– А еще у нас есть Мертвячий Путь, – радостно похвастался Брэкки.

– Угу, не сомневаюсь, – отрезал Кир, давая понять, что уже потерял всякий интерес к этой теме.

Они остановились.

– Сейчас разделимся, но далеко не расходимся, – проговорил Брэкки, обращаясь к Рюмси. – Старайся найти что-то ценное, но не бери ничего большого и… не лезь в щели.

– Почему большое нельзя? Я смогу донести, не смотри, что я девочка.

– Потому что отберут, – отозвался Кир, – или похуже, – он провел пальцем по шее. – Понимаешь? Старайся найти хоть что-то стоящее, но то, что легко спрятать.

Не успели ребята разойтись, как к ним подошел тощий человек и демонстративно показал заточенную кость, напоминавшую огромный зуб хищного чудовища. Взгляда хватило, чтоб понять, насколько она острая.

– Быстро. Все, что есть. Усекли? – прошипел незнакомец и нервно огляделся.

Его седые волосы развевались на ветру, и казалось, голова дымится от злобы. Но голос грабителя оставался холоден.

– Конечно. Конечно, – поспешно проговорил Кир. – Отдадим все, что имеем.

Брэкки молчал, будто лишившись дара речи.

Вдруг из-за развалин, так же неожиданно, появился гигант. Его единственный глаз – величиной с яблоко – находился посреди лба. Дигген.

На выбритой до блеска и покрытой шрамами голове красовался высокий пучок волос. Из носа и маленьких ушей торчали костяные серьги. На первый взгляд дигген казался громадным истуканом, вытесанным из камня неумелым мастером. Либо умелым – но куда-то спешившим. Рюмси впервые видела диггена так близко и, приглядевшись, удивилась, не найдя в его нечеловечности ничего отталкивающего. Наоборот, глаз гиганта завораживал. Казалось, внутри него умирает маленькое солнце.

Грабитель резко спрятал нож и собрался удалиться, но дигген, с невероятной для своей комплекции ловкостью, преградил ему путь.

Мужчина еле доставал одноглазому до груди. Дигген представлял собой жилистое существо, похожее на человека, с устрашающей и невероятно развитой мускулатурой.

– Я послухал и позырил – и понял… Ты девучку и мужчинок охрабить хошешь, – прогремел одноглазый. Голос звучал, как из бочки.

В глазах грабителя блеснул вызов, но быстро угас.

– Я тебя не понимаю. Что тебе надо?! Приползли к нам, так хоть язык выучите.

Одноглазый нахмурился. Казалось, все эмоции на его морде умножились многократно.

– Я ничаво не хочу. Я служу Корочу. А Короч хочет порядок.

От этого имени Рюмси неосознанно скривилась. Короч – человек, виновный в смерти старосты.

– Буду спрашшиват. Ты – отвечат. – Громила уставился на мужчину своим глазом. Под кожей диггена перекатывались сильные мускулы.

– Хорошо, – рявкнул грабитель, с его губ полетели брызги слюны. – Надеюсь, пойму твой лепет. Находишься среди людей – говори по-людски.

Хотя он старался вести себя нагло и смело, Рюмси почувствовала страх в его голосе: казалось, он боялся того, что должно произойти.

При всей напряженности ситуации Рюмси с интересом изучала диггена. Он носил хоть и грубо сшитые, но явно практичные штаны, из прекрасно выделанных шкур. На поясе висело несколько дорожных сумок, три кривых рога, разных по размеру, и странный топор, сделанный из челюсти какого-то животного. Бугрящийся мышцами торс ничего не прикрывало, если не считать густой растительности. На предплечьях одноглазого гиганта виднелись замысловатые наколотые рисунки: лицо с тремя глазами на правой; странный рисунок на левой – двуглазый ребенок, который держал отрубленную голову диггена.

– Повумесяцы снимал с мертвых людов? – прогремел гигант, глядя ему в глаза.

– Да, – ответил тот и поспешно добавил: – Но потом хоронил.

– Убивал людов?

Мужчина устремил взгляд в небо.

– Ну, убивал.

– Убивал, шоб засчитыться или охрабить?

Грабитель долго молчал, глядя на диггена. Его глаза стали мокрыми, рот начал дрожать. Он тяжело сцеживал каждую букву, будто молоко у старой козы. Безрезультатно. Пытаться лгать днем – глупая затея.

Мужчина схватился за живот, словно от боли. И вдруг резко выпрямился, замахнувшись на одноглазого – лезвие ножа мелькнуло возле шеи гиганта.

Но одноглазый увернулся. При этом умудрился схватить злоумышленника за руку. Послышался треск, и нож выпал из руки. Грабитель испустил не то стон, не то рыдание. А затем его рот исказился в беззвучном крике.

Дигген слегка склонил голову набок, будто удивляясь полной беспомощности своего соперника, и свободной рукой потянулся к его испуганному лицу.

Рюмси резко отвернулась, понимая, что сейчас произойдет. Тем не менее услышала мерзкий влажный звук. Открыв глаза, она увидела, как побелело лицо Брэкки. На грабителя она старалась не смотреть. Его тело все еще дергалась в луже крови, которая растекалась во все стороны, а голова превратилась в месиво.

Диггена уже не было рядом.

– Он… убил его… – прошептала Рюмси.

Кир кивнул, ничего не ответив.

Брэкки стоял весь бледный и опирался рукой о стену, боясь потерять равновесие.

– П-почему он нам не задавал вопросов? – спросила Рюмси первое, что пришло в голову.

– Они не трогают детей, – ответил Кир и добавил: – Пока не трогают.

Брэкки подошел к Рюмси. Сейчас он выглядел даже бледнее Кира.

– Не рассказывай маме о случившемся, – испуганным шепотом произнес он.

Рюмси кивнула: хорошо.

– И вообще, не нужно говорить, как тут… опасно, – добавил Брэкки.

Рюмси опять кивнула. Она не стала говорить, что его мать, скорее всего, сама прекрасно понимает, как тут.

– Не хочешь все послать к черту и завязать с этим? – спросил Кир у Брэкки.

Брэкки хмыкнул, легко пнул камень.

– Как будто лучше с отцом трупы закапывать.

– Здесь мертвецов не меньше. Вон сами мало не присоединились к ним. Как и вчера, как и позавчера…

– Так я ж о чем, – Брэкки нагнулся посмотреть, что под доской. – Тут хотя бы поинтереснее, не знаешь, когда можно найти что-то стоящее. По-своему приключение. – Подняв какую-то облезлую шкуру, мальчик скривился и выбросил находку.

Только Брэкки еще хотел что-то искать. У Рюмси после случившегося охоты поубавилось, и у Кира, как она поняла, тоже. Толстяк даже не смотрел себе под ноги, из-за чего пропустил небольшое зеркальце. Нога наступила – стекло треснуло.

– Ой-йо, что ж ты делаешь?! – проорал Брэкки.

– Не думаю, что много бы за него получил, – без особого расстройства выдавил Кир.

– Ну и что? Кинули бы в брехливую сумку. Не смотри в него, дурак ты несчастный, – Брэкки накрыл зеркальце тканью, которую снял с лица. – Это ж сколько беды ты на себя накликал! Осторожней надо быть.

– Ничего я не накликал, – огрызнулся Кир. – Потому что не верю во всякую ерунду.

Брэкки сплюнул в сторону зеркала, зачем-то вытер свой плевок и оторвался вперед.

– Кир, а ты почему здесь? Не похоже, что ты нуждаешься в еде, – поинтересовалась Рюмси.

– Ты права, хотя еда у меня не бесконечная, – он почему-то выделил последнее слово.

– А что же тебе нужно?

– Иногда мы выбираем не из того, что хотим получить, а из того, что боимся потерять.

Подбежал Брэкки.

– Вы ищете, или как? Вон что я нашел!

Он приоткрыл мешок. Внутри красовался серебряный подсвечник удивительно красивой работы.

Рюмси отбросила сомнения и тоже принялась искать. И почти сразу нашла. Диггена!

Он сидел, опираясь о стену. Его широкая грудь тяжело поднималась и опускалась. Казалось, вздохи, вырывающиеся из его рта, разносились по всей деревне. Взгляд Рюмси остановился на потеках запекшейся крови, покрывавших могучее тело гиганта. На мгновение она решила, что это предсмертные конвульсии и судороги. Дигген прикрывал рукой шею, между пальцами сочилась кровь. Гигант был весь мокрый от пота.

– Эй, ты чего? – опешил Брэкки.

Рюмси присела и, протянув бурдюк, смочила бедолаге губы. Это был другой дигген. И дело даже не в том, что голова у него была полностью лысой, а серьга висела лишь в носу. Зато соски пробиты кольцами. Рюмси поймала себя на том, что диггены разные, как и люди, а вовсе не одинаковые одноглазые монстры. И, как люди, они тоже чувствуют боль, а из ран у них сочится такая же кровь. А на широком и уставшем лице виден страх.