— Взятие Переправы? — вопрос Тарлина.

— Скорее всего. Пока Курхот на той стороне, вступление войск Сегота в Кордию — прямая им угроза.

— Смотря с какой целью.

- Совершенно верно.

— Дальше. По её данным, войска Сегота сосредотачиваются не только на границе с Кордией, но и Тогота.

— Не дать Тоготу помочь Арилазе?

— Как мы и предполагали. Сегот рискует отношениями с Тоготом, лишь бы заиметь Кордию.

— Но почему все же Кордия? Почему не Арилаза? Сегот предъявлял претензии столетиями как на то, так и на другое.

— Потому что слишком хорошо знает, что Арилазу Илония не оставит без помощи. Это Курхот ещё может надеяться, что всё будет, как он планирует. Но Кордия, несомненно, достанется Сеготу легче. А пощипать Тогот всегда приятно. Учайку все равно придется сотрудничать с Дюрталом и Курхотом, если в их руках будет Кордия и Арилаза. В любом случае.

— Тогот всегда может использовать торговые пути Илонии и Мадариса.

— Вот поэтому я считаю, что Курхот не ограничится простой торговлей с Илонией. Если он с Дюрталом окружит кольцом Тогот со всех сторон, Учайку придется принять их условия. Иначе они не выживут. И вернёмся к наёмникам. Ваш отец не упомянул об этом. А ведь именно он обычно выясняет этот вопрос. То, что илонийцы возвращаются домой по призыву, а с ними и доверенные наемники, это есть в послании.

— Много воинов возвращается?

— По его прикидкам, не более пятисот. Но у многих еще не закончены контракты. Вы же знаете, наши ветераны должны заключать контракты на условиях расторжения их, если придёт официальный призыв вернуться в Илонию. Последний Призыв, когда похитили Иллара, показал, что в основном условия контракта соблюдаются. Но есть вещи, которые невозможно окончить на полдороге. В прямом смысле. Если илонийцы нанимаются охранять торговый караван, то до конца пути никакие Призывы не дают права илонийцам покинуть караван. Караван доставлен, тогда общий контракт расторгается. Так уже было. Это вполне логично. Иначе кто будет доверять и нанимать наших людей при таком раскладе.

— И на скольких мы сможем рассчитывать ещё?

— Через Сегот — на двести-триста человек. Плюс с каждой партией наши ветераны приводят надежных людей. Но это слишком незначительные цифры.

— Они идут в Илонию? Но почему мы не запросили пополнение сюда?

— Всё правильно, они не идут в Илонию. В Стоксе они поворачивают на север. Пришлось сделать крюк, мы со Стенком решили не рисковать.

— Не провоцировать Сегот?

— Да, именно поэтому.

— Где и когда ты их ожидаешь?

— Первые человек сто идут с тысячным отрядом, который выслал Учайк. Остальные, по мере сбора, сюда, к Матасу в горы, к Хайдиру. Далее по мере надобности.

— Ты мог бы сообщить нам об этом раньше, — обвиняющее сказал Стенли, переваривая услышанное.

— Извини, Стенли. — Интар внимательно посмотрел на племянника. — Тарлин читал всё послание, я думал, ты знаешь.

— Мне было не до того, — с досадой махнул рукой Стенли.

— Плохо.

— Что плохо? — вскинулся Стенли. — То, что у нас не хватает людей? Я не успеваю переводить людей с одного места на другое, затыкая оголенные дыры в обороне.

— Нет, Стенли, ты не понял, — со вздохом произнес Интар. — Плохо то, что у нас слишком разрозненное руководство войском. Официально командует Дегорт. Но король Матас вносит свои пожелания, принц Илонии лезет своими советами, сейчас ты вроде как в подчинении у Вольдена, но опять же сведениями обладаешь большими, чем он. У каждого свои данные, которыми они не всегда успевают поделиться, не считают нужным, просто забывают или, как Тайлис, намеренно скрывается.

— Ты сам настоял, чтобы командовал Дегорт.

— Да, но в тоже же время забываю об этом, по привычке считая себя центром событий и отдавая приказы. То-то последние два дня Дегорт так странно на меня посматривает.

Стенли не выдержал и рассмеялся.

— Не откладывая, иди и введи его в курс дела, дядя.

Овета, не участвуя в разговоре, всегда внимательно слушала. В военные тонкости она не вдавалась, но ей было интересно, как рассуждает отец, какие именно и когда возникают вопросы у братьев. Все было почти как в столице, при дворе. Братья и сейчас никогда не забывали о ней, всегда приносили ей какой-нибудь подарок, но не ожидали её участия в разговоре, просто радуясь, что она рядом и после серьезных тем можно над ней пошутить или развеселить её. Но теперь она знала тех людей, о которых они говорят, она знала, что многие из пополнения попадут в палатки к лекарям и тем, а в том числе и ей, придется заботиться о них. Её робкие просьбы пополнить запас лекарственных трав не вызовут шутки, а примут серьезно. И даже выделят ей и её телохранителям проводника до ближайшего селения, равнины или холма.

А когда она попросила научить её стрелять из лука, отец подарил ей самый маленький и легкий из существующих арбалетов. А Вольден выделил ей в учителя самого опытного лучника, который и не думал смеяться над неумелыми руками девушки, а очень серьезно и очень по-доброму показал, и научил.

Это наполняло её значимостью, и она не чувствовала себя совсем безучастной.

Интар выполнил свое обещание. На этот раз её не позвали, но Овета видела, как вечером собрался совет всех командиров. Она не была в обиде. Одно дело, королевская семья. Другое дело, командующий чужим войском. Какая бы ни была она любимицей короля Матаса, сейчас там обсуждались серьезные вещи и не надо смущать военачальника своим присутствием.

Утром пятого дня обороны началось как обычно с пробной вылазки ситарцев. Это стало обыденным. Овета слышала, как отец отдал её телохранителям привычные указания — быть готовыми. Любая пробная атака могла перейти в настоящую, мощную, а та закончиться успехом Курхота. На этот случай их карета всегда была запряжена, запасные лошади привязаны, сундуки уложены, да их практически и не распаковывали. Пусть бегство, но Интар собирался отправить дочь прочь от опасности в первую очередь.

Атака оказалась мелкой, вялой. Овета пошла в палатки к лекарям. Раненых было немного — всего пять человек. Как обычно охрана заняла свои места. Оставлять безоружных лекарей наедине с пленными, хотя и раненными, было опасно, даже несмотря на то, что каждого пленного тщательно обыскивали.

Овете поручили перевязывать юношу, который казался совсем юным, даже младше Тарлина, но постарше ее самой. Рана была пустяковая, стрела царапнула его по лодыжке, но он не открывал глаз. Нога от прикосновения холодной примочки дергалась, значит, он был в сознании, Овета давно научилась распознавать такие вещи, и она сообщила о странностях отцу, который пришел в палатку к лекарям через некоторое время.

Отец отвел её чуть в сторону.

— Он в сознании? И всё слышит?

— Должен, если не глухой. Веки вздрагивают.

Интар обратился к стоящему рядом стражнику:

— Когда его обыскивали, что у него нашли?

— Как обычно, — отрапортовал тот, — пару ножей, несколько звездочек, болты от арбалета. Сам арбалет, видимо, потерял.

— Он странно попал в плен. Его явно прикрывали щитами, чтобы он перешел баррикаду, но бросили на нашей стороне и убежали. Наши стрелки не стали стрелять в бездвижную мишень, в ногу он был ранен до этого. Сопротивления он не оказывал. У него либо послание, либо задание.

В этот момент юноша взвился как стрела, и его рука метнулась в сторону Интара. Реакция Интара была молниеносной, он отшатнулся в сторону, увлекая и заслоняя собой дочь, но стражник был ближе, и его реакция была такой же быстрой. Он попросту встал на пути летящей смерти. И упал, сраженный чем-то таким мелким, что разглядеть было невозможно. Взревев от неудачи, юноша подскочил к упавшему стражу, и, выхватив из груди того тонкий длинный дротик, метнул его в Интара. Обнаженный меч Интара смог лишь ненамного изменить траекторию иглы, и та впилась в плечо, вместо груди.

Интар пошатнулся, Овета закричала.

Ворвавшиеся стражники буквально утыкали мальчишку стрелами. Принц сам осторожно вытаскивал тонкую иглу дротика, удивленно рассматривая странное оружие.