Ёрина слушали, затаив дыхание. Он же махал руками и повышал голос в соответствии с всё возрастающим накалом своей речи.

   - Хворон Седовласый покинул Совет вопреки обычаям. Покинул в гневе! Даже мне было страшно смотреть на него в этот миг.

   - Хворон хоть что-то сказал о происходящем там? - прервал голословную болтовню Хэмфаст.

   - Он столько всего наговорил! - обнадёжил приятель. - Жуткий скандал! А дело вот в чём...

   Если Ёрин не добавил от себя подробностей для пущего впечатления, то Хворон действительно пребывал в гневе.

   Правитель и его противники, до того лишь обменивающиеся едкими высказываниями, всё же схлестнулись лоб в лоб. И тех, кого собрал возле себя Хворон, ставший негласным лидером оппозиции (высокоучёные слова, как и многое иное, перекочёвывали извне в язык гномов), набралось не меньше, чем сторонников Барахира. На этот раз кто-то из них должен был быть повержен. Хэмфаст уже догадывался кто.

   Ёрин между тем взялся пересказывать Хворона, произнёсшего ярую обличительную речь перед заполнившей городскую площадь разгорячённой толпою.

   Только силами единого всеобщего протеста можно сбросить с себя ярмо преступных деяний того, кто, не иначе как по попущению Отца Гор, взошёл на престол Норгорда, являясь при этом марионеткой в руках наших извечных врагов, и чьи помыслы направлены исключительно на ослабление народа гномов, в угоду тем самым кукловодам...

   Возбуждённые крики взвились к высоким сводам зала Душа Гор, не успели ещё захлопнуться его тяжёлые двери. Хворон Седовласый, заручившись поддержкой ряда влиятельных старейшин, сразу и во всеуслышание заявил о необходимости дать троллям жёсткий отпор. Выражая мнение значимой части присутствующих, он потребовал переброски звеньев хирда на север для начала карательного похода.

   - Наши воины в считанные дни очистят горы от захватчиков. Очистят и погонят их дальше - прямо до их мерзких болот! - говорил с дребезжащей старческой хрипотой в голосе Седовласый. С того момента, как они вошли в зал, он ещё не присаживался в отведённое ему кресло на почётном возвышении. - Следует выжечь подчистую и сами болота! Чтобы тварям впредь неповадно было соваться к нам. Чтобы и другим тоже неповадно было! - Оратор вызывающе оглядел ярусы заполненных кресел. - Месть за убитых и безжалостность к врагам - так завещали нам великие предки!

   Одобрительный гомон заметался меж голых, без каких-либо украшений и драпировок скальных стен.

   Внутреннее убранство зала советов или, как его ещё называли, зала Душа Гор, разительно отличалось от показной роскоши Золотых Чертогов - "внешнего" лица Норгорда. Здесь не принимались пусть редкие, но посольства, и не устраивались пышные празднества. Здесь созидались законы и обсуждались планы на будущее, касающиеся всего народа. В зале не имелось ничего лишнего, способного отвлечь облачённых властью мужей от их нелёгкого труда - никаких яств и закусок, лишь бочка с водой у входа, промочить пересохшее от речей горло. Никакого намёка на утончённость в обстановке, ни броской лепнины, ни самоцветов, только холодный серый камень - основа и суть мира гномов. Единственной ценностью здесь оставалась корона горного правителя, вылитая из цельного мифрила и украшенная кобольдинами редчайшей чистоты.

   Центр зала занимало круглое возвышение с дюжиной кресел для наиболее уважаемых старейшин. С трёх сторон от него амфитеатром поднимались места остальных, допущенных на Совет. Четвёртая сторона представляла собой гладкую поверхность с выбитым на ней от пола до потолка гербом Норгорда. Под гербом помещался трон правителя, также сделанный из одного лишь камня, покрытого искусной резьбой, но даже сиденье его не смягчала лёгкая подушка.

   С трона правитель мог обозреть весь зал, а всем присутствующим был виден он сам.

   Воззвания Хранителя Памяти Барахир выслушал, с показным равнодушием оправляя складки на своём одеянии. Подобные призывы им ожидались и ответ его был подготовлен ещё загодя.

   - Всем мы согласны с тем, что с нападками троллей должно быть покончено в кратчайшие сроки, - изрёк правитель. - Для этого на север отправятся боевые крылья из Загона Сухой Реки и десяток звеньев хирда посредством дирижаблей. Этого хватит вполне. Карательные походы за пределы гор не осуществлялись уже многие десятилетия - такой необходимости нет и теперь. Предки завещали нам трудиться на благо Норгорда. Ни о какой безжалостности к кому бы то ни было они не говорили.

   - Кому, как не Хранителю Памяти Предков знать их заветы?! - возмутился Хворон, вскинув голову. Его ниспадающая до пояса густой шёлковой волною борода качнулась в такт движению. Только Хранители в Норгорде носили бороды как дань памяти отцам-прародителям, и своей Хворон гордился по праву. Он и Барахир говорили сейчас за всех присутствующих.

   - Я сказал своё решение! - возвысил голос правитель. Он восседал на троне, массивный и с годами погрузневший, словно сам высеченный из куска гранита. - Здесь, полагаю, все обсуждения закончены.

   - Я же так не полагаю. - Хворон напротив выглядел ссохшимся и сутулым как старая клюка. Барахир смерил его предостерегающим взглядом, от которого многие предпочли бы провалиться сквозь землю. Седовласый того будто и не заметил. - Ни для кого не секрет, что агрессия троллей - очередной удар со стороны Шоалона, призванный внести разлад в наше общество. Они настолько уверились в своей вседозволенности, что присылают переговорщиков на следующий же день после нападения! Сколь мы уже безропотно снесли подобных уколов, вопрошаю я Совет? Если и теперь не покажем свою силу, достойны ли мы будем, чтобы с нами хоть кто-то считался как с равными, а не как с жалким отребьем?

   Новый шквал одобрения прокатился по залу.

   - Я понимаю тревогу некоторых из старейшин за честь нашего народа, - дождавшись тишины, произнёс с расстановкой Барахир. - Отвечаю им, как правитель этого народа, - нападки безмозглых тварей никак не способны пошатнуть честь Норгорда. Тролли будут истреблены огнём и топором, после чего работы на северных выработках возобновятся. Портить же отношения с нашим торговым союзником из-за чьего-то взыгравшего воинственного духа явилось бы крайне неразумным ходом. Даже ты, Хворон - поборник традиций, не можешь оспаривать этого. Кто ещё желает высказаться?

   Подразумевавшийся ответ был очевиден. Твердокаменность речи правителя заставила Хворон растеряться. Хранитель замер у своего кресла, не находя подобающих возражений. Но в зале имелось, кому кроме него взять слово.