? — протиснувшись между Барбоссой и Уитлокком, заговорила я.
Уилл только непонимающе моргнул.
— Мы знакомы?
— Диана, — протянула я руку, — я…
— Она с Фениксом, — резко, как штамп, прилетело из-за спины. Внутри всё вскипело, я обернулась с абсолютной готовностью испепелить Воробья взглядом. — Видишь, как я и говорил, — самодовольно сверкнул зубами кэп, бессовестно игнорируя меня, — все в сборе.
— Говорил? — переспросила Элизабет и добавила, как мне почудилось, с легкой обидой: — Когда это вы успели побеседовать?
— О, Лиззи, не время для ревности, — издевательски отмахнулся Джек. В ответ Уилл швырнул ему свиток с явным намерением угодить по наглой физиономии. Но кареглазый пират ловко ухватил подачу, усы сложились удовлетворенной дугой.
— Что это? Какая-то карта? — Уитлокк обвел сверток внимательным взглядом.
— Какая-то — это та, по который мы утром курс прокладывали, а эта — та самая, — с важным видом морского Нострадамуса пояснил кэп.
В неведении о сотрудничестве Воробья и Уилла Тёрнера оказались все, кроме них самих, но результат этого «сговора» принес положительные плоды, потому никто из капитанов придираться не стал. Ясно было, что «Летучий Голландец» плелся бок о бок с нашей шхуной не ради того, чтобы выполнить курьерскую доставку. «Команда мечты» — огнеупорный, в воде не тонущий сплав моряков с легендарных кораблей — на тот момент не был укомплектован полностью. Я и не придавала значения, почему отобрали по пять человек, когда прибыли матросы Воробья и для чего на шхуне, помимо капитанов, нужны три штурмана. Команду «Буревестника» пополнили пятеро подопечных Уилла Тёрнера: крепкие, с каменными лицами и водянистыми глазами — как подводные скалы. Уитлокк и Барбосса с Воробьем, получив новую моряцкую игрушку, с которой сыпалась труха при неаккуратном касании, умчались (и уковыляли) в кают-компанию; Элизабет что-то отчаянно шептала Уиллу, сжав его руку в своих ладонях, а капитан «Голландца» лишь периодически покачивал головой. Я, как неприкаянная, потащилась прочь с бака, ища взглядом, куда бы пристать.
