— Давайте сперва разберемся с первой.

Мадлен, правда, была не очень рада тому, как пресса восприняла связь Лотти с Луккой, и отвела сестру в сторону, как только та вернулась.

— Ты понимаешь, что делаешь?

— Я живу, как ты и советовала.

— Ваша связь отнимает внимание от моей свадьбы. Ни одна камера не была наведена на меня, когда мы были снаружи, никто даже не говорил со мной, все были нацелены на вас, словно это вы женитесь, а не мы с Эдуардом.

— Пригласить его сюда была твоя идея.

— Предполагалось, он будет помогать.

— Он и помогает, девичник — на его ответственности, это будет весело. Подожди и увидишь.

Мадлен продолжала хмуриться, следуя за Лотти.

— Ты ведь не влюбилась в него, правда?

Лотти положила мобильный телефон у компьютера. Лукка присылал ей страстные эсэмэски с напоминаниями, что он сделает с ней, когда они наконец останутся наедине, ее тело реагировало на каждую, словно Лукка дотрагивался до нее через экран. Девушка сбросила эсэмэску, чтобы сестра не смогла увидеть последнее послание.

— Нет, конечно нет. Но он нравится мне, с ним весело, с ним я смеюсь.

Мадлен напряглась.

— Он не любит тебя, даже если и ведет себя соответствующе, просто использует, чтобы заполнить время, прежде чем получит свое пособие.

Лотти почувствовала боль в сердце. Она знала, что мотивы Лукки не были абсолютно чистыми, как знала, что он здесь только ради денег и не позволит кому-либо или чему-либо воспрепятствовать получению того, что считал своим. Но ей неприятно было слышать напоминание об этом, особенно от сестры, которая нашла влюбленного в нее полностью и безоговорочно мужчину.

— Я знаю, что я делаю.

— Не хочу, чтобы что-то испортило мою свадьбу. — Мадлен поджала губы. — Ты практически разрушила мой двадцать первый день рождения той глупой связью с сыном дипломата. Надеюсь, ты не собираешься повторить историю.

Лотти вздрогнула, словно сестра отвесила ей пощечину. А что по поводу того, что произошло с ней? Что по поводу того, что ее эксплуатировали? Так оскорбили и унизили?

— Если ты так беспокоишься, что я все испорчу, с чего ты попросила быть организатором твоей свадьбы?

— Потому что мне жаль тебя.

Слова взорвались в комнате, как ручная граната.

Лотти сглотнула, прогоняя болезненный комок в горле. Жалость. То, что она ненавидела больше всего на свете.

— Ты согласилась на приезд Лукки Чатсфилда, чтобы он разнообразил мою жизнь?

В глазах сестры появилась твердость.

— Ты можешь иметь связь с ним, но воздержись от попадания в заголовки. Это самый важный день моей жизни, и я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, был на сцене.

Стоило Лотти зайти в бар, и Лукка понял, что она расстроена, — не по лицу, но по позе, осанке. Казалось, на душе у нее невидимый груз, который в любой момент может упасть. Лукка подвинул ей стул.

— Кажется, тебе нужна пара бокалов шампанского, чтобы расслабиться.

Она избегала встречаться с ним взглядом.

— Прости, я опоздала.

— Две минуты — это не опоздание. — Лукка ласково дотронулся до ее щеки. — Разве что когда ты одержима контролем, да?

Лотти натянуто улыбнулась и снова отвела взгляд в сторону.

— Сестра расстроена моим поведением.

Он притянул ее за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

— Почему? Ей не понравилось нижнее белье?

Лотти нахмурилась.

— Ей не нравится, что наша связь отвлекает внимание от нее.

Внутри все перевернулось. Она хочет прекратить их отношения? Даже от такой мысли Лукке было непривычно дискомфортно. Почему его это заботит? Множество женщин с радостью займут ее место в его постели. Он может заменить ее по щелчку.

— Разве ты не имеешь права на свет рампы?

Лотти выдохнула и ссутулилась.

— Я не могу угодить ей. Она хотела, чтобы я больше выходила в свет. Теперь, когда я наконец веселюсь, она хочет, чтобы я угомонилась.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы сказать, что это не ее дело?

Улыбка исчезла с лица Лотти так же быстро, как и появилась.

— Придется сперва выпить одну-две рюмки водки.

— Почему ты так боишься пойти против нее?

Она медленно провела пальцем по букве «Ч» в слове «Чатсфилд» на подставке для бокалов.

— Не знаю… Наверное, потому, что она никогда не оступалась. Не допускала промахов. — Лотти резко оттолкнула подставку и посмотрела на Лукку. — Здорово, наверное, не ошибиться ни разу в жизни.

Лукка не любил слишком сильно думать над некоторыми из своих ошибок, уж больно много их было. Они собирались за плечами и тянулись вплоть до детства. Он провел пальцем по подбородку Лотти:

— Хочешь где-нибудь уединиться?

Его пах всегда напрягался, когда она так сверкала глазами.

— Где ты хочешь?

— Я хочу показать тебе набросок. — Лукка подал ей руку и помог подняться.

Спустя короткое время девушка уже держала в руках картину, которую нарисовал с нее Лукка — даже с рамой она была не больше открытки.

— Это так красиво… — Она провела пальцами по раме. — Не думаю, что держала в руках что-то более красивое. Спасибо. — Она изогнулась посмотреть на него.

Лукка с безразличием пожал плечами.

— Считай себя счастливицей, ты первая любовница, которой я что-то дарю.

Лотти положила картину на туалетный столик.

— А что ты сделаешь с той, где я в дворцовом саду?

— Спрячу куда-нибудь, наверное.

— Думаю, ты должен показать это владельцу лучшей галереи в Лондоне или Нью-Йорке. Устроить выставку. Это станет отличным началом карьеры; портрет королевской особы — то, о чем каждый художник…

— Нет.

Она нахмурилась.

— Но почему? Зачем заниматься столь деликатной и утонченной работой, если ты стыдишься ее?

— Моя работа — мое личное дело, и пусть так и остается.

— Но почему?

— Потому что больше в моей жизни нет ничего личного.

Лотти с удивлением на него посмотрела.

— Но мне казалось, тебе нравится привлекать внимание, ты явно сам собираешь все скандалы, ты говорил, что это твой бренд.

Лукка провел рукой по волосам.

— Оставим это, cara. Я не ищу большой карьеры в искусстве.

— Чего ты действительно хочешь, Лукка?

Он отвел взгляд.

— Ты знаешь, чего я хочу — свою долю в трастовом фонде семьи.

Она поднялась со стула у туалетного столика и подошла к нему.

— У тебя были все деньги этого мира, но это не сделало тебя счастливым.

— С чего ты взяла, что я не чувствую себя счастливым?

Лотти посмотрела на его непроницаемое выражение лица.

— Счастливые люди не создают себе отрицательной репутации.

Усмешка изогнула его губы.

— Ты должна попросить степень психоаналитика. Все это чушь.

— Это защитный механизм. Ты смеешься надо всем, но внутри нет смеха. Ты ранен.

В улыбке все еще было море шарма, но он стиснул зубы.

— Послушай, милая, у нас две недели до свадьбы твоей сестры. Мир смотрит на нас, так что, если мы расстанемся, многие расстроятся, и это уменьшит сияние важного дня твоей сестры. Не упоминая даже, что я могу потерять долю трастового фонда. Но я дам тебе выбор, меня устраивают оба варианта.

Лотти надула губы. Его правда не волнует, будут ли продолжаться их отношения? Как он может так легко к этому относиться? Она произвела на него впечатление или нет? Она просто очередная любовница, о которой он вообще не заботится?

По заслугам, если она и правда разорвет связь.

Но, конечно, она этого не сделает. Не сможет.

Мадлен уже предостерегала ее от того, чтобы Лотти отвлекла внимание от нее в день свадьбы, а именно к этому приведет разрыв с Луккой. Кроме того, ей не хотелось, чтобы это кончалось.

Ее сердце сдало оборону, опасно было признавать свои чувства, это заставляло думать о вещах, о которых не стоило думать… Они с Луккой вместе не просто на несколько недель, но на всю жизнь… Женаты.

С детьми. Строят счастливую и надежную жизнь для своей семьи, которой ему так не хватало в одиноком детстве. Воздушные замки… все эти мечты. Вот в чем проблема — влюбиться в мужчину, который не верит в вечную любовь. Как много женщин думало, что они проникнут в закрытое сердце, только чтобы разбить свои в попытке? Тысячи. Миллионы.