Но что на самом деле могла сделать обожавшая Савушку Полли в случае нападения каких-нибудь злоумышленников на их дом в отсутствие Джульетты? Ясно, что она никак не могла защитить мальчика.

Смысл странного похищения сына оставался для Джульетты загадкой. Она помнила все до мельчайших подробностей: непонятное поведение похитителей, требовавших выкуп и за ним не явившихся, свое острое чувство тревоги за судьбу ребенка и ненависть к неизвестным врагам их семьи и то счастье, которое испытала она при виде возвращенного здоровым и невредимым Савушки.

Когда Савелий был в Нью-Йорке, Джульетта, естественно, не виделась со своим сэнсэем — ведь она занималась с ним втайне от мужа. Но после безрезультатного посещения Маиса повидать Учителя было просто необходимо.

Вышло так, что Полли немного прихворнула, простудившись на нью-йоркском январском ветру, и ребенка оставлять с ней не стоило, а потому Джульетта захватила его с собой к сэнсэю.

— Извините, сэнсэй, но мне не с кем было оставить сына: нянечка приболела, — чуть смущаясь, сказала Джульетта.

— Я рад видеть сына своей прилежной ученицы, — ответил Учитель и склонился над мальчиком. — Как тебя зовут, крепыш?

— Савушка, — четко выговорил мальчик почти все буквы, споткнувшись только на «ш»: у него получилось «Саву-шика».

— Ну вот, ты сам и назвал себя почти по-японски: Саву-шика — осень-но холосо. — Учитель довольно чисто уже говорил по-английски, но почему-то сейчас произнес фразу так, будто только что приехал в Америку.

И вдруг маленький Савушка с серьезным видом поправил:

— Неправильно говорить «холосо», нужно говорить «хорошо»!

Это было так трогательно, что Учитель заразительно рассмеялся, затем сложил ладони и по-восточному прислонил к груди:

— Слава богу, у меня наконец появился свой Учитель! — проговорил он и трижды склонил голову перед ребенком. — Ты согласен быть моим Учителем и учить меня английскому языку?

— А русскому? — деловито поинтересовался Савушка.

— Как, Саву-шика знает и русский? — спросил он Джульетту.

— Конечно, Учитель! Мы дома говорим только по-русски! А опыт обучения русскому у него уже есть: он постоянно учит русскому свою нянечку, — весело добавила Джульетта.

— Согласен ли ты, Саву-шика, нести двойную нагрузку и учить меня английскому и русскому языкам?

— Я попробую! — по-взрослому серьезно ответил Савушка.

Сэнсэй посмотрел на Джульетту, потом на Савушку и, сложив руки у груди, поклонился мальчику, ответив как взрослому и почитаемому человеку:

— Это большая честь для меня, Саву-шика!

Мальчонка взвизгнул от избытка чувств, устремился к сэнсэю и обхватил его шею ручонками. Может, отчасти потому, что с момента исчезновения отца он практически был лишен мужского общества. Хотя он вообще был ребенок живой, общительный и весьма смышленый, Джульетта заметила в нем в последнее время перемены. Вот и сейчас Савушка сам проявил инициативу: обнял сэнсэя, потом взял его за руку и почти не отпускал ее. Понятно, что о занятиях единоборствами в этот день и речи быть не могло.

Сэнсэй посадил мальчика на колени и стал что-то нашептывать ему на ухо, а мальчик радостно смеялся. Джульетта с изумлением наблюдала за происходящим. Через несколько минут Савушка, удобно устроившись и прижавшись головкой к правой руке сэнсэя, безмятежно заснул. Учитель поднял на Джульетту спокойный и проницательный взор:

— Вы хотите со мной поговорить, Джулия?

— Да, Учитель, очень! — с тревогой воскликнула Джульетта.

Она рассказала сэнсэю обо всем: об исчезновении Савелия в Никарагуа на острове Маис, когда он отправился туда в третий раз, и как ему спешно пришлось возвращаться с острова в свою вторую поездку в связи с полученным сообщением о похищении сына.

— И похищение это было какое-то дурацкое, странное и без какого-либо смысла! Похитители объявляют выкуп, назначают место встречи и не являются, вскоре вновь звонят, назначают новое место встречи и снова не являются за деньгами, а через некоторое время как ни в чем не бывало возвращают Савушку с няней к самому дому… Ничего не понимаю! — вырвалось у Джульетты.

Сэнсэй немного подумал и спросил:

— А не могло ли похищение ребенка иметь цель всего лишь отвлечь вашего мужа на некоторое время от новой поездки на остров? Смотрите, как все получается: ваш муж улетает на остров, похищают ребенка, похитители тянут время: деньги их явно не интересуют, и вскоре благополучно возвращают сына целым и невредимым!

Тут Джульетта и сообразила, что сэнсэй прав — кому-то было нужно, чтобы Савелий прилетел на остров позже, когда остатки лаборатории был, и уже разграблены. И Виктор обращал на этот факт внимание, но тогда они не связали его с похищением ребенка и пришли к выводу, что исчезновение Савелия и разграбление лаборатории никак между собой не связаны. Теперь же эта связь проявилась со всей очевидностью. Джульетте вспомнилось имя, которое так часто повторял в их разговоре Позин, и спросила Учителя:

— Знаете ли вы, сэнсэй, человека по фамилии Широши?

— Я слышал об этом человеке как о великом знатоке восточных единоборств. Говорили, что он был когда-то и хорошим актером нашего традиционного театра… Но сам я с ним никогда не встречался.

Эта информация не вселила в Джульетту особой надежды. Если принять версию Позина о том, что похитил Савелия все-таки этот Широши, то сделал он это вряд ли для того, чтобы посоревноваться с Бешеным в восточных единоборствах.

Глядя на сына, мирно спавшего на коленях сэнсэя, Джульетта подумала о том, что теперь сама она не может уделять должного внимания ребенку, а отца нет, и неизвестно, когда он появится. Доверять воспитание мальчика добродушной Полли в такой сложной ситуации просто нельзя. И она спросила Учителя:

— Сэнсэй, не согласитесь ли вы заняться воспитанием моего мальчика?

Вопрос этот родился прежде всего из элементарного материнского инстинкта

— чем больше времени Савушка будет находиться в обществе Учителя, тем больше времени он будет в безопасности. Она совсем не задумывалась о возможных последствиях того, что ее сына начнет воспитывать Учитель такого высочайшего класса.

Сэнсэй же, не отвечая Джульетте, увидел в этом предложении уникальную возможность для себя воспитать настоящего ученика, способного стать его преемником. Молодым людям, с которыми он начинал работать, было лет по двадцать, а то и больше, что по всем классическим канонам было безнадежно поздно для того, чтобы глубоко постичь соответствующее мировоззрение. Своих учеников в школе ФБР сэнсэй считал уже испорченными американским обществом и даже не пытался давать им азы настоящего Знания. Самого сэнсэя отдали в школу восточных единоборств в возрасте чуть-чуть старше, чем сейчас был Савушка.

У сэнсэя детей не было, и теперь он обретал возможность воспитать сына своей любимой ученицы настоящим философом, бойцом и, даст бог, самураем. Именно так, как воспитывали его самого в лучших древнейших японских аристократических традициях.

Сэнсэй с учтивой благодарностью принял предложение Джульетты.

Вторым логичным шагом Джульетты было пригласить сэнсэя пожить у них в доме. Комнат свободных достаточно.

Сэнсэй замялся. Место его жительства согласовывалось не только с генералом Джеймсом, но и еще с какими-то высокими начальниками в ФБР, поскольку, тренируя будущих агентов, он был одним из немногих, кто превосходно знал не только их лица, но и достоинства и слабости каждого. Особых ограничений на жизнь сэнсэя эти знания не накладывали, но новые знакомства его отнюдь не поощрялись. Хотя у него и не было свободного времени для общения с посторонними людьми, он был обязан о каждом своем новом знакомом докладывать подробно генералу Джеймсу в письменном виде.

В настоящее время сэнсэй жил в доме, где в подъездах круглосуточно дежурили угрюмые консьержи — отставные сотрудники ФБР.

Джульетта легко сообразила, что замешательство сэнсэя вызвано тем, что сам он не волен выбирать место жительства.