Где они?
Они стояли на мощенной площади, окруженной серыми строгими домами с распахнутыми окнами. Нависли сумерки — на улицах изредка показывались прохожие: мужчины в грязных рубашках и жилетках, женщины в чепчиках и старых фартуках. Шел мелкий косой дождь. Том с неподдельным любопытством озирался по сторонам, отмечая, что это место смутно напоминает ему приют, в котором он жил. Покатые острые крыши, скрипящие флюгеры, откуда-то доносилась мелодия, верно, кто-то слушал музыку.
— Где мы? — спросил Том.
— Вы сами поймете, — Слизнорт прикрыл рукой глаза, чтобы дождь не мешал ему, — смотрите вон на ту женщину.
К одному из многочисленных мрачных зданий еле переставляя ноги брела женщина. Ее жалкая фигурка, укутанная в полинявший платок, вызывала лишь сочувствие. В руках она несла корзину с пожитками. На нее искоса смотрел извозчик, прикуривая трубку.
— Кто она?
Слизнорт провожал женщину печальным взглядом вплоть до того момента, пока она не скрылась за дверью.
— Меропа Мракс.
Том пошатнулся. Его глаза, смотрящие обычно невыразительно и скрыто, широко распахнулись в немом потрясении. Глухота накрыла его с головой: скрип колес, плач младенцев, та мелодия — он не слышал ничего. Та женщина — его мать? Та женщина — предок великого человека? Было страшно даже попытаться представить, что же изорвало ее жизненный путь в клочья, что опустило ее в самый низ — до жизни в приюте для нищих.
— Она больше не живет по старому адресу? — Том попытался разглядеть Меропу сквозь мутные окна.
— Том, ее старый адрес — единственный адрес, — Слизнорт говорил очень осторожно и пугливо.
— Не понимаю…
— После того, как Меропа зашла в этот приют для обездоленных, она нигде больше не жила. Она умерла после родов.
Второй раз за день надежды Тома рухнули прахом.
— Но… мы в другом времени? — поник Том, опустив плечи, словно на них повесили тяжкую ношу.
— Верно, — подтвердил Слизнорт и, взяв его за предплечье, увел под навес.
Стук падающих капель, разбивающихся о полотно, отзывался эхом в ушах Тома еще долго. Раскрыть рот и вымолвить хоть что-то ясное было сложно. Он не сводил глаз с окон приюта, обреченно понимая, что исправить уже ничего нельзя. Это осознание разъедало его изнутри. Хотелось что-то выкрикнуть или куда-то броситься, но все, на что Том оказался способен в этот траурный миг — произвести неконтролируемый всплеск магии. Из его груди вырвались яркие красные искры и вихрем улетели в небо.
— У меня накопилось много вопросов к вам, профессор. Вы ответите на них честно? С недавних пор меня терзают подозрения и догадки касательно вас. Точнее, всего того, что начало происходить, — отдышавшись, решился сказать Том.
— Я не отвечу, я сам все расскажу. Люди часто держатся за прошлое, и наиболее частая причина этому — сожаление. Я тоже сожалею о своей ошибке. О том, что упустил важный момент. Мы с вами уже были знакомы, Том, вы тогда были постарше, а я — чуть моложе. И в отношениях с вами я совершил серьезную оплошность, которую и хотел исправить.
— Значит, вы вернулись в прошлое из-за чувства вины? Причем здесь я? — спросил Том, ощутив, как к горлу подкатывает ком.
— Я не нашел к вам правильный подход, — губы Слизнорта побелели, — недостаточно узнал вас, не обратил внимания на детали и по собственной глупости дал в ваши руки опасное знание, что погубило вас и тысячи других людей.
Погубило? Том вздрогнул.
— Погубило знание или я?
Слизнорт начал нервно теребить золотую цепочку.
— Вы оказались на многое способны, я не учел этого. Не подумал, что следовало бы вас оградить от некоторых вещей. Вы не плохой человек, вы лишь тот, кто не смог отпустить обиды. Я не хочу прививать вам чувство вины за то, чего вы в данный момент не совершили, но раз уж я поклялся говорить правду, то признаюсь, что ваши амбиции завели вас на опасную дорогу. Многие пострадали. И я вернулся, чтобы это предотвратить. Верите ли, но здесь я познакомился с вами и с замком заново. Вы другой, Том, не тот, кого я знал тогда.
— И каким же я был при нашей самой первой встрече?
— Потерянным. Тонущим в своем безумии, неизбежном, одиноком, когда никто не протягивал вам руку помощи, — Слизнорт спрятал руки в карманы и продолжал смотреть в окна приюта, — встретившись с вами во второй раз, я удивился, что вы так не похожи на того, кого я знал ранее. Я не хочу давать вам подробностей, они вам ни к чему. Вас наверняка беспокоит и зеркало, жаль, что в таких историях побочные эффекты неизбежны, но я потом все расскажу. И про Дамблдора, Том, не тревожьтесь, это лишь мое неуемное любопытство вкупе с поучительным намёком для вас.
До Тома еще не дошло полное осознание его деяний, еще не совершенных, но уже нависших над ним дамокловым мечом. Каждое слово, изреченное профессором, резало по нему ножом, хотя грубых формулировок не прозвучало, но было понятно, что в будущем Том совершил нечто ужасное, такое, что сподвигло профессора на столь отчаянный шаг. Это вводило в ступор, ведь Том считал себя совсем обычным. Даже посредственным, просто сиротой, которая хотела значить для мира чуть больше, но никогда не желала кому-либо зла, хотя…
Том уже ощущал нутром эти корни злодеяний, которые в будущем распустятся кровавыми розами.
— И если вы знали, что я могу совершить что-то плохое, то почему вы предоставили мне уроки легиллименции? Предложили планы на мир? — сложить цельную картину у него не получалось.
— Вас не поймать на мелкую наживку, — ответил Слизнорт, — я не хочу рушить ваши амбиции. Они — и дар, и проклятье, они могут лишить здравого смысла, а могут подарить миру волшебников сильнейшего и столь необходимого защитника от маглов. Я сделал все возможное, чтобы не сломить ваши стремления, привить вам понимание, что у вас могут быть приятели, которые вас оценят. Я не моралист, да и не самый хороший человек, но я всеми силами пытался помочь вам и остальным.
— Сэр, скажите, вы единственный, кто попытался вернуться в прошлое и все исправить? — Том задумался, ведь, если масштаб катастрофы и впрямь велик, то вряд ли только профессор предпринял попытку все изменить.
— Нет. Помните мужчин из бара? Когда мы аппарировали? Маховики времени запрещены и большинство из них уничтожено, это не говоря уже о единичных артефактах, способных перемещать на годы, а не часы, как остальные, но я смог достать уцелевший экземпляр. Вернуться в прошлое хотели многие, но их методы были слишком радикальными, я не мог этого допустить.
— Радикальными?
Небо темнело все больше, становясь угрожающе синим.
— Не отвечайте, я понял, — еле слышно ответил Том.
Шум дождя, заевшая мелодия, скрип колес — он не слышал их. В ушах стояло лишь свое же сердцебиение, быстрое, громкое. Все казалось зыбким и отреченным, это был самый непростой день в его жизни. Он вдруг потерял всякие ориентиры и не знал, что говорить и надо ли это делать вообще.
— Смерть младенца в колыбели или несчастный случай, произошедший с подростком, не вызовут ажиотажа, так они думают, — Слизнорт посмотрел на него с видимым сожалением во взгляде, а потом кротко улыбнулся, — я же был против. Я верю в вас, решил дать шанс. И мне кажется, что я сделал правильный выбор.
— Спасибо за это.
Еще никогда жизнь не казалась ему такой хрупкой. По спине пробежал холодок — в тот вечер Том и подумать не мог, что был на грани смерти. Он отнесся к происходящему беспечно, потом даже не вспоминая толком об этом эпизоде. Если бы Слизнорт не схватил его тогда за руку, то сейчас он бы вряд ли стоял на площади, провожая Меропу взглядом до дверей, порог которых она больше никогда не перешагнет.
— Я всегда наблюдал за вами. Старался не упускать вас из виду, и, когда услышал о том, что вы открыли тайный проход, меня парализовал сильнейший страх. Я подумал, что история повторится, но все обошлось. Книга на парселтанге попала к вам не без моей подачи и не без умысла, но я рассчитывал на другой исход, говорить о котором уже поздно. У нас наверняка еще осталось ощущение недосказанности, но давайте мы продолжим наш разговор в замке. У меня осталось не так много времени.
