– Прекрати! Вредная ты, язык как бритва! И вообще, закрыли тему – это мое дело!

– Ну уж нет, – повысила голос подруга, – это наше общее дело, раз ты меня с совещания вызвала! Значит, сама не справляешься! Короче, расслабься, дай закончу мысль – не сбивай! Короче, я не хочу там наезжать на мистера Снегирева лично, я его в глаза не видела. Пусть живет – не в нем дело! Но этот весь уклад очень мне знаком – просто ты с ним не столкнулась, уехала рано, а сейчас и память, и глаза пелена закрыла. Эта культура – bottomless pot[79], в ней нет никакого решения – никогда, понимаешь? Там всегда хотят того, чего нет! Ты ему недоступна – вот и муза возвышенная, а если, не дай бог, женой бы стала, то тоже бы остыл быстро!

– Да какой женой? Ты белены объелась? Об этом речи нет! – возмутилась Профессор Л. Но подруга не отреагировала:

– Они живут эмоциями – это так, с маятником или без… Как будто слепыми по жизни идут и только ищут, что их взбудоражит, – и чем труднее добыть, тем больше хочется! А что добывают-то? Только подтверждение того, что очередной человек при близком рассмотрении не соответствует их больному воображению, и, наступив на те же грабли, снова move on[80]. Снова looking for a new love[81], ты понимаешь? They are looking for excitement juice for themselves – that is all![82] Ну как ты думаешь, зачем ты ему нужна?

– Не знаю, – призналась Профессор Л.

– А я знаю! Чтобы его самооценку подпитать и увеличивать! Вон там за океаном sexy[83] тетка-профессор тащится от моего восклицательного знака – какой я охуенный, lalala[84]! – Подружки хихикнули. – Хоть какой-то break[85] от жены и любовницы: одна уже достала как кость в горле, а другая только деньги сосет!

– Fuck you, darling[86], – вставила Профессор Л.

– А тут, они говорят, у нас в Штатах, скучно: народ радуется погоде, разговоры ни о чем, чуваки чужих теток не лапают – им свои нравятся, других вариантов нет! Too expensive![87] Ну хоть и без маятника, зато нету этих озверевших miserable and deeply disturbed[88] жен, которые своих мужей ненавидят, но держатся за них, как только могут, всегда живут в этой хуйне, так как other options suck even more![89] Осторожно, всем перекреститься – single woman![90] А здесь вон у моей дочки бабушка одноклассницы в белом платье замуж вышла в семьдесят два года – no problem![91] На свалку не вынесли еще! Этой бабуле в Америке не скучно! И семья, как нас учили в школе, ячейка общества, но в прямом смысле, а не как там – сплошной пиздец: врут все и всем – без пол-литра не разберешься! Или даже с литром! Да, совкам или, простите, россиянам у нас тут не в кайф. Скучно им, страстей не хватает!

Обе выговорились и передохнули.

– Не обижайся, родная, – сказала Профессор Л., – ты-то сама это прошла в последнем браке, разве нет?

– Ясен пень, поэтому и знаю, о чем говорю…

– Можно последний довод тогда?

– Ну давай.

– Но во всем же бывают исключения… Чего же тогда Максим такой трогательный, спокойный, ни на чем не настаивает, а наоборот! Как ты это объяснишь, если следовать твоей теории?

– Легко! – ответила подруга. – Помнишь выражение из детства? Он не тигр, который тут же бросается на свою добычу, а скорее крокодил, который годами ее поджидает!

– Сама ты крокодил! – сказала Профессор Л., и обе громко рассмеялись. – Радость моя, прости, что с совещания вытащила. Мне даже стыдно… Ты же знаешь, что я обычно не такая, как сейчас, как будто это просто не я! Какое-то помутнение рассудка. Когда от него нет известий, вроде возвращаюсь в свою стандартную жизнь, а потом он вдруг объявляется и снова теребит. Я просто жду, когда это само закончится, и все! Ну чего меня так тянет к нему – как будто в водопад засасывает, порой просто страшно, как будто не развернуть уже… Why? Why? Why?[92]

– Да не к нему тебя тянет, а в детство, в Совок, в эту заброшенную часть жизни, которую ты с таким усилием отрицаешь – неужели непонятно? Я думаю, что он – это просто excuse[93].

– Honey, you make no sense…[94] Ну зачем мне в Совок – что я там забыла?

– Да ты просто признать не хочешь, что скучаешь по Москве, по прошлому, по всей этой Russian[95] хрени со всеми ее contradictions [96]. Легче мозги забить этим Снегиревым, чем фейсать acknowledgement and acceptance![97]

– Да зачем тянет-то? Где логика?

– Ой, ты совсем запуталась, птичка моя СНЕГИРИМ, кто бы мог подумать, профессор ты моя хорошая! Короче, мы оттуда, и все! А эта культура – бункер, в нее нельзя войти чужому, но и выйти из нее нельзя тем, кто там native [98]. Помнишь рыжую училку, которая нам рассказывала про броуновское движение! Так вот ты сейчас пытаешься с этим разобраться, а навигацию все равно не отключишь – продолжает любыми путями обратно выводить. Если ты оттуда – все на этом, не избежать… Обратно все равно приведет или затянет – no other way![99] Еще можно так объяснить: за вами придут – если не КГБ, то волонтер Снегирев. – Подруга расхохоталась. – Подумай об этом, меня тут, кстати, ждут, должна идти, подумаешь, promise?[100]

– Promise [101], – растерянно ответила Профессор Л.

– Кстати, насчет этого бункера… Вспомни, как мы ездили в пионерский лагерь на Клязьму… И как там круто было! А чего там крутого? Страшилки в темноте рассказывали и боялись в туалет на улице ночью выходить? В каком это было классе – в пятом? Same point![102] OK, I love you – you are my number one![103] Вечером мне теперь надо за school supplies [104], но потом объявлюсь! До связи, sweetheart![105]

– Love you too![106] До связи, золото! – попрощалась Профессор Л. Она вздохнула и быстро стерла все фото Максима из своей папки «Favorites» [107]. Затем убрала телефон в ящик стола и открыла дверь для студентов.

Тамара работала младшим научным сотрудником в академическом Институте исследований Африки и писала диссертацию по экономике Нигерии. Как ее туда занесло – вопрос, конечно, сложный… Дело в том, что в начале 1970-х практически все выпускницы МГИМО (а их было совсем немного) выходили замуж за однокурсников и уезжали с ними за границу по дипломатической линии, во Внешторг или ТАСС. А Тамара вышла за товарища с пятым пунктом, то есть еврея, так что многие карьерные возможности оказались для нее закрыты.