Плавящийся на солнце мозг путался в показаниях, иногда выдавал белиберду, порой даже забавную. Капитан Джек Воробей слушал мои рассуждения со скепсисом философа-гуру, но не перебивал, и с его подачи разная ерунда получала право на существование. Но с каждым потраченным на дрейф часом беседа становилась всё скуднее, язык ворочался с трудом, как после заморозки у стоматолога, слова склеивались и цеплялись за обветренные потрескавшиеся губы. Я посмеивалась и жалела, что под рукой нет крема от загара. Время до наступления темноты измерялось спетыми песнями. Вся прелесть шанти, я поняла, в подражании морю, в приверженности его мотивам, и потому казалось, что ты не один хрипло тянешь морскую балладу, а хором, с волнами. И уже не чувствуешь себя таким обреченно-одиноким, будто «напарник по дуэту» просто не сможет причинить тебе вред.

— Tomorrow… evil get your pay… and it’s time…

Губы просвистели полумертвым шепотом. Я с трудом разлепила глаза. Кожа на лице превратилась в один цельный ожог, даже вдыхать приходилось через боль. Отрешенный взгляд скатился к днищу шлюпки, затем тяжело вскарабкался на транец и потянулся к точке на горизонте. К закату шел второй день скитания по морю. Острый край борта давил на скулу, рука замлела, но я не желала шевелиться, боясь, что осыплюсь пеплом. Глаза, измученные ярким постоянным светом, лениво пялились в никуда. В этом никуда навязчиво маячило темное пятно. Чем дольше расфокусированный, полуослепший взгляд цеплялся за него, тем явственнее оно преображалось.

— Дже-е-ек, — прохрипела я. Кэп тяжко дышал, отвернувшись спиной к корме, к тому, что мне чудилось. — Джек, смотри. — Рука бессильно толкнула пирата в колено. Тот вздрогнул и мучительно застонал, ибо так же, как у меня, затекло запекшееся тело. — К-корабль, — выдохнула я, не веря своим глазам.

Воробей отозвался лишь секунд через пять.

— Земля.

Сердце взяло учащенный ритм, выводя организм из состояния анабиоза.

— Корабль, Джек!

— Земля!

Мы синхронно вскочили. Адреналин вскипятил кровь, тело мобилизовало запасы жизнеспособности. Шлюпка качнулась, едва не черпнув воды. Как сговорившись, мы обернулись. И правда, земля! Причудливая горка над водой, да ещё так близко! Ладони сплелись, пальцы прошлись по обожженной коже — всё, чтобы не накинуться на Джекки с благодарными объятьями.

— Я ведь… ведь думала всё… смерть и косточки на дно… — пролепетала я едва слышно. Слезы защипали глаза — каких-то пару миль до спасительной суши!

— Дорогуша, — позвал Воробей.

— Да? — отозвалась я нараспев; взгляд как приклеился к очертаниям земли. В голове уже расцветали картинки: кубки, полные свежей прохладной воды, столы, ломящиеся от фруктов, и огромное-преогромное озеро с водопадом, чтобы аж спина стонала от мощи потока, что смоет всю запекшуюся грязь.

— Бери весло! — прилетело в приказном порядке.

Я обернулась к капитану.

— А?

— Дорогуша, я сказал, бери весло. Живее! — Джек был собран, натянут, словно струна. Напряженный взгляд прищуренных глаз неотрывно следил за растущим в размерах силуэтом парусника. Я беспрекословно повиновалась, но действовала рассеянно, сомневаясь в адекватности пиратских приказов. Кэп обернулся, его брови удивленно подпрыгнули, укрывшись под банданой: прошло секунд пятнадцать, не меньше, а я замерла, как гипсовая статуя, в обнимку с веслом. До меня никак не доходила причина беспокойства. Корабль? Ну и что с того. Может, к лучшему, подберут нас. Словно бы разглядев в моих глазах столь оторванные от реальности мысли, Джек отрывисто пояснил: — За нами погоня. Бриггс.

Больше слов не нужно было. Я рухнула на банку, так что аж в глазах свет моргнул. Весло нырнуло в волны. Казалось бы, откуда взяться силам для гребли? Но у страха был заготовлен ответ. Кэп бегло оглядел борта шлюпки, плюхнулся на дно и в несколько ударов выбил верхнюю доску. С двумя гребцами дело сдвинулось с мертвой точки.

Воздух посвежел. Начался вечерний прилив. В сосредоточенном молчании мы молотили по воде, позабыв обо всех насущных проблемах. За спиной замаячили огни. Какой-то порт. Будут ли нам рады? Или помогут охотникам вновь изловить нас? Черт его знает, но попытка не пытка. Бриг неминуемо надвигался. Загонял, как борзая кроликов. «Врешь, не возьмешь! Врешь, не возьмешь!» — скрипела я сквозь зубы. Не столько был страшен грозящий арест и его дальнейшие последствия, как осознание, что все эти два бесконечно адски долгих дня мучений — напрасны. Я не была согласна на такое! Мышцы ныли, каменели, тело пробирала дрожь бессилия, ладони пекло от пота на свежих мозолях.

И-и раз. И-и раз. И раз. И раз. Ираз. Ираз. Ирз. Ирз. Раз. Раз. Рз…

Внезапно сквозь навалившуюся глухоту в уши проникли звуки. Целая какофония! Я инстинктивно обернулась. Гавань!

— Боже мой! Джекки! Мы сделали это! — Я обернулась к пирату со слезами счастья. Тот лишь ободряюще улыбнулся.

Радоваться было рано. Бриг отставал всего на пару сотен ярдов. На полубаке собрались любопытные, и среди них выделялась плечистая фигура капитана. Поразительное терпение. Могли бы продырявить нас, как мишени в детском тире. Но нет, ждут. Чего? Неужто «ни пуль про запас, ни пороху»? Может, не хотят портить товар? Да Джека примут и живым, и мертвым; а я никому и даром не сдалась. Скорее, ждут из принципа, хотят увидеть, на что же мы способны, а потом расправиться с нами — не спеша, целомудренно, по всем канонам, поквитаться за причиненные обиды.

И у охотников имелись все шансы для этого. Поселение, где мы надеялись отыскать убежище, как и сам порт, больше походило на макет, чем на самостоятельный оплот цивилизации. Огни поблескивали скупыми клочками, лишь где-то на подъеме светились окна относительно крупного здания, наверное, местной таверны. Со всех сторон городишко зажимали джунгли, где уже царила ночь, подступали вплотную, словно бы выдавливали человека с этого кусочка земли. Парусник вынужденно замедлил ход, охотники здесь раньше не бывали. Тут же стали готовить к спуску лодочку, и у трапа загудела толпа морских борзых. Нам оставалось ярдов пятьдесят до ближайшей пристани, когда баркас плюхнулся на воду. Четверо гребцов тут же налегли на весла. Считать количество преследователей я не стала, лишь попыталась сдержать нервный стук зубов.

И вот, наконец, шлюпка чиркнула форштевнем о доски пристани. Я едва не завалилась в воду, пока Джек карабкался наверх, ведь приходилось становиться на цыпочки, чтоб хватило длины цепей перекинуть руку. В спину прилетали яростные окрики. Рука впилась в запястье пирата, шлюпка качнулась, пошла в сторону. В последний миг нога поймала какую-то опору. Кэп помог забраться. Задыхаясь, мы рухнули на пристань, но шанса лишний раз глубоко вдохнуть просто не было. Скользя по влажным доскам, зигзагами, мы понеслись прочь. Джек Воробей припустил по единственной широкой и прямой улице, ибо скитания по темным, как мысли преследователей, проулкам могли дорого стоить. Я лишь покорно неслась следом, как кобылка с поводьями, сосредоточив всё внимание на том, куда ставлю ноги, — не хватало только загреметь носом об землю! По моим расчетам, коньки отбросить я должна была ещё где-то на сотом взмахе веслом, однако организм производил настоящий фурор своей выносливостью, откладывая многообещающее преставление на потом.

Я как раз хотела задать вопрос о цели нашего спринта, как вечерняя тьма выплюнула нас на слабо освещенную площадь. Впереди маячили двери таверны с полуобвалившейся вывеской. Я приостановилась, Джек же, наоборот, сильнее метнулся вперед, и от рывка я едва кубарем не полетела. Собирая заплетающиеся ноги, я швырнула грязную дверь в сторону. Мы бесцеремонно ввалились внутрь, шум голосов и издыхающий писк какого-то музыкального инструмента стихли, как по щелчку. На удивление, в заведении было многолюдно, будто собрались все жители этого местечка. На нас уставились многие пары заинтересованных глаз. Из-за стойки выплыл щуплый трактирщик, держащийся за глиняный кувшин.

Взгляд Джека с профессиональной скоростью пронесся по помещению.