— Я думал, ты не скоро явишься, — признался Гарри, спускаясь по лестнице.
— На самом деле, я тоже так думал: занят был, — ответил Седрик, задрав голову наверх.
— Дела уже закрыты?
— Нет, просто я не хотел надолго оставлять тебя.
Непонятная дрожь пробежала по Гарри. Он застегнул на все пуговицы куртку, но теплее не стало, значит, это не от холода. Седрик шёл впереди по протоптанной тропинке, по обе стороны которой росли высокие колосья. В темноте Гарри мог хорошо разглядеть лишь его светлые волосы.
— Вы поругались с Роном? Обычно вдвоём вы не сидите молча, — Седрик взял инициативу на себя, словно почуяв, что на Гарри нашёл странный ступор, из-за которого он медленно брел позади.
— Есть немного, ерунда, — Гарри не захотел давать Седрику зацепку, чтобы он понял, что его просьба как раз является причиной конфликта.
— Но тебе ведь не скучно здесь? Есть Джордж, он неплохой парень, с ним интересно.
— Мы играем в квиддич. Не хочешь как-нибудь присоединиться? У нас как раз одного игрока не хватает.
— Можно будет.
Неторопливо болтая, они шли куда глаза глядят: обогнули маленькое озеро, расположившееся здесь неожиданно и не к месту, и вышли к широкой дороге, по которой обычно проезжали редкие машины, кареты, фургоны, словом, что и кто угодно, но только не маглы.
Мгла уже спустилась, они почти не видели друг друга. Чтобы не растеряться и не упасть, они шли рядом, почти касаясь руками. Гарри понятия не имел, что заставляет Седрика спрашивать о том, как ему на новом месте, но очевидно, он искренне переживал.
Их общение в Хогвартсе было скованным и напряженным, а вдалеке от знакомых лиц, они чувствовали себя раскрепощеннее. Не было надоедливого любопытства исподтишка, ничто им не мешало беззаботно болтать о всякой ерунде, что пришла на ум. Седрик сбросил с себя образ серьёзного старосты: позволил себе побыть немного проще, но в нём по-прежнему крылась некая таинственность, исходящая от умалчивания. Седрик редко отвечал прямо и честно, он предпочитал говорить на отвлеченные темы и не о себе.
Гарри стало интересно, всегда ли был Седрик таким или его так изменило то, что он однажды был на волоске от смерти.
— А потом нам пришлось прятаться до утра в кладовой, потому что Филч дежурил у входа в гостиную.
— И часто вы уходили из замка?
— Не очень, — Седрик ответил не сразу, — это сложно, уйти незамеченными, да и не всегда нам это нужно. Тогда был повод. Хотя я считаю, что наши проделки меркнут по сравнению с вашими. Это громко, на первом курсе увалить тролля и потом доконать Локонса. Глядя на тебя, я бы не подумал, что ты такое можешь учинить.
Дойдя до ветхого моста, они не рискнули пройтись по его почерневшим от сырости доскам, и свернули назад — сильно запаздывать было не желательно: доброта миссис Уизли была не безграничной.
— Глядя на тебя, я бы не подумал, что ты болтливый, — весело отозвался Гарри.
Седрик ничего на это не сказал.
— Эй, ты злишься? — Гарри занервничал и неосознанно повис на его руке, убранной в карман.
— Нет, просто задумался. Завис, — Седрик ободряюще похлопал по плечу и чуть наклонился. — Уже поздновато, тебе надо домой.
Прозвучал ехидный смешок.
— Ладно, всё-таки режим старосты-зануды никуда не делся.
— Ты невыносим.
Гарри рассмеялся, придумав неплохую колкость в его адрес, но вдруг земля из-под ног ушла, и он оказался висящим вниз головой. Седрик подхватил его и, закинув на плечо, побежал, не так быстро, как мог бы, всё же Гарри испугался от неожиданности и затарабанил кулаками по его спине.
— Седрик, твою мать! — закричал он. — Ты меня уронишь!
— А ты не такой уж бесстрашный? И ругаешься? Я снимаю с тебя баллы, — на Седрика нашла игривость, и быстро отступать она явно не собиралась.
— Не имеешь право, я попрошу директора снять тебя с должности! — от крика Гарри охрип и ему удалось лишь тихо добавить. — Седрик, блин, если ты упадешь в темноте – то я тоже.
Его просьбу Седрик услышал и опустил его на ноги. Они почти настигли Нору, похожую на башенку из кубиков, которую построил ребенок — так неуклюже были нагромаждены этажи.
Они часто дышали, молча уставившись друг на друга и посмеиваясь. Несмотря на слабый свет, просачивающийся сквозь окна кухни, Гарри хорошо видел как щеки Седрика покраснели, а в глазах появился блеск. Ему захотелось подойти ближе и как-то выразить, что он не прочь повторить прогулку, но почему-то мысли не хотели преображаться в слова. Отчего-то было сложно начать говорить: он боялся, что его слова мгновенно собьют с Седрика приступ беспечности и он вернётся в свою стадию сдержанности, когда к нему подойти сложно.
Седрик тоже чувствовал это и отошёл чуть подальше. Ему тоже не хотелось возвращаться в прежнее состояние.
— Ну, еще увидимся? — с надеждой спросил Гарри.
— Да, но не могу обещать когда, — ответил Седрик, — у меня много времени уйдет на… я постараюсь.
— Постарайся, мне будет тебя не хватать.
Прежде чем Седрик успел раскрыть рот, Гарри забежал за дверь и захлопнул её. От накатившего веселья и смущения от своих слов – его бросило в жар и сердце заколотило. Прижавшись спиной к двери, Гарри медленно скатился вниз, зажмурив глаза. С ним точно творилось что-то необычное, он это понял. Внутри него бурлили силы, появилась энергия, хотелось подскочить и броситься куда-то. На миг он потерял всякие точки соприкосновения с окружающей средой: он будто бы не сидел в доме, а бежал по улице, с горящим лбом и задыхаясь.
— Ты вернулся? Как раз вовремя! Я поменяла вам белье и сменила ковёр. В комнате что-то пролили и запахло горькими травами.
Миссис Уизли села за вязание и чуть опустила очки вниз, когда увидела как Гарри влетел по ступеням вверх.
Комментарий к Глава 9. Новые стороны
Мой график уплотняется, но я постараюсь писать почаще :)
Думаю, здесь отчётливо видно как я скучаю по лету
========== Глава 10. Теряя равновесие ==========
Это была очередная ночь, когда Гарри приплелся в Нору и тихо проскользнул в спальню. Миссис Уизли давно бросила попытки убедить его возвращаться пораньше и спокойно спала. Он с Седриком — ему доверяли, тем более аргумент в защиту: почему им можно забыть про нападки от Пожирателей, был железный — сам Дамблдор вручил им амулеты: чего же более?
Нужно отдать должное и Гарри. Он приходил немного позднее часу, а не к утру, ведь дорожил доверительными отношениями с миссис Уизли и подводить её не хотел. Иногда, правда, ему не очень везло, и он заставал её неспящей, сидящей в кресле с вязанием, старательно притворяющейся, что не замечает блеска в его глазах, потрёпанного вида и губ, которые будто покусали. Когда он бежал по лестнице, она лишь тихо усмехалась, качала головой и на короткий миг прекращала двигать спицами, словно вспоминая что-то из своей молодости.
В спальне Гарри заставал бодрых Рона и близнецов, играющих в карты, но не присоединялся к игре, а падал на кровать, долго пялясь в стенку. Они, кажется, о чём-то догадывались, но не высказывали это вслух, лишь ограничивались загадочными полуулыбками.
Но сегодня Рон нарушил это негласное правило. Он что-то рисовал карандашом, размашистым росчерком, лежа на животе. Мягкий жёлтый свет лампы, поставленной рядом на трехногий стул, бросал тени на стену. Когда Гарри вошёл в спальню и упал ничком на мягкую кровать, замерев в каком-то блаженстве, Рон убрал карандаш за ухо.
— Вы были далеко?
— Не очень, — промямлил Гарри и закрыл глаза.
Через распахнутое настежь окно проник прохладный ветер и нежно пошевелил страницы раскрытых книг на подоконнике. За дверью заскрипели половицы. Кто-то немного потоптался, а затем ушёл.
— И завтра вы тоже куда-нибудь пойдёте? — Рон продолжал наступление.
Каждый его вопрос звучал с упрёком, но Гарри не смел винить Рона: тот незаслуженно лишился обещанных летних развлечений. Рон находился в оскорбительном неведении, не знал и не понимал, что творится с Гарри, откуда исходит его молчаливость, и устал намекать, что его терпение не безгранично, что ему обидно стоять у обочины на жизненном пути друга.
