Некоторые утверждали, что Загон Сухой Реки похож на гигантские пчелиные соты, высеченные прямо в скале. Только вместо капли мёда в каждой ячейке заключалась свирепая (если не знать к ней подхода) чешуйчатая тварь. Хэмфаст находил такое сравнение весьма точным. Действительно, их Загон состоял из сотен небольших клетей, расположенных в строгом порядке и связанных ходами коридоров. Коридоры выстраивались в ярусы, протянувшиеся в глубине отвесных склонов ущелья, по дну которого некогда текла горная река. В своё время гномы отвели реку в новое русло, а прежнее заложили и приспособили для содержания ящеров.

   Хэмфаст шагал полутёмным туннелем. Из бокового прохода, который он только что миновал, донеслись отзвуки ударов металла о металл. Там, похоже, работали всю ночь напролёт. Светильники на стенах по мере приближения к поверхности почти все исчезли. Здесь использовалось наружное освещение, приходящее через прорубленные в своде световоды. Правда, сейчас те едва светились блеклой предутренней зарёй. Когда-то большие световоды с системами зеркал думали устроить и в главных пещерах, но прежние их правители, не желая ослаблять защищённость Каменного города "сквозными дырами", так и не решились на данное введение.

   Как и следовало ожидать, Загон уже пробудился. О чём и говорил шквал воплей, слышимый ещё на подходе к нему.

   Поддавшись нетерпению, гном сорвался на бег.

   Кроме его непосредственных обитателей, в Загоне имелось ещё одно чудо. По крайней мере, Хэмфаст воспринимал его именно так. И не уставал ему удивляться.

   Это чудо называлось небом.

   Когда туннель заканчивался, выводя из каменной тесноты на кажущийся вовсе безграничным простор и глаза слепило солнце, зависшее в прозрачно-голубой вышине, он каждый раз застывал на месте, чуть растерянный, чуть оглушённый, с гулко бьющимся сердцем. Хэмфаста завораживало это пустое, ничем не ограниченное пространство, столь отличное от родных пещер.

   Небо страшило, но и тянуло к себе.

   Поначалу он стоял с запрокинутой головой до тех пор, пока не начинало сводить шею. Разглядывал неспешно ползущие над миром громадины облаков и кажущиеся непривычными горы, если смотреть на них снаружи, - изломанные бурые хребты со слепящими шапками снега, а под ними обласканные лучами солнца укромные изумрудные долины. Плавно скользили в вышине птицы, и временами над горами проплывали торговые дирижабли его народа: медлительные, в сравнении с теми же птахами, величавые - воздушные корабли с раздутыми парусами. В дальней части Загона, словно башня, сложенная из огромных балок-костей, на уступе скалы вздымалась Вышка. С неё взлетали всадники, несущие дозор, и туда же приземлялись вестовые курьеры. Внизу в особо охраняемых пещерах был устроен боевой арсенал их Загона.

   Когда-нибудь с Вышки взлетит и он сам.

   И птицы и дирижабли - но особенно птицы! - представлялись такими свободными в своём полёте, что слёзы наворачивались на глазах. Хэмфаст вызнал всё, что сумел, об этих чудесных созданиях; то были сущие крохи. Но уже вечером он разделит с ними их голубое море. Он взлетит на Кроуре к самому солнцу и коснётся клубящегося бока тучи. Он станет лучшим всадником своего народа. Народа, которому Творец определил низменное обитание во тьме пещер и который единственный, вопреки всем устоям, покорил небеса.

   Глаза постепенно привыкали к свету. Под ревущее приветствие двух сотен глоток и упругие хлопки крыльев Хэмфаст сбежал по каменной лестнице от выхода из туннеля ко дну ущелья. В нос ударила волна кислого запаха, свидетельствующая о тесном проживании в одном месте множества диких животных. Гном улыбался, сам о том не подозревая.

   Справа и слева над ним возносились вертикальные склоны с рядами клетей. Входы в них отгораживались железными решётками с механизмами, позволявшими открывать и закрывать их снаружи. За решётками метались чешуйчатые силуэты. Эхо ущелья умножало вопли ящеров, сливая их в одну сводящую с ума песнь. И лишь немногие могли понять всю заключённую в ней прелесть.

   Ложе реки было выровнено, образуя широкую площадку, идущую чуть под уклоном, как когда-то тёк водный поток. Здесь будущие всадники учились объезжать ящеров в приземных тренировках. Сами горгульи при этом удерживались цепями, так что выше полудюжины метров ни одна из них с испуганно восседающим на её спине учеником взлететь не могла. Площадку на всякий случай ещё застилали мешками с соломой. Отсюда же из глубины ущелья они наблюдали за полётами ящеров, выпускаемых поразмять крылья, но всегда возвращавшихся к своим кормушкам.

   На этот день занятий в школе не планировалось. Учебный год остался позади, лишь выпускникам ещё предстояло сдать экзамен. Но младшие всё равно придут в Загон, чтобы заботиться о его обитателях и чтобы поддержать товарищей.

   Поглощённый мечтаниями, Хэмфаст пересёк учебную площадку, направляясь к первому слева проходу в склоне ущелья. Полукруглая арка и он вновь оказался в сумраке; стёртые ступени в толще скалы убегали круто вверх - предстоял небольшой подъём. Вопли ящеров звучали беспрерывно. Где-то среди них затесался и зов его Кроура.

   Поднявшись на третий ярус, Хэмфаст завернул в подсобку, где хранились пустые корзины, мётлы и прочий хлам. Обратно он вышел, держа под мышкой деревянный ящик, из которого доносилось тихое царапанье. Теперь гном улыбался ещё шире.

   Изгибающийся на сотни метров пологой дугою коридор, в правой стене которого располагались следующие друг за другом решётки, он прошёл меньше чем на четверть. Дальше следовали давно пустующие клети. И на протяжении всего пути из-за толстых прутьев за ним следили хищно прищуренные взгляды. Одна или две головы каждого ящера поворачивались вослед. Разевались вытянутые, усеянные мелкими зубами пасти, из них высовывались раздвоенные языки. Гибкие хвосты подёргивались в ожидании кормёжки. Резкие вопли резали слух, а густой дух, делавшийся здесь особенно явственным, заставлял непроизвольно морщиться.

   Под голодные стенания Хэмфаст добрался до нужной клети.

   Его тёмно-серый Кроур был сегодня на удивление смирен. Лежал у стены на соломенной подстилке, поджав крылья к бокам, и даже не пожелал подняться, как все остальные, лишь повернул морду с трепещущими ноздрями. Горгулья учуяла принесённый ей гостинец, но и это не вызвало бурных восторгов.

   - Эй, приятель, ты что такой вялый?

   Отложив ящик в сторону, Хэмфаст протянул руку меж прутьев. Он не любил использовать свисток, когда можно было обойтись без него. Кроур всё же встал, вперевалку приблизился к решётке, позволив ладони гнома погладить мягкую чешую у себя под подбородком и меж бугорков-рожек на лбу. Раскосые изумрудные глаза затянуло прозрачное третье веко. Затянуло и сразу убралось. Горгулья печально посмотрела в лицо хозяина, хотя, вернее будет сказать, - друга.