— Гарри, — Рон закатил глаза, — просто… давай условимся, что между нами не возникнет тайны, которая сведёт на нет нашу дружбу?
Рон о чем-то догадывался или будто бы пророчествовал, и судя по волне напряжения, отразившейся на нём, – будущее не сулило ему ничего хорошего.
— Конечно, — Гарри успокаивающе похлопал его по плечу, — кстати, теперь мы знаем, что Аноним имеет доступ в спальни Слизерина, это уже сужает круг подозреваемых.
— Представляю какая у них суматоха сейчас, — протянул Рон, потирая щеку.
Предчувствия Рона не напугали Гарри. Что по-настоящему его пугало, так это абсолютное неведение: чем занимается министерство, на что повлияла Амбридж за короткий срок и почему Дамблдор упорно проходит мимо него. Неизвестность изматывала его. И Седрик подливал масло в огонь. Гарри намеревался исправить это обстоятельство, и начал он прямо сейчас.
Оставив поникшего Рона одного, подавляя совесть, Гарри направился в кабинет директора, твердо решив, что не выйдет оттуда без сведений. Это уже походило на безответственность. Не может же директор школы никак не реагировать на случившееся? Первое время Гарри мог оправдать растерянностью, но прошел месяц — довольно большой срок для того, чтобы начать шевелиться.
В кабинете его решительность разбилась вдребезги об умение Дамблдора много разговаривать и при этом ничего не сообщать.
— Гарри, пообещай мне, что летом будешь вести себя осмотрительно, — мягко просил Дамблдор, перебирая корреспонденцию, — миссис Уизли пообещала приглядеть за тобой, но я-то знаю, что подростки бывают очень изобретательны и легко ускользают от надзора.
Гарри назвал этот день «днём обещаний». Он кивнул.
— Сэр, я пришёл к вам за тем, чтобы узнать, в министерстве всё по-прежнему?
— Они хорошо имитируют занятость. Жаль, что я не успел отговорить тебя от заявлений, подсунутых Долорес, теперь они официально имеют право прикрываться ими, что якобы работают.
Феникс, сидящий на жердочке клетки, постучал клювом по прутьям, требуя к себе внимание. Дамблдор подошёл к птице, поглаживая ее пальцем, а Гарри с ужасом вспомнил о Букле, которая не видела его с самого турнира и, наверное, очень тосковала.
— Я не подумал об этом, сэр, извините. Я пойду? — Гарри неуверенно привстал с кресла.
— Я надеюсь, что отдых пойдет тебе на пользу и за это время ты не упустишь шанс восполнить пробелы в знаниях, — Дамблдор повернулся к нему, оглядывая настороженно, боясь что-то задеть, — профессор Макгонагалл была недовольна твоими баллами, а профессор Снейп собирает причины, позволяющие ему отказаться от преподавания для Гриффиндора.
Гарри не нашёл, чем ответить и молча покинул кабинет, опротивевший ему всего за десять минут. Он пожалел о потраченном времени и заклялся ходить сюда как можно реже в следующем году. Первая половина дня едва закончилась, а настроение уже было прескверное, а ведь впереди был еще немалый список дел, и Гарри молился, чтобы удача наконец-то проявила себя хоть где-нибудь.
Стены замка начали давить. Они нагрелись от солнца и испускали легкий пар, разносящий зной. Раньше на пролетающих привидений жаловались, но в жару их неотъемлемый холод, вызывающий мурашки, спасал, и их никто не прогонял. Когда сквозь Гарри пролетел сэр Николас, он не запротестовал.
Коридоры были полупусты: студенты изредка проходили, обычно между факультетскими гостиными, чтобы вернуть одолженную другу вещь или обменяться адресами для переписки. Гарри увидел Ханну, нагруженную свертками и идущую на шатающихся, от тяжести, ногах. За ней появилась Гермиона (явно недовольная чем-то). Она не заметила его – как и все вокруг – и дёргала кончики волос.
Гермиона вызывала в Гарри тревогу, он был уверен, что у неё что-то случилось, и не мог угадать какое именно переживание она не хочет ни с кем разделить. Насколько оно должно быть личным, чтобы так тщательно его скрывать?
Подойти и спросить он и не думал, зная наперед, что Гермиона расценит это как оскорбление и обидится.
Он дошел до больничного крыла и робко приоткрыл скрипучую дверь. Длинная светлая комната была погружена в мирную тишину. Ряды кроватей были свободны, что означало, что у мадам Помфри нет забот, и скорее всего, – как Гарри и надеялся – она пользуется моментом и не сидит у себя в спальне.
Гарри оглянулся и тихой поступью прошел до кладовой, и заглянул в щёлочку двери. Свет был выключен, и он обрадовался этому, проходя внутрь. На широких деревянных полках ровным рядом стояли бутыльки с рукописными этикетками. Приятный запах трав ударил в нос. Он встал на лежащий на полу ящик и вытянулся на цыпочках, придерживаясь руками за полочки.
Перед взором маячили «бодроперцовое», «аконитовое» и, к его ликованию, «подавление сновидений», которое он узнал по длинной надписи. Гарри протянул за ним руку и убрал зелье в карман. Он опустил ногу на пол, но потом…
Одного будет мало для целого лета.
В кармане оказались еще четыре пузырька, стукающиеся при ходьбе. Подстава. Гарри начал придерживать карман рукой и, прежде чем выйти, он прислонил ухо к двери и ,только убедившись, что никого нет, вышел из кладовой, и вернулся в спальню.
Зелья он спрятал на самое дно чемодана, обернув их в толстовку, чтобы они не разбились. Его слегка трясло от волнения, что пропажу обнаружат до того как он уедет. Мерзкое чувство обмана прилипло к нему, и Гарри в каком-то оцепенении провёл руками по щекам, словно пытаясь стереть наружные признаки своего поступка. Он не любил лгунов и тех, кто из-за эгоизма нарушает границы допустимого, а теперь изнывал от того, что сам становится таким. Ему было противно от самого себя, а оправданий искать не хотелось.
В спальню вернулись Рон и Симус и обнаружили его, смотрящим в стену. Симус притворился, что его ничего не смутило, а Рон был бы не Роном, если бы не встряхнул его, крича что-то в ухо. Гарри оттолкнул его и пульнул подушку, издав сдавленный, будто бы вынужденный, смешок.
— Пошел ты, — Рон показал ему средний палец и лег на пол, положив подушку под голову.
— Меня уже послал Дамблдор, — приглушенным голосом ответил Гарри, присев рядом, чтобы Симус не расслышал их, — или он бездействует, или не хочет делиться со мной своими мыслями по этому поводу. Создается впечатление, что ему всё равно, что о нас думают в министерстве.
— А что, если, — Рон приподнялся на локтях, — он знает, что его действия тебе не понравятся? Может он боится, что ты узнаешь, что он планирует?
— Если это так…
Гарри обнял колени и положил на них подбородок. Если Рон прав – чего он не хотел бы допустить – то это не сулит ничего хорошего. Однако вера в Дамблдора, успевающего прийти на помощь в последний миг и всегда имевшего наготове парочку собственных заклинаний, была крепка.
— Это маловероятно, Рон.
Но эти мысли встряли в нём и не отпускали вплоть до последнего ужина в замке, прошедшего очень шумно. Дамблдор расщедрился на прощальную речь, призывающую хорошенько отдохнуть и продуктивно провести время. Снейп сверлил Гарри взглядом даже издалека, сидя за столом профессоров, и Гарри не знал как бы еще ему согнуться, чтобы отвертеться от этого пристального взора.
Вечером настал кавардак.
Невилл внезапно вспомнил о книжке с гербариями и перерыл всю спальню, а затем и гостиную, заглядывая во все углы, ящички и даже под ковры. Симус не мог найти парные носки и вывалил мешок с вещами на пол, и, сидя на этой горе, искал хоть одну уцелевшую пару. Рон обнаружил, что половина тетрадей куда-то запропастилась, а для сдачи СОВ они были нужны, и пошел клянчить тетради у Гермионы для переписи.
Бедлам был Гарри как раз нужен. Он незаметно вытащил зелье, подложил его под свернутое полотенце и улизнул в ванную выпить снотворное. Он сделал глоток и чуть не поперхнулся, когда ручка двери начала опускаться. Снаружи кто-то ломился – и ему пришлось броситься к щеколде, попутно тянув ручку на себя.
— Занято! — крикнул он, негодуя на внезапную чужую настойчивость.
