Сев на край и свесив ноги вниз, Гарри задумался. К нему вернулась его вялость, прилипшая в замке, она не желала его отпускать. Скулы покраснели, грудь видимо вздымалась то вверх, то вниз, дыхание восстанавливалось медленно. Солнце быстро припекло его и размарило.
— Что будем делать? — спросил он. — Прямо спросить или подождать? Это никак не связано с пожи-…
— Подождём, но недолго, — прервал его Драко, стоя позади, — без понятия, что происходит, но нужно быть предельно осторожными. Неспроста же всё.
— Если даже ты…
Гарри спохватился и умолк. Даже если впереди ждет что-то нехорошее, то это не повод портить момент сейчас. А момент был: глядеть на мир сверху вниз удавалось редко, это ощущение простора и свободы на земле было недоступно. Он чуть подался вперёд, подставляя лицо ласкающему солнцу. Ветер щекотал его голую шею, которая раньше была прикрыта волосами.
На его плечах оказалась джинсовка. Когда Гарри обернулся, то увидел сидящего Драко, вовсе не смотрящего вниз, а с закрытыми глазами.
========== Глава 11. Настоящее лицо ==========
Чашка, с расписными нелепыми розочками, упала на пол и разбилась. Виновата птица, влетевшая клювом в окно, оставив на нём мелкую трещину. Миссис Уизли тогда удивилась, потянувшись за заколдованной метлой:
— Чего это она так низко летела? Артур, посмотри, она упала может быть.
Мистер Уизли крайне неохотно выполнил просьбу, бурча под нос о том, что упавшая птица – сущий пустяк, особенно для магов, которые суеверными быть не могли. Происходит что-то странное — проверьте в списке своих неприятелей могущественных волшебников, а не ищите знаки судьбы.
Гарри было неловко за разбитую чашку. Его не испугала птица, когда он тер чашку пенистой губкой, он просто задумался и по рассеянности опустил её не на стол, а просто уронил в воздух. Третий день подряд он приходил домой – как уже смело называл Нору – раньше обычного и стал угрюмым и нетерпеливым. Помогая возиться в саду или участвуя в проделках близнецов, он выражал во всём нервозность, резко граничившую со вспышками апатии.
На кухню вошёл Рон, с заспанным лицом и зубной щеткой во рту.
— Ты шего так рано? — спросил он, шепелявя. — Опять куда-то намылился?
— Нет, — резко ответил Гарри, принявшись тереть тарелку до скрипа. — Ты отслеживаешь мой график?
— Так получается, — Рон сел за стол и притянул к себе вазу с румяными яблоками, — что твои внезапные исчезновения очень заметны в доме, где обед накрывают на строго определённое количество людей… Гарри, хватит дурить, может ты расскажешь, что происходит?
— Ничего, абсолютно.
Гарри повернулся и опёрся на столешницу. Выглядел он раздраженным и унылым, уголки губ невольно опустились вниз и так и застыли уже несколько дней.
Рон, конечно, ему не поверил, но настаивать не стал. Он не видел в этом никакого смысла, поняв, что продолжение расспросов их дружба не выдержит.
— Заметил, что они молчат подозрительно? — Рон перевёл тему, и Гарри с облегчением и немой благодарностью выдохнул.
— Они?
— Родители. С самого приезда говорят только о ерунде, а не о том, что происходит в министерстве.
— Я уверен, это только при нас.
— Тебе всё равно на… ты больше не хочешь доказать, что ты не лгал? — Рон слегка оторопел.
— Я уже не верю, что это получится, — признался Гарри, потупив взгляд, — и вряд ли это имеет смысл. Все ведут себя как ни в чём не бывало, я не хочу мешать их идиллии. Даже если это плохо обернется, никому потом не будет дела искать виновного.
Вернулась миссис Уизли и всплеснула руками. Едва она ступила на порог, Гарри и Рон замолкли, как заговорщики.
— Ты уже проснулся? На тебя это не похоже. Рон, подожди немного: пока поешь тосты с джемом. Гарри, спасибо за помощь, дорогой. Второй завтрак?
— Спасибо, но я пойду наверх, — спешно отказался Гарри и ретировался, оставляя Рона наедине с предстоящим застольем, зная, что просто тостами тот не отделается.
В спальне Гарри принялся наскоро натягивать на себя рубашку поверх футболки и запнулся мизинцем о тумбочку. От боли он зашипел и запрыгал на одной ноге, проклиная этот день, который с раннего утра шёл наперекосяк, как в глупых гороскопах про пятницу тринадцатое.
На самом деле, всё шло не так, как нужно, уже третий день, с тех пор как Седрик не приходил на вечернюю прогулку. Они никогда не договаривались о них, но это было само собой разумеющимся, и в тот вечер Гарри пребывал в недоумении. Нужны были причины — Гарри параноидально искал их в себе и случайностях, а потом запивал их зельем и засыпал тяжёлым сном. Они поторопились с поцелуем? Да, он вышел спонтанно и никто его не ждал, но разве это плохо? Но Седрик никогда не был робким, и если бы ему не были бы нужны эти отношения, он бы не стал глупо прятаться. Может он сломал ногу? Гарри, как бы это по-идиотски не звучало, был бы даже этому рад — он бы приходил к нему в дом и не давал ему умирать со скуки. Но существование зелья-костероста ставило эту теорию под сомнение. Кости срослись бы за день или два, да и Седрик мог бы предупредить его, отправив сову с письмом.
Рон догадывался почему Гарри стал таким нервозным, возможно даже знал, что за этим стоит далеко не дружба, но тактично молчал и скрывал своё знание.
Гарри всё больше пускался в рассуждения, что вообще происходило между ним и остальными. Рон отчуждался, его терпение к его тайнам заканчивалось, Гермиона сбивала с толку своей ложью об отпуске, а к Седрику он больше испытывал болезненную привязанность, как к тому, кто обязан его понимать после совместно пережитого ужаса. Сейчас все трое были безнадёжно далеки, Гарри чувствовал себя как будто после кораблекрушения на затерянном острове. Только вместо Пятницы у него был Драко Малфой. Гарри спешил к нему как к единственной стабильной вещи в его жизни на данный момент.
— Ты недолго? Не опоздай к ужину, — напомнила миссис Уизли, завидев как Гарри берёт горсть песка для камина.
— Конечно… миссис Уизли, а что-нибудь происходит в министерстве?
Миссис Уизли поджала губы. Ей было неприятно, что Гарри завёл этот разговор, словно любая информация разрушит их домашний покой. Её глаза скользнули по комнате и, не найдя что-то для зацепки, посмотрели в окно, за которым разлилось ясное небо.
— Ничего, что стоило бы внимания, — в её голосе слышалось неодобрение. — Гарри, оставь всё нам и Дамблдору, хотя бы на каникулах. Сейчас ты в безопасности.
— Я часто это слышу, — Гарри зашёл в камин и повернулся спиной к гостиной, — и очень редко это совпадает с реальностью.
— Всё когда-нибудь наладится, чтобы у тебя не происходило, — попыталась его утешить Молли, но голос её слабо дрожал, и это мешало верить ей.
Почему-то Гарри очень торопился, хотя до назначенной встречи было ещё полно времени, но находиться в Норе было невозможно: здесь особенно ощущалось одиночество. Уизли были дружны между собой и протягивали руки к нему, а он отчуждался, отбегал подальше, как ошпаренный, боясь привыкнуть к семейному теплу. Если привыкаешь к хорошему, то лишиться его будет больно.
На Косой Аллее он ждал Драко, сидя на низком пыльном пороге бара. По ушам били хлопки дверей, в которые беспрестанно заходили посетители. В руках он держал учебник и неторопливо листал его, разглаживая смятые страницы. Солнце нещадно пекло, но Гарри упорно не хотел заходить внутрь — на улице шло движение, шла жизнь, а сидя в стороне, он ощущал себя участником, хотя косые взгляды порой донимали его. Но и к такому привыкаешь, Гарри научился мириться с неприятностями.
Как так вышло, что Драко Малфой больше не злил его своей компанией, а стал утешением? Удивильнее было еще то, что Драко не изменился, в то время как Гарри — да. Может именно из-за самого себя Гарри увидел Драко в другом свете?
Драко сложно было назвать другом. Гарри не делился с ним откровениями, они мало говорили на отвлечённые темы, держали дистанцию, но порой между ними вспышками проносились искренние слова или внезапное веселье: убегать от разозлённого торговца или обдурить уличного картежника. Драко ворчал, но больше по привычке, в такие моменты в его глазах горели задорные огоньки – он был рад. Своим нерадивым учеником он часто был недоволен, распинывая его за рассеянность, но грубости себе не позволял, ведь ему не хотелось прекращать уроки — это было ясно и не скрывалось.
