— Тогда ведите его сюда, — приказала я.

Джек, ухватив солдатское снаряжение одной рукой, выставил локоть другой, как кокетливая барышня, и что-то с усмешкой шепнул офицеру. Тот брезгливо скривился и абы как хватанул пирата за край рукава. Кэп ступал неуклюже, кандалы не давали сделать полный шаг, отчего без того уникальная походка Воробья приобрела оттенки манер каких-нибудь гейш. Перед лестницей, что поднималась на надстройку полуюта вдоль борта, Дэвидсон остановился.

— Намерены захватить корабль? — Он уперся в меня взглядом, полным искреннего недоумения.

— Попытка не пытка, — откликнулась я и, глядя на Джека, улыбнулась: — Главное — улучить благоприятный момент.

— Посмотрим.

Я даже не успела уловить посыл этой фразы. Еще секунду после предо мной маячили коварные янтарные огоньки Джековых глаз, но перед… Дэвидсон молниеносным и мощным толчком пихнул Воробья в плечо. Тот только и успел, что издать краткий вопль, переваливаясь через невысокий фальшборт.

Цепи.

Кандалы.

Джек.

— Нет! — Последний звук не успел сорваться с губ, а я уже взлетела на планшир и без раздумий сиганула в воду.

Море встретило жесткими объятиями. От удара из груди выбило половину воздуха. В носу защербило от соли. В чистой лазурной воде я прекрасно видела, как отчаянно барахтается Джек почти рядом, в нескольких ярдах. На каждый преодоленный кэпом фут приходилось два, на которые утягивали оковы. Сердце бешено колотилось, тщась пробить черепную коробку. Я гребла так быстро, как умела. Волны оттаскивали назад, сапоги, словно гири, тянули вниз, а страх гнал вперед. Страх — что мне не хватит доли секунды, нескольких дюймов. Легкие жгло ледяным огнем. Разум балансировал на грани паники. Инстинкт самосохранения сражался с пресловутым «должна», с тем, что осталось от хаоса эмоций и чувств. Что-то тщедушное жалось к закоркам души, хныкало бессильно: «Не успеешь, не сможешь». Руки немели. Триггер на спасение собственной жизни готов был сработать в любую секунду, против моей воли. Рана на плече закровоточила, оставляя позади шлейф цвета бордо и такие ценные крупицы силы. Из последних сил я сделала рывок, глотнув воды, и схватила Джекки за запястье. От мысли, что не всё потеряно, открылось второе дыхание. Но поверхность была слишком далеко. Недостижимо. Я видела мерцающий свет, собирала остатки сил, чтобы добраться до него, но, казалось, с каждым движением не поднималась, а наоборот — тонула. Глаза стремительно заполняла тьма. Последний трезвый участок мозга равнодушно оповестил, что я уже и не барахтаюсь, а пытаюсь ухватиться пальцами за воду.

Ещё немного, и, наверное, со мной было бы кончено, но вдруг резкий рывок вытянул меня на поверхность. И ведь правда, пары дюймов не хватило. Я жадно хватанула воздух, кашляя, фыркая, скрываясь в волнах с головой и выныривая вновь. Глаза суетливо забегали. Джек плескался рядом — с огромным трудом, но главное — живой.

Не успела с глаз сойти муть, как кэп хватанул меня за руку, утягивая под воду. Раздались гулкие хлопки, что-то плюхнулось неподалеку. Я вынырнула за новой порцией воздуха. Сил практически не осталось. Джекки мельтешил руками, но периодически приходилось вытаскивать его на поверхность, уязвляя пиратское самолюбие. Едва наши головы вновь показались над водой, хлопки — теперь уже излишне громкие — повторились. Корабль ушел не так уж и далеко, даже удалось разглядеть длинное название на корме — «Бонавентура»; с палубы по нам открыли пальбу, как в тире.

«Трусливые твари!» — мысленно заорала я; вырваться крику из горла мешали бьющие в лицо волны. Пули зарывались в море в паре ярдов от нас. Но тут к борту подлетела разгневанная фигура Уильяма Смолла, и ружья поочередно убрались с огневых позиций.

— Туда, — булькнул Джек, отплевываясь; взгляд указал на отмель.

Я бросила прощальный взор на корму «Бонавентуры»; корабль удалялся, не сбавляя ход. Нам повезло, что мелководье оказалось в такой спасительной близости, и море там едва ли доставало до колена. Горло болело от соли, но я нервно посмеивалась вперемешку с фырканьем и кашлем. Страх умудриться помереть уже в который раз за последнюю неделю отступил, когда носки сапог коснулись песчаного дна, и, что главное, дышалось при этом свободно.

Джеку пришлось несладко. Мокрый и злой он упал на колени на дно отмели и протяжённое время отхаркивался от разъедающей лёгкие морской воды. Белая песчаная коса длиной в милю упиралась в густо поросший пальмами берег острова. Немного приведя дыхание в норму, кэп поплелся на сушу.

Выбравшись на пляж, мы синхронно рухнули на прогретый песок, как никогда радуясь твёрдой земле под ногами — да и под руками, и набившемуся в нос, уши и прилипшему к волосам песку. Во рту был такой запас соли, что хватит на долгую жизнь. Я перевалилась на спину — солнце слепило глаза, но приятно поглаживало лучами гусиную кожу, над головой возмущенно покрикивали чайки, ветер нашептывал прибоем поздравления с удачным спасением, кроны пальм приветливо шелестели листвой. Наконец из горла выбрался — сначала какой-то тщедушный, тестовый, но потом радостный и заливистый — смех. Я от души хохотала, пронзая счастливым взглядом бесконечно голубое небо.

— Ты всерьез думала захватить военный корабль? — Спустя много минут, наполненных жадными поглощениями свежего воздуха, кэп первым завязал разговор.

Я повернула голову, жмурясь от солнца. Джек приподнялся на локтях, мне адресовался скептически настроенный взгляд.

— Импровизировать нелегко, ты же и сам знаешь, — хрипло прозвучало в ответ. — Всё не так уж плохо. Побег удался, и врагов спровадили.

— Угу, — отозвался пират, — спровадили. Верным курсом.

Я резко села, оборачиваясь. Из-под сапога вылетел песчаный веер.

— Как это? — воскликнула я.

Воробей уселся, поочередно стянул сапоги и принялся освобождать их от воды и набившегося песка.

— А так, мисси. Какого черта ты выложила всю правду этим мундирам? — в сдержанном гневе спросил он.

— Я… я не знала… — как нашкодивший ребенок, залепетала я. — Просто услышала твои слова… А вот ты что там забыл, а? — Лучшая защита — нападение. — Ты действительно решил предать нас ради помилования?!

— Это правда, что душка-капитан хотел от тебя избавиться? — мгновенно парировал капитан Воробей с легким налетом издевки.

В глазах вспыхнул возмущенный огонь.

— Частично, — процедила я. — Ты уходишь от ответа.

Загорелое пиратское лицо приняло выражение чрезвычайной занятости. Позвякивая цепями, Джек с намеренной неспешностью, призванной довести меня до белого каления, принялся отжимать полы сюртука.

— У меня был план, — наконец обернулся кэп.

Для пущего эффекта следом прилетел красноречивый взгляд, намекающий, что «был» — исключительно до того, как в этот самый план сунула нос дилетантка. Но внутреннее «Я» уже прочно укрепилось в стенах форта «Пиратской дерзости», запаслось ядрами расчетливого сарказма и язвительности и взвело курки на ружьях мгновенного парирования любых аргументов. Оборона была готова к упрекающим в непрофессионализме капитанским атакам.

— Наверняка, гениальный. — Я театрально повела глазами.

— Прошу прощения, дорогуша, — вспыхнул Воробей, — но это вот, — укоряюще звякнули кандалы, — всё из-за тебя!

Я опешила, как по канону — беззвучно отвисла челюсть и округлились глаза до размера детских блюдец.

— В смысле?!

Капитан Воробей устало вздохнул.

— Матрос сообщил, что некую известную мне мадемуазель люди, похожие на служилых, тайно доставили на другую сторону острова. Не трудно предположить, что тебя планировали склонить к сотрудничеству и могли в этом преуспеть. Поэтому я оказался на палубе этого корабля лишь за тем, чтобы внести сумятицу в сведения, которые ты начнешь разглашать, рассказывая им правду в надежде, что твой блестящий женский ум сообразит говорить обратное, а заодно сыграть на их беспросветной убежденности в пиратской продажности и получить возможность держать в будущем врагов в поле зрения.